Олег Дивов - Леди не движется
Эмбер позевывала. Очень аккуратно, смущенно и очаровательно. Черт, подумала я, если Август ее упустит, он действительно болван. Хотя Эмбер из тех девушек, которые способны ждать годами… А у меня она почему-то пробуждала материнский инстинкт в острой форме.
– Ты спать не хочешь? – спросила я.
– Нет-нет, – быстро ответила Эмбер и улыбнулась.
– Зеваешь же.
– Прости.
– Да чего «прости», мы обе на Сонно вымотались так, что теперь нам работа за отдых сойдет. – Я встала. – Ладно, ты как хочешь, а я пойду спать. До посадки еще часов пять, хоть освежусь.
Разумеется, Эмбер немедленно последовала моему примеру.
В гостевой каюте было тесно, но комфортно. Я разделась, повозилась на узкой койке, сооружая «гнездо» из подушки и легкого одеяла. Закрыла глаза.
Черт подери, что Август имел в виду?
И зачем, действительно, Бейкеру космический симулятор? Сам захотел научиться? Ага, машину водить не умеет и думает, что с кораблем справиться проще. Ну да, чего там – стартовал свечкой, как пальцем в небо ткнул, а дальше само пойдет. Места, типа, много, не то что на городской улице. Видала я таких идиотов, которые считали, что раз в Космосе невесомость, то падать некуда, а раз не упадешь, то не разобьешься, и бояться нечего. Как раз в Космосе всегда есть куда упасть и обо что разбиться. Лучше кататься на роликах по промышленной помойке в безлунную ночь – и то меньше шансов куда-нибудь свалиться или на что-нибудь напороться.
И вообще, у нас что, такая проблема найти квалифицированного пилота? Правда, его не купишь с половинной скидкой на распродаже, как синюю пластиковую машину. Опять решил сэкономить? Самому дешевле, чем нанимать специалиста?
Мелькнула какая-то мысль, но я уже засыпала, поэтому упустила ее.
Если бы не упустила, возможно, могла бы выиграть сутки. Хотя этот выигрыш уже ничего не решал.
* * *Строго говоря, дружба с лордом Расселом проходила по разряду причуд князя Сонно. В высоких кругах имя Расселов старались не упоминать. Лет двести назад, то есть считай вчера, его предок разбогател на спекуляциях и решил прорываться в элиту. Он купил материк на недавно открытой, с виду многообещающей планете Кангу. Купить планету целиком денег не хватило, Рассел-первый рассчитывал провернуть еще пару сделок и завершить покупку. Однако ему не повезло, он прогорел, и всего имущества осталось – только этот материк. В элиту его не приняли – кому он там нужен, раз у него кишка тонка подмять под себя одну-единственную планету, – дети оказались неспособны к бизнесу, Рассел-первый пытался разрабатывать месторождение свинца, но оно было дохленькое, и всей добычи едва хватило, чтобы выплатить долги.
Такими Расселы и остались – ни то ни се. Уже не торгаши, еще не знать. Их не воспринимали всерьез ни те ни другие. Семейство вело замкнутую жизнь, ограничившись дружбой с немногими людьми вроде князей Сонно – отнюдь не все аристократы так чувствительны к родословным огрехам других. На сегодняшний день главой династии считался Джеймс Эдуард Рассел. Сорока шести лет, не женат, бездетен, увлекается охотой, в средствах не стеснен, ходят слухи, будто предпочитает мужчин, играя при них женскую роль; с точки зрения элиты – господи, какой скучный тип, даже в сексе не смог выдумать ничего по-настоящему оригинального, а еще имеет наглость зваться лордом.
На космодроме Кангу нас уже ждал личный самолет Рассела. Экипаж оказался немногословным, стюардом был эльф. Я обратила внимание, что эльф, как и Джон Смит, очень высок для своей расы. Через четыре часа мы были в поместье.
Лорд Рассел сам встретил нас на аэродроме. И с первой же секунды произвел приятное впечатление. Он выглядел намного моложе своих лет, был высоким и тонким, с шапкой темных вьющихся волос, с живыми темными глазами и по-женски аккуратным носом. Красивая улыбка. Было в его внешности что-то странное, но я никак не могла уловить, что именно. И да, я поняла, на чем держатся слухи о гомосексуальных наклонностях: красота его носила отчетливую тень женственности. Однако пластика движений была абсолютно мужской, характерной для хорошо тренированного человека, возможно, бывшего гимнаста.
До дома – большого современного особняка – мы добирались на открытой машине. Рассел задавал этикетные вопросы, отвечала на них преимущественно Эмбер. Я осматривалась по сторонам. Поразительно тихое место. Словно здесь не бывает ветров и гроз. В лучах закатного солнца старые деревья казались прорисованными китайской тушью на фоне оранжевого неба. Длинная трава, похожая на густой мех, серебрилась тонкими полосами метелок, а под деревьями окрашивалась в густой фиолетовый цвет. Где-то неподалеку громко пели птицы. Незнакомые. Я поняла, что впадаю в медитативное состояние, и усилием воли встряхнулась.
В комнаты нас провожала пожилая неразговорчивая эльфийка. Показала мне спальню со смежной гардеробной и ванной, представила личную горничную, почему-то кореянку, и удалилась. Через час я спустилась в столовую к ужину. Рассел предложил нам с Эмбер аперитивы, но предупредил – безалкогольные.
– На всем материке нет ни капли выпивки, – сказал он. – Ни в какой форме.
– Даже для медицинских целей? – удивилась Эмбер.
– Да. Я использую дорогие антисептики, но не на спиртовой основе. – Рассел помолчал и объяснил: – Эльфы. Они спиваются мгновенно. Они физиологически совершенно беззащитны перед алкоголем. Если эльф в течение нескольких месяцев выпивает по бокалу вина в день, считайте, он мертвец. А привыкание вырабатывается буквально после нескольких бокалов или бутылок пива. Если спохватиться в самом начале, эльфа теоретически можно спасти. На практике у них необоримая психологическая зависимость. Он может воздерживаться год, но потом все равно выпьет. А дальше – как с человеком, который употребляет наркотики и не имеет воли остановиться. Доза наращивается, и в конце концов наступает смерть – либо от отравления, либо от распада внутренних органов. Поэтому во всем моем поместье нет спирта – чтобы эльфы не могли попробовать этот яд даже случайно.
– Но ведь многие из них покидают поместье, – сказала я. – И там, в большом мире, соблазн слишком велик, а возможностей поддаться ему слишком много.
– О, – кивнул Рассел, – это легко решается. Разумеется, мы – я говорю о нашей семье – не ограничиваемся только лишь запретами. Запреты всеми гуманоидами воспринимаются одинаково: как повод нарушить их. У нас есть методики воспитания эльфов, с ними работают психологи. Эльфы чрезвычайно тяжело расстаются с любой привычкой, не только с алкоголизмом. Мы использовали эту их особенность. Наши психологи вырабатывают у них привычку отказываться от спиртного. Понимаете, да? Просто шаблон отказа от некоего действия, как у людей привычка останавливаться на красный свет. Самый опасный период – примерно с пятнадцати до двадцати лет, когда эльф уходит от родителей, чтобы завести свою семью. Именно в этот период закладываются все шаблоны, которыми он станет руководствоваться в течение жизни. Уничтожить любую привычку, заложенную в это время, полностью невозможно. Можно лишь слегка скорректировать. Допустим, если эльф привык есть мясо каждый день – можно приучить его к другому виду мяса, и даже к рыбе, но вегетарианцем он не станет никогда. Поэтому мы не отпускаем эльфов из поместья до двадцати лет. Мы вырабатываем у них те привычки, которые помогут им выжить в мире людей, убеждаемся, что обучение прошло успешно, и лишь тогда отпускаем.
– В обучение входят лишь привычки? – заинтересовалась Эмбер. – Я читала, что эльфы плохо усваивают стандартную школьную программу для инородцев, поэтому обычно им дают какую-то простую специальность, в соответствии с их наклонностями, – слуга или садовник…
– Это ошибочное мнение, – уверенно сказал Рассел. – Эльфы очень легко обучаемы. Но сам подход, принятый в современной педагогике, для них не годится. У нас свои программы, и наши эльфы превосходно сдают экзамены на стандартный аттестат. Легче всего им даются языки и естественные науки. Они чрезвычайно любознательны, и если найти ключик к их любопытству – более упорных и старательных учеников не бывает. А если им еще по душе учитель – они, так и быть, из любви к нему освоят и те науки, которые им не очень интересны. Что же касается принятого в человеческом менталитете набора профессий для эльфов, то это от незнания их природы. Незнания и нежелания что-то менять в своем образе мыслей. Из эльфов получаются хорошие слуги только в силу их преданности. Ну и эльфийки – это лучшие няни для совсем маленьких детей. Если вам нужен действительно превосходный слуга-инородец – берите индейца. То же самое о садовниках. Эльфы любят дома с большими садами или парками, они разбираются в растениях, но ухаживать за ними не умеют и не хотят. Лучшие садовники, только не удивляйтесь, – орки. Я недавно открыл для себя это их призвание. Должно быть, вы тоже слыхали мнение, будто орки ни на что не годятся, если только в армию, и то не в специализированные части? Оказалось, нет. Десять лет назад я взял на пробу группу из ста детенышей орков. Школьную программу им начитывали вслух, не давая упражнений на самостоятельное изучение. А практически они обучались агрономии и ветеринарии. Результат ошеломляющий. Они полностью освоили эти специальности. Более того: работа с растениями и животными положительно действует на интеллект орков. Эльфам же мы даем несколько профессий и базу, умственный принцип для освоения новых, – ведь если они привыкают учиться, то с удовольствием учатся всю жизнь и могут освоить дополнительные профессии. Я учитываю не только их природные пристрастия, но и те успехи, которые делают наши выпускники уже в самостоятельной жизни. Так, исходно мы обучали эльфов по двум направлениям – стюард и лесник-егерь. Сейчас, помимо этих навыков, мы готовим операторов наземных, подземных и водных видов транспорта, парикмахеров, дрессировщиков домашних животных, тренеров по лечебной гимнастике. Среди наших выпускников есть даже инструктор по гольфу, и на следующий год он приедет сюда, чтобы обучить других эльфов основам своего искусства.
