Юрий Никитин - Рождение Контролера
Она буркнула:
– Тебя бы на смену бабке Ванге. Повангуй, повангуй.
– Возьмем левее, – сказал я. – Ух ты, смотри, какие боровики!.. Эх, лукошка нет…
– Что, – спросила она неверяще, – любишь собирать грибы?
– Терпеть не могу, – признался я, – но показал бы людям, а те решили бы, что я такой же дурак, как и они. Грибы собираю, рыбу ловлю, закатами любуюсь, чемпионат мира по футболу жду…
Она проворчала:
– По-твоему, все дураки?
– Нет, – ответил я, – все люди уже достигли венца творения!.. Они такие мудрые, что дальше и переть некуда, только футбол смотреть… Осторожнее, коряга!
Я успел подхватить ее под локоть, она тут же оскорбленно освободилась, но посмотрела на меня несколько странно. Я подумал, что мои мышцы постепенно крепнут, да плюс у нервной ткани по всему телу, как мне кажется, увеличилась пропускная способность, как у московских улиц, когда у машин появились электронные консультанты, помощники и, наконец, водители.
– Стоп, – сказал я, – здесь и примем бой.
Она покачала головой.
– Нет. Их десятки. Легко окружат и уничтожат со спины.
– Мы же не панфиловцы, – возразил я. – Москва от нас далеко. Постреляем малость, уйдем. Пусть окружают пустое, как в Москве на митинге оппозиции, пространство. Тут хорошие и какие красивые кусты… Правда, живописно? Это финикийский можжевельник, а это земляничное дерево, его привезли из Индии еще в древности, но прижилось… Пока все прочешут, уйдем… Хотя от такой красоты уходить жалко, верно?
Она сказала с сарказмом:
– С чего это ты красоту стал замечать?
– И сейчас не замечаю, – признался я. – Просто тебе хочу понравиться. У тебя вон какие сиськи!
– Нет уж, – отрезала она решительно, – мне такие монстры никогда не понравятся. А насчет сисек спасибо, стал замечать. В первый день, помню, вообще у меня на спине искал!
– Это я как князь Андрей у Наташи Ростовой, – признался я. – Люблю классику. Особенно когда поручик в главных ролях.
Земля начала подниматься, мы взбежали наверх, далеко за нами раздалась пара далеких выстрелов.
Ингрид оглянулась.
– Нас заметили!
– Что бабушке и было надо, – сообщил я. – Сейчас вперед… теперь пригибаемся и… назад.
– Устроим засаду? – спросила она мстительно.
– Да, – ответил я, – только поближе к ним. Люблю дураков! Сразу видно, от кого род человеческий чистить. Нигде так не наглядно, как в воинском деле. В гражданском мире дураки маскируются под своеобразно мыслящих, под нестандартных, творческих личностей, под демократическое меньшинство, хотя дураков большинство везде, а здесь все так просто чудесно!
Она торопливо бежала вниз, прошипела на ходу:
– Ты чего?
– Просто умничаю, – объяснил я. – Вон за тем упавшим деревом заляжем…
– Не рано?
– Как раз, – ответил я. – Они просто бегут, без всякой осторожности, потому бегут быстро. Уверены, что удираем там далеко за гребнем… Люблю военных. Простые, как эти вот камни…
Ингрид бежит рядом, собранная и готовая в любой момент стрелять во все, что шевельнется, а по взмаху моей руки тут же рухнула за упавшим деревом и выставила перед собой ствол автомата.
Боевики вынырнули из-за деревьев через несколько секунд, какой я умница, рассчитал точно, даже Ингрид сердито засопела, признавая точность моих выкладок.
Бегут быстро, автоматы в руках, но пока стволами вниз, так бежать легче, полностью уверены, что мы далеко…
– Давай, – шепнул я.
Обе наши автоматические винтовки ударили очередями разом. Ингрид старается поразить всех, а я стрелял одиночными выстрелами, но всякий раз мой падает на бегу, а у нее все не так красиво.
Рассердившись, я крикнул:
– Да побереги же патроны!.. За тобой что, вагон везут?
Она повернула голову, на лице злость и удивление.
– Ты чего?
– Ты выпустила уже двести сорок две пули, – сказал я обвиняюще. – Никогда бы не женился на такой расточительной!.. У тебя осталось всего тридцать восемь патронов! Как жить будешь?
– У меня еще один рожок, – сказала она победно.
– При такой бережливости, – отрезал я, – хватит ненадолго. У нас экономика все падает, а ты шикуешь!.. Мировой кризис приближаешь!
Вместо ответа она выпустила последние патроны по спрятавшемуся за деревом боевику, быстро заменила пустой рожок на полный и в ожидании оглянулась на меня.
– Все, – сказал я. – Теперь вперед!
Она охнула:
– С ума сошел?
– Я кабинетный ученый, – отрезал я. – Ходить много не привык, не перипатетик. А там у них автомобиль.
– А у шофера автомат, – сказала она едко.
– И запасные рожки, – согласился я. – Смотри во все глаза!.. У тебя их сколько?.. А-а, а у паука восемь.
Глава 3
К выходу на дорогу бежали осторожно, я пытался взглянуть с высоты, но ни одного спутника, ни одного дрона, никого эта часть Туниса не интересует, но это и понятно, мало кто знает, что мы уже здесь…
Ингрид счастливо вскрикнула:
– Там наши!
На дороге догорает автомобиль героев, что бросились в погоню, тела сброшены на обочину, Куцардис и Затопек из кузова нашего грузовика зорко бдят с винтовками на изготовку, а Челубей и Левченко сбрасывают тела убитых в придорожные канавы по обе стороны.
Куцардис увидел первым – что значит снайпер, крикнул вниз. Левченко повернулся, счастливо заулыбался.
– Как хорошо… А то мы собирались идти разыскивать!
– Чего вдруг? – спросил я.
– За вами двоими погнались почти все, – сообщил Левченко с подчеркнутой обидой в голосе, – а здесь оставалось только трое из… сколько их было?.. Челубей так расстроился, что его снова не уважают, теперь до ночи спать не будет.
– А ночью не будет есть, – ответил я. – Ладно, едем. В чем-то эти ребята просчитались. Или не так поняли приказ…
Челубей кивнул, посмотрел на Ингрид.
– Как прошло?
– Спроси у профессора, – огрызнулась она.
Он ухмыльнулся.
– Нашкодила и не закопала?
– Иди ты…
Мы поднялись в кузов, Ингрид заботливо устроила Затопека в углу поближе к кабине, сделала вид, что собирается утереть ему нос, тот злобно пнул ногой.
Куцардис осторожно развернул тяжелый грузовик и погнал, медленно наращивая скорость.
Над нами наконец-то проходит российский спутник, в последние годы Россия делает мучительный рывок в технологиях, это заметно и по качеству картинок, передаваемых спутником. Четкие и детализированные, вдесятеро более качественные, чем американские, но пока что у России таких десяток, а у Штатов три сотни.
– Что-то вроде погони, – пробормотал я. – Или у страха глаза велики…
– Снова? – спросил Куцардис. – Попробую и я на ходу…
Через несколько минут из пыльного облака вынырнул «хамми» песочного цвета, что значит из самой Сахары, где ни клочка зелени, в кузове только один человек, а по сторонам, где нет дороги, еще два пыльных следа за скачущими всадниками.
