Закон оружия - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"
Догадка Снайпера оказалась верной. Завидев мордатого, мужик, распрягавший лошадь, бросил свое занятие, рухнул на колени и, будто получив меж лопаток невидимым молотом, смачно плюхнулся физиономией в грязь.
Мордатый довольно осклабился, почесал пятерней пивной живот, переваливающийся через ремень, и спустился с крыльца. Следом за ним вывалились наружу еще пятеро воинов.
Животы у них были поменьше, чем у начальства, – возможно, потому, что железа на себе им приходилось таскать не в пример больше. На каждом стальная кираса, латные перчатки, наручи и поножи. Головы защищены легкими шлемами без забрала с широким подбородочным ремнем. В руках воины сжимали полутораручные мечи, а двое последних лихорадочно крутили вороты небольших арбалетов, натягивая тетиву. Знакомо, черт возьми. Во время обеда начальству что-то ударило в голову – то ли вино, то ли моча – и оно решило развлечься.
Мордатый подошел к мужику, распростертому в грязи, ухмыльнулся, расстегнул ширинку и принялся мочиться на крестьянина, выписывая струей на голове и спине несчастного замысловатые узоры. Свита за спиной мордатого угодливо заржала.
Снайпер невольно скривился, отчего щека предупредительно заныла: мол, ощеришься шире – пожалеешь. Да, с мимикой стоило бы быть поосторожнее, но не любил стрелок, когда глумятся над слабыми, и ничего с этим не поделаешь. Видишь такое – и кулаки и зубы сами собой сжимаются… А что толку? На мечи да арбалетные болты кидаться? И мужику не поможешь, и сам сгинешь глупейшим образом.
Между тем начальник латников застегнул ширинку, после чего вытащил из ножен палаш и легонько провел лезвием по шее крестьянина. Кожа разошлась, на землю стекло несколько капель крови. Мужик вздрогнул всем телом и, вытащив лицо из грязи, простонал:
– Пощадите… У меня жена, дети…
– Пощадить? Это запросто, – усмехнулся в усы начальник. – Ты ж здесь за старосту, верно? Только скажи, где вы деньги спрятали, – и живи себе на здоровье.
– Какие деньги? – вяло трепыхнулся крестьянин.
– Думаю, медные. И немного серебра, – наморщив лоб, произнес усатый. – Золоту у вас, действительно, взяться неоткуда. Но что утаили часть урожая и на рынке продали – факт. У нас везде глаза и уши, а вы об этом забыли. Нехорошо от графских сборщиков налогов прятать доходы. Так что выбирайте. Или деньги за украденное и разойдемся с миром – или не обессудьте, проучим по всей строгости закона.
– Да я ж говорю, ваши уже приходили однолуние назад, все выгребли подчистую…
– Значит, не все, если в вашем гадюшнике до сих пор людишки живы-здоровы, по домам прячутся, – нехорошо ощерился усатый. – Получается, мы не договорились. А жаль. Руку!
Крестьянин осмелился поднять глаза.
– Что, господин?
– Протяни вперед руку, которой воровал, если не хочешь потерять голову!
– Но я…
– Руку!!!
Дрожа всем телом, несчастный вытянул левую руку.
– Ты левша?
– Н-нет…
– Ну вот видишь, ты опять пытался меня обмануть, – сочувственно проговорил усатый. – Поэтому ты лишишься обеих рук, и впредь тебе нечем будет красть хозяйское добро…
Снайперу все это начало изрядно надоедать. Конечно, вмешиваться в чужие дела всегда чревато. Но, с другой стороны, когда вот так, по беспределу, над человеком издеваются, это точно ни в какие ворота.
До группы стражников было метров сорок, для пистолета ПСС прицельная дальность, близкая к критической. Да и каждый патрон у себя дома на вес золота, а здесь так их вообще двенадцать штук на весь мир. И все они у него, у Снайпера, – шесть в пистолете и столько же в запасном магазине. Ну да ладно, была не была…
Крестьянин обреченно протянул вперед обе руки и зажмурился.
– Ну что, обе одним ударом? – улыбнулся усатый, подмигнув подчиненным. – Ставки успели сделать?
Видимо, латники были привычными к такого рода пари. Буквально парой слов перекинулись, после чего один из них подал голос:
– Ставки сделаны, господин Сомерт. Как всегда, пятая часть ваша в случае выигрыша.
– Годится, – кивнул начальник. После чего решительно взмахнул своим оружием… и неожиданно выронил его. Сверкнув начищенной сталью, палаш вонзился в землю и недовольно задрожал, словно негодуя, что остался без своей законной порции крови. Хотя нет, кровь хлестанула. Правда, не из перерубленных рук крестьянина, а из запястья господина Сомерта.
Усатый взвыл, словно раненый волк, схватившись за покалеченную руку. Латники завертели головами, пытаясь понять – то ли враг неведомый напал на начальство, то ли болезнь какая с ним приключилась. Виданное ли дело, чтоб ни с того ни с сего у человека кровища из руки хлестать начала и при этом ни стрелы, ни арбалетного болта из нее не торчало? Да и с чего им торчать, если хлопка тетивы тоже никто не слышал, у служивого люда на такие дела слух отменно тренирован.
– Магия… – неуверенно проговорил арбалетчик.
– Замогильная, – уточнил стоящий справа латник, выставив меч перед собой и свободной рукой хватаясь за оберег, висящий на шее. – Похоже, земельный мертвой слюной плюнул…
– Идиоты! – взревел усатый. – Жгут, быстро! Если бы это земельный плюнул, рука б сгорела к кутрубам! Это стрела! Или болт арбалетный! Ищите, мать вашу!
Латники ринулись было выполнять последний приказ, но их остановил новый окрик:
– Жгут сначала, скоты тупые!
Все пятеро подчиненных бросились назад, грозя снести начальство грохочущей массой металла.
– Стоять! Лимс ко мне, остальные – искать стрелка. Перевернуть все вверх дном в этом крысятнике, осмотреть крыши и чердаки! И вон те кусты обыщите, может, стрелок там прячется.
Само собой, в «тех кустах» Снайпера уже не было. Где в полуприседе, где по-пластунски преодолев расстояние до ближайшей избенки, он скрылся за углом дома, на слух контролируя перемещения латников. Это было несложно – дешевые доспехи гремели и лязгали, что твои колокола, к тому же рев раненого Сомерта дублировал информацию о направлении движения подчиненных.
– Всех, кто в домах прячется, согнать сюда. Тарт, Кронг, не спускать с них глаз. Кто бежать вздумает – стреляйте. Я им покажу, как укрывать у себя преступников, которые осмеливаются стрелять в государственных людей!
Снайпер вновь невольно поморщился, рискуя вызвать новый приступ боли. Может, и зря оставил он в схроне пистолет Стечкина. Из него бы точно попал, куда целился, точно в голову усатого. До этого стрелять из ПСС на дальние дистанции Снайперу не приходилось, да и не предназначен маленький бесшумный пистолет для таких экспериментов. Поэтому пришлось стрелять навесом, выше цели. Оказалось, переборщил в расчетах. Ну и вот. Хорошо, что вообще хоть куда-то попал и местный староста остался с руками.
Хотя, может, и к лучшему было бы не вмешиваться… Вон сейчас пристяжь усатого лютует, сгоняя пред крыльцо кабака местное население. И что дальше будет, догадаться нетрудно. То же, что было бы и без вмешательства Снайпера. Господину Сомерту нужны деньги, и он ни перед чем не остановится, чтобы получить их. Так что, коль уж вмешался, придется действовать жестко.
Лязг уже слышался в доме, за которым прятался стрелок. Окно было затянуто бычьим пузырем, край которого оторвался, поэтому имелась возможность осторожно рассмотреть, что происходит в доме.
Происходило ожидаемое. Латник, ворвавшись в дом, схватил за руку дородную тетку лет сорока и потащил ее к выходу. Тетка принялась упираться, хотя и ежу понятно, что от ее сопротивления толку будет немного. Ну и получила по макушке кулаком в кольчужной перчатке.
От такого удара тетка охнула и мешком повалилась на пол. Тут же из-за печки повыскакивали дети и принялись верещать на все лады:
– Отпусти мамку! Мамку отпусти!
– Молчать! – взревел латник, отвешивая увесистого пинка ближайшему мальцу. – Все на выход, кутрубово семя…
Когда здоровый мужик, поднявший руку на женщину и ребенка, стоит к тебе спиной и орет, словно буйвол, это есть самое милое дело. Потому что он слышит только себя, а шагов за своей спиной – точно нет. Так что тренированному человеку не особо сложно подойти и левой рукой прикрыть рот горлопана, одновременно нажимая основанием указательного пальца на корень его носа. При этом от весьма незначительного усилия голова орущего запрокидывается назад, вне зависимости от его физической силы и толщины шеи. После чего остается лишь воткнуть ему нож под ухо и резануть вперед, после чего необходимо сместиться в сторону, противоположную разрезу, иначе собственная одежда будет безнадежно запачкана хлынувшей кровищей.
