Голос Рыка - Мамаев Сайфулла А.

– Слушай, ты хоть сам себе веришь? – Лицо Уколова исказила кривая ухмылка. – Что ты мелешь? Как мог один человек такое сделать? А ты где был?

– Руслан, Зырянова меня заставил взять Бин! Еще когда завода в помине не было! Сам пойми, после этого он не очень-то считался со мной. Творил, что хотел. Без зазрения совести занимался тем, что устраивал заводу крупные неприятности. И если бы я не пресек его действия, ситуация могла выйти из-под контроля.

– Врешь!

– Нет! – завизжал генеральный. – У меня свидетели есть! Прошу, не верь мне, а просто проверь! Спроси у замов, кто запрещал ему запускать зов? Который он все равно включал! Кто организовал нападения на завод? Причем нападали наши же рабочие. Те, которые прошли обработку. А вы сами знаете, что я не имею… не имел доступа к программатору! Это все Зырянов творил!

Руслан задумался. То, что говорил этот червяк, ломало все представления о его виновности. Пожалуй, нужно звонить Бину, пусть он принимает решение.

Голем набрал номер.

– Золотой? – начал он. – Это я, Руслан! Прости, что в такое время, но тут у меня гость… наш великий директор. Он сообщает интересные веши, послушай, пожалуйста!

– А сам не можешь разобраться? – недовольно проворчал Бин, хотя на самом деле был доволен, что Бронзовый понимает, кто должен принимать решения. – Ну давай этого слизняка.

Вадим Александрович взял трубку так, словно его посадили в адский котел и дали в руки тлеющую ветошь. И горячо, и бросить нельзя, вспыхнут сухие дрова под котлом.

Рассказ его был краток, но содержателен. Начав с того, что Зырянов превратил завод в свой гарем, а раствор «Авиценны» использовал как ключ, чтобы добиваться от женщин покорности, Должанский раскрыл весь план ненавистного зама. Как сам он понимал этот план, конечно. Но картина получилась убедительная. И теплеющий взгляд Руслана, и четкие уточняющие вопросы Золотого голема показывали, что Вадим Александрович избрал верную тактику. Ему даже дали возможность подняться с пола и встать на колени.

– А где этот ваш беглец… Рыков? – наконец спросил Бин.

– Так я же его взял сегодня!

Должанский чуть не плача поведал о том, как его в наивысший момент триумфа вырвали из казино и привезли к Руслану. В ответ послышались проклятья. Витиеватые выражения явно нерусского происхождения – ничего похожего на мат – свидетельствовали о том, что собеседник скорее всего родом с Аравийского полуострова. Но чистая, без малейшего акцента, русская речь нанимателя и истинного владельца ФАЗ-МО сбивала с толку. Вадим Александрович встречался с Бином не раз, но до сих так и не понял, с кем имеет дело. Голос тихий, спокойный, речь правильная, образование явно превосходное… а глаза презрительные и холодные. Наверное, так смотрит лев на свою дичь, решая, пообедать ему сейчас или дождаться настоящего аппетита. Как бы то ни было, а в том, что его собеседник – человек важный, сомневаться не приходилось. Лишним доказательством этого было поведение Руслана. Принимая трубку от Должанского после объяснений с начальствующим големом, Бронзовый на мгновение благоговейно замер и лишь потом заговорил.

– Да, Золотой, слушаю тебя! – с придыханием сказал он.

– Руслан, как же вы упустили Рыкова?

– Эту фамилию я услышал только сейчас и здесь! – признался Уколов. – Я делал только то, что ты мне приказал! Одно твое слово – и от мальчишки останутся одни воспоминания!

– Возьмите его… – По тону чувствовалось, что Бин не считает Бронзового виновным. – Взять живым! Допросить, и только тогда… Впрочем, что с ним делать, я решу… позже. А пока только поймайте его. Любой ценой! Пусть журналист вам поможет. Или родители, мне разницы нет…

Рыков пришел в себя удивительно быстро. Еще не стихли шаги тех, кто пристегивал его к кровати, а Толик уже был в полном сознании и пытался понять, где он находится.

Последнее, что осталось в памяти, это то, как он приставал к Джаврову. Глупый журналист никак не хотел его признавать. Ну забыл Толик вернуть себе прежний вид, так что из этого? Все равно мог бы сообразить… Впрочем, тут он не прав, как такое можно представить? Разве ему самому дней десять назад взбрело бы такое в голову?

Дней десять? Какие десять? И пяти нет! Господи, как же давно все это было! Кажется, целую жизнь назад! Тогда и Лена была нормальной… и не сиротой.

А сам он жил у себя дома, доставал Стэна своими шуточками и мечтал о новом компьютере. Как наивен он был! Теперь вот сам стал словно блуждающий компьютер. Хорошо еще, что башка не болит! То ли напиток был действительно хороший и не давал похмелья, то ли его новые способности помогли быстрому и безболезненному протрезвлению, но того жуткого состояния, какое он испытывал после институтских попоек, не было.

Легко, словно бы машинально избавившись от пут, Толик поднялся и подошел к двери. На этот раз она оказалась заперта, но разве это проблема? Палец быстро закостенел и стал плоским. Вставив его в замочную скважину, Рыков постарался придать пальцу необходимую форму. Несколько мгновений – и Толик оказался на свободе.

Первым побуждением было бежать, бежать как можно быстрее и дальше, не останавливаясь. Но это инстинктивное желание тут же было подавлено рассудком. Что это он? Судьба ему улыбнулась, а он, кажется, собрался упустить этот шанс? Ведь он же в том самом месте, куда так стремился попасть – в заводской больнице! И не просто в больнице – в самом изоляторе! Вот уж воистину не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Вряд ли еще когда представится такая возможность покопаться в секретных бумагах ФАЗМО да порыться в их компьютерах!

Толик огляделся. Темный длинный коридор показался ему знакомым. Ну конечно, он уже один раз убегал именно по этому коридору! Теперь же бежать не стоит… Даже, наоборот, можно неспеша и внимательно посмотреть, чем занимаются в этом так называемом изоляторе. Для этого не мешало бы себе усилить зрение. Сделать его как у кошки, например.

Толик подошел к двери, напротив которой стоял. Тронул ручку. Дверь дрогнула и открылась. Комната была такой же, как та, из которой он только что вышел. Даже пустая кровать с ремнями выглядела так же.

Следующая комната тоже была пуста, а вот третья принесла такую находку, что Рыков в восхищении присвистнул.

– Елки-палки, Владимир Арамович! – протянул он. – Вот это номер! И ты, мерзавец, не избежал общей участи! Ну что же, тебе это полезно как никому другому!

Зырянов спал. Правда, сон его был тревожен, Кукловод метался во сне и наверняка сбросил бы прикрепленные к голове наушники, если бы не ремни, которыми он так туго был привязан к кровати, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой, ни головой.

Толик сразу понял назначение этой процедуры, испытал ее на себе, только не знал, как это выглядит. Теперь увидел. Приятного мало!

Несчастному снилось что-то страшное, он дрожал всем телом, на лице, сплошь покрытом бисеринками пота, застыло выражение боли и страха. Видимо, ему внушали рефлексы подчинения и сейчас проходила активная стадия обработки. Программисту все это было знакомо, а потому он прекрасно понимал, что испытывает начмед.

Решение пришло само собой. Недолго думая, Толик подошел к пыточному ложу и сорвал с головы своего врага излучатели, тем самым избавив его от мучений. Вовсе не милосердие двигало им. Жалость, как и злорадство, были сейчас для Толика непозволительной роскошью. Всемогущий начмед мог дать ценную информацию, и это было главное.

– Проснись! – приказал Рыков, перестроив гортань. – Проснись и слушай мои приказы!

Зырянов открыл глаза и вздрогнул словно от удара. Его лицо исказилось в гримасе животного ужаса. Страшная реальность быстро дошла до сознания Кукловода. Хорошо еще, что он не обладал таким зрением, как у Толика, иначе, не только услышав, но и увидев своего недруга, мог сойти с ума от страха. Еще бы, после процедуры шоковой дрессировки обнаружить, что находишься в полной и безраздельной власти своего злейшего врага!