Алекс Орлов - Представитель
Маллинза в это дело Кит вмешивать не собирался. Во-первых, тот был без ума от этих разбойников, а во-вторых, Карсон собирался поработать только в своих личных интересах, используя деньги родной компании.
«Только Лозмар, его банда и... его девчонка... Мэн-ди-и-и...»
Кит представил, как овладевает этой крошкой и как она... Ой!!! Жжение лечебного пластыря достигло предела, и Кит выгнулся дугой, а затем поспешно расстегнул штаны.
– Туалет совсем рядом, сэр, – сообщил один из официантов.
– Пошел вон! – прошипел Карсон, вцепляясь в злополучный кусок затвердевшего геля. Затем рванул его что было сил и испытал необыкновенное облегчение.
– Значит, завтра в полдень в ресторане? – уточнил Майк.
– Да, – кивнул Кит. – Именно здесь.
– Надеюсь, у нас все получится.
– Не сомневаюсь.
94
Ракель что-то сказала в ответ на шутку Густава, и оба рассмеялись.
Их хорошее настроение легко объяснялось. Дело было сделано – Серж, командир Густава, а точнее, командир Стефано Больцера, поверил в глупую рас-сказку про то, что старый наемник встретил на Малибу девушку, которую давно искал, и теперь у них любовь на всю жизнь, а в планах дети, скромный домик и сад, полный цветущих акаций.
Идиотизм какой-то. Густаву даже показалось несправедливым, что Серж поверил во всю эту дребедень. Ну какая из Ракели жена, если она выглядит как уличная шлюха на все двести пятьдесят процентов.
А еще этот кретин Панопулос, который, нагнав Густава и Ракель в холле, сказал:
– Я так рад за тебя, старик. Извини, если что.
– Спасибо, брат, – ответил ему Густав, хотя с языка готово было сорваться совсем другое.
На выходе напарница потребовала от Птюча вторую половину денег, и он отдал ей сотню, однако пообещал еще сто кредитов, если она поработает с ним по специальности.
– Видишь ли, крошка, теперь я свободный гражданин и мне хотелось бы вкусить то, что обычные люди могут получить за деньги.
– Да неужели твой командир не разрешал тебе это делать раньше? – спросила Ракель, облизнув свои ярко-красные губы. Эта стерва хорошо знала свое ремесло, и даже движение ее ресниц будило в Густаве основные мужские инстинкты. Его эрекция была неподдельной и фундаментальной.
– Я хочу тебя немедленно, но с выдумкой и известным вкусом... – сказал он, когда они оказались в пустынном переулке.
– Нет ничего проще, парниша, – ответила Ракель и, встав на колени, начал расстегивать брюки Густава.
В окне дома напротив появилась старушка. Увидев пару, остановившуюся на тротуаре, они сбегала за очками и, возвратившись, стала наблюдать, пока не поняла, что происходит под ее окнами.
Она исчезла, демонстративно задернув шторы, однако продолжала наблюдение из другого окна, потихоньку отогнув край занавески.
– Спасибо, крошка, – поблагодарил Птюч, когда все было закончено. Он отдал Ракель ее сотню и повел в тупик, туда, где стоял старый рыбный сарай, уже не помнивший своего последнего владельца.
– Чего ты еще хочешь? – спросила проститутка. Она получила свои деньги, однако жадность не давала ей расстаться со странным клиентом, из которого просто сыпались сотенные бумажки. Нужно было быть последней дурой, чтобы уйти от него по собственной воле.
– Может, повторить все сначала, или хочешь чего-нибудь особенного? – спросила Ракель, еще не представляя, чего попросит Густав.
– Пожалуй, встань снова на колени, – сказал он. – Надо признать, ты в этом деле мастерица...
Польщенная проститутка снова схватилась за брюки Птюча, но неожиданно получила страшный удар по голове, который легко проломил ей череп.
Ракель знала слишком много и была приговорена Густавом с самого начала.
Теперь она не могла болтать, а в том, что она обязательно бы стала болтать, Птюч ничуть не сомневался.
Поддев ножом крышку канализационного люка, он отбросил ее в сторону, а затем подтащил тело к отверстию и хладнокровно столкнул вниз.
Струя нечистот ударила в новую добычу и, развернув ее, потащила дальше, по осклизлым протокам, до самого океана. Если вдруг где-то случится затор и тело все же найдут, опознать его будет трудно, уж об этом позаботятся крысы, которых в канализации полно. Густаву случалось видеть их работу, и он мечтал о смерти в краях, где крыс не бывало вовсе. Ужасных, грязных и бескомпромиссных крыс,
Птюч вернул крышку на место, и она глухо лязгнула, заставив его задуматься о состоянии своей психики. Это было невозможно, но факт оставался фактом: Густав испытал необычайно яркий оргазм именно в тот момент, когда крышка люка встала на место.
«Должно быть, я маньяк, – подумал он.-Должно быть, я опасен и место мне в тюрьме...» Однако тут же отметил, что секс случался в его жизни не так уж часто, а самоутверждался он в бою. В жестоких схватках с агентами контрразведки, где не было места сексуальным сдвигам.
Постояв в уличном тупике, Густав пошел прочь, надеясь, что успеет составить план нападения на базу. Ангары, арсеналы и перечень поражающих элементов – вот что смущало разум Густава, вот что гнало его вперед. А что касалось победы, в этом он вовсе не сомневался. Оставалось лишь свести до минимума преимущество врага.
И это было делом привычным.
95
Еще до наступления положенного часа, на который была назначена встреча Майка и Карсона, в отель к Баварски приехал курьер, который и вручил ему записку.
В ней говорилось, что было бы удобнее встретиться в офисе адвокатской конторы «Цюрих, Цюрих и Урбано», которых мистер Карсон назначил управлять своими делами. Далее сообщалось, что курьер знает адрес этой конторы и может доставить туда Майка к первоначально оговоренному часу. То есть – к двенадцати.
– Мне подождать у подъезда, сэр? – спросил курьер, с интересом рассматривавший худощавого подростка, которому писали письма такие важные господа.
– Да, подождите меня. Я скоро спущусь. Курьер ушел, и Гвинет тут же заявил:
– Это ловушка, Майк. Как пить дать ловушка. Тебя там просто прихлопнут, а перед этим заставят выложить все, что ты знаешь об этих бассейнах...
– Едва ли, – покачал головой Майк. – Думаю, что они попытаются меня обмануть, но даже не предполагают, что я могу воспроизвести по памяти почти всю информацию. Кто поверит, что вчерашний пастух способен на такое?..
– И все же Гвинет прав, – отозвался из угла Шило, который занимался любимой работой – чистил ружья, которые притащил ит загона еще накануне вечером. – Мы должны тебя поддержать, а иначе и быть не может. И лучше, если с тобой на пару пойду я.
Шило открыл затвор, заглянул в ствол и зачем-то туда дунул.
– А почему ты, а не я? – возразил Гвинет.
– Потому что у тебя мордочка городская. Смазливенькая – такие нравятся девицам. А у меняя вид деревенского придурка. Мне одна шлюха так и сказала: «Деревенский ты придурок».,
Шило протер винтовку тряпочкой и поставил к стене. Затем он поднялся и, посмотрев на Гвинета и Майка, улыбнулся:
– Ну что, правда похож?
– Может быть, лицо у тебя... немного простое, вот и все, – заметил Майк.
– Вот об этом я и говорю, – согласился Шило. – А еще я возьму свою старую куртку и шляпу. В них я чувствую себя настоящим «барсуком», а не леденцовым болванчиком.
– А мне что – на хозяйстве, что ли, оставаться? – возмутился Гвинет.
– Не забывай, здесь все наши записи, – сказал ему Майк.
– Ну ладно, – со вздохом согласился Гвинет. – Только и вы не забывайте, что эта говорящая штука – диспикер при мне, и, если что, обязательно звоните.
Тем временем Майк наскоро собрался, сунул за пояс пистолет, а в карман положил авторучку, которую купил накануне. Теперь он был готов к подписанию договора, а Шило был готов сопровождать Майка, спрятав под широкой курткой короткую кавалерийскую винтовку.
Возле подъезда их действительно ждал курьер на красивой синей машине. Пожалуй, даже слишком красивой для обычной курьерской работы.
Завидев пассажиров, он выскочил и предупредительно открыл дверцу. Правда, появление второго человека в потертой куртке и старой гиптуккерской шляпе слегка его озадачило, однако он справедливо рассудил, что с несовершеннолетним должен ехать кто-то из взрослых, а Шило на роль взрослого вполне годился.
Двигатель автомобиля заурчал, как домашний кот, и машина плавно тронулась, мигнув для проформы сигнальными огнями.
Майк снял шляпу и стал смотреть в окно, на улицы Ларбени, которые теперь выглядели совсем иначе.
Взять хотя бы прохожих. Майк впервые за все время, что провел в городе, стал замечать, что эти люди вовсе не похожи на сонных мух, какими казались прежде. На самом деле они куда-то спешили, улыбались и разговаривали, останавливаясь у стеклянных витрин.
Фургоны с товарами подъезжали к магазинным складам, и шустрые грузчики быстро разбирали всевозможные тюки, ящики и бочонки.
Город жил своей жизнью, и в нем было много других важных деталей, никак не связанных с торговлей туками. Они цеплялись друг за друга, словно шестеренки, и проворачивали все это сложное городское хозяйство.
