Затмевая могущественных - Ралдугин Владимир

Зулусы отошли от наших позиций после чудовищного по силе залпа картечью. И того, что дали по врагу солдаты. Я видел только, как стреляли паровые пушки. Нас окатило волной нестерпимого, влажного жара. Будто бы распахнулась дверь основательно перетопленной бани. Кое-кому из охранявших нас солдат, как я узнал после, даже основательно досталось. Самых неудачливых даже слегка обварило. Но это сейчас никого не интересовало. Главное, что слитный залп двух десятков солдат и паровых пушек отбросил зулусов от наших укреплений. Их тела усеивали теперь равнину. А живые спешно отступали к холмам.

По ним дали еще один залп, но скорее для острастки. Давили шрапнелью, выкосив довольно много. Однако на холмах оставались еще сотни и сотни чернокожих, жаждущих нашей крови.

– Сейчас придут в себя и снова на нас попрут, – авторитетно заявил сержант-артиллерист, будто это и без него не было понятно, как белый день.

Я был зол на отступивших зулусов. Они сорвали весь мой придуманный на ходу план. До рукопашной так и не дошло. И кинжал так и остался висеть в деревянных ножнах у меня за спиной.

А тут еще меня вызвал к себе лейтенант Чард. Мне хотелось ругаться на чем свет стоит. Я ведь только подобрался к загадочному левантийскому углю с шахты самого Родса! Но не выполнить приказ я не мог.

– Проклятые дикари были близко, – сказал мне Чард. – Вы видели их лучше всех из офицеров. Можете сказать, что это за странные зулусы, которые отказываются умирать?

– Выглядят они точно так же, как остальные, – пожал плечами я. – И, слава богу, драться с ними нам не пришлось. Думаю, если бы дошло до рукопашной – нас бы просто смяли.

– Проклятье, вы правы! – воскликнул Чард. – И что нам теперь делать с ними? Я ведь отлично видел, как на них обрушилась вся наша артиллерия. По ним палили не картечью, а снарядами. Но и это не смогло остановить их. Да я видел, как полз по земле дикарь с оторванными ногами. И он не умер! Наверное, до сих пор барахтается где-то там среди трупов.

Мне нечего было сказать ему. Да и не очень-то Чард нуждался сейчас в чьих-либо словах. Скорее, ему надо было высказаться самому.

– Сэр, посмотрите туда! – подбежал к нам молодой солдат из интендантской службы. Он указывал Чарду на несколько движущихся фигур.

Мы с лейтенантом навели на них свои бинокли почти синхронно. Через линзы я разглядел знакомую повозку – она могла принадлежать только отцу Уитту. Я не раз видел ее стоящей за церковью проповедника. Когда она вынырнула на гребень невысокого холма, я увидел и самого священника и его дочь. С головы юной Маргарет сдуло шляпу, и волосы теперь развевались подобно полотнищу знамени. Я никогда прежде не видел ее без шляпы – и даже не представлял, какие у нее красивые и густые кудри.

Однако сейчас надо было думать совсем не об этом. Усилием воли – надо сказать, немалым – я изгнал из головы все мысли о Маргарет. Да и стоило только перевести взгляд немного ближе к позициям зулусов, как мне стало совсем не до женщин. Потому что за повозкой бежали чернокожие воины. И судя по количеству ран, которые они не удосуживались перевязать, это были те самые бессмертные зулусы.

– Перед хорошеньким же выбором они нас поставили, – процедил сквозь зубы Чард. – Из-за чертова проповедника мы не сможем вовремя открыть огонь! Знаете что, Евсеичев, отправляйтесь туда. К взводу, мимо которого проедет святоша, и примите командование. Делайте все, что хотите, но не дайте зулусам прорваться.

Легко ему говорить! Драться с бессмертными неграми придется мне. Но поднимать бунт было не в моих интересах сейчас. А потому я только попросил, чтобы со мной отправился сержант Торлоу.

– Его пушка сослужит мне там хорошую службу, – добавил я к своей просьбе.

– Пусть так, – кивнул Чард. – Я пришлю к вам сержанта Торлоу с его чудо-пушкой.

Отдав честь, я бегом направился к указанной позиции. Солдаты там уже видели своими глазами и несущуюся на них повозку, и преследующих ее зулусов. И это зрелище не придавало им уверенности. Все понимали, что рукопашной схватки, скорее всего, не избежать.

– Канониры, – обратился я к пушкарям, – стрелять только болванками или бомбами. Ни шрапнель, ни картечь этих черных чертей не возьмет. Как только сможете стрелять, не задев повозку, тут же палите что есть мочи!

– Есть, сэр, – ответил мне сержант-артиллерист, всем своим видом давая понять, что он и без меня знает, что делать.

Я встал на правом фланге взвода, прикрывающего это направление. Здесь позиция была наиболее удобной для отражения атаки. Стена миссии отца Уитта, некогда защищавшая ее со всех сторон, теперь местами совсем обвалилась, но тут оставалась достаточно высокой. Однако в ней зияла внушительная прореха, наскоро заделанная мешками с землей и набитыми камнями ящиками из-под патронов. Сейчас эту баррикаду спешно растаскивали солдаты в мундирах интендантской службы, чтобы повозка отца Уитта могла въехать на территорию миссии. Но вот успеют ли они вовремя восстановить ее – большой вопрос.

– Принимаете командование нами? – поинтересовался сержант с роскошными бакенбардами, какие лорду впору.

– Именно, – кивнул я, вынимая из кобуры маузер и взводя курок. – Сейчас здесь будет очень жарко – и лейтенант Чард решил не оставлять ваш взвод без офицерской опеки.

– Ясно, сэр, – ответил сержант.

Следом к нам подбежал Торлоу, неся на плече свое чудовищное орудие. Я впервые видел его знаменитую пушку вблизи, а потому потратил несколько секунд, чтобы рассмотреть ее получше. Наверное, только здоровяк вроде Торлоу и мог столь легко управляться с этакой дурой. Массивная, явно тяжелая, о трех стволах, да еще и с какими-то красными цилиндрами сбоку. В общем, пушка даже внешне производила внушительное впечатление. А уж в бою себя проявила наилучшим образом!

Тут прогремели залпы стоявшей рядом с нами батареи. Сержант на ней командовал двумя старинными парротами, однако сейчас мы были рады любой артиллерийской поддержке. Парроты синхронно рявкнули, выплюнув в зулусов гранаты. Как оказалось, снаряды были начинены пироксилином или еще какой взрывчаткой. Они взорвались под ногами бегущих зулусов, подбросив нескольких в воздух. Многим же попросту оторвало ноги. Они валились на землю, поливая ее кровью, но умирать отказывались. Те, кто мог встать – поднимались и продолжали ковылять в нашу сторону. Вид у них был исключительно жуткий. Покрытые кровью и грязью, с многочисленными ранами от нуль и шрапнели, кое-кто даже без одной, а то и бел обеих рук. Но все они перли на нас с какой-то тупой одержимостью. Такой я не видел даже у фанатиков на стамбульском конном базаре.

Мой маузер бил примерно на то же расстояние, что и винтовки Пибоди. Конечно, не так прицельно, но тут промахнуться было просто невозможно. Я вскинул оружие вместе со всеми – и вместе со всеми же нажал на курок. Машинально я прицелился в голову зулуса, как ни удивительно, мне удалось попасть в нее, пускай расстояние было довольно велико. Пуля вошла в переносицу негра – и вышла, разворотив тому затылок. Он покачнулся, начал заваливаться вбок. Его толкнули идущие рядом. Зулус рухнул им под ноги – и больше не шевелился.

Выходит, голова их самая – а то и единственная – уязвимая точка! Но это знание мало что давало мне. Ведь британские солдаты вряд ли обладали достаточной меткостью, чтобы легко поражать головы врага даже на не самом большом расстоянии. Однако я решил, пускай лучше мои пули уйдут в молоко, чем без толку будут дырявить тела зулусов.

Я выстрелил еще дважды – и оба раза попал. Зулусы исправно падали, подтверждая мою догадку. А вот залпы британцев особого урона им не нанесли.

– Целься ниже! – кричал сержант с роскошными бакенбардами. – Ноги им надо перебить, чтоб до нас не добрались!

И солдаты стреляли по ногам бегущих зулусов, валя их в кровавую грязь. Наверное, в данной ситуации это было самым эффективным. Так и вышло! Зулусы падали, пытались подняться, но им не давали напирающие сзади воины. И ведь ни один не пытался помочь товарищу. Наоборот, они толкали друг друга, отчего встающие снова падали, мешая двигаться остальным.