Ф Ришар-Бессьер - Легион «Альфа»
Ну что мы могли возразить против такой постановки вопроса? Отец Салливан не преминул напомнить нам, что божья милость все еще с нами.
— Однако на Бога надейся, а сам не плошай, — совсем неожиданно закончил он свою сентенцию.
Лично мне пока еще были неясны те сюрпризы, которые приготовили нам небеса. Я даже считал, что там заходят слишком далеко, ибо все эти испарившиеся непонятно почему небесные тела ставили перед нами такие проблемы, что я вовсе не был уверен в нашей способности решить их. Понятно, надеюсь, какой смысл я вкладываю в слово «нашей».
Я искренне радовался, что «яйцеголовые» смогли без запасных деталей починить темподжет. Но одновременно мне грело душу и то, что удалось им это не полностью, ибо тогда мы могли бы, не теряя ни минуты, возвратиться прямиком в двадцатый век, где меня уж точно ждало пренеприятное событие.
Я искоса взглянул на Паоло, и мне показалось, что по его лицу разлилось блаженство. Наверняка он целиком погрузился в мечты о своем наследстве в Калабрии. Но поразмышлять мне на эту тему не дали, так как темподжет вновь дематериализовался.
Мы пятились назад по времени еле — еле. Года раскручивались наоборот. Все притихли, не решаясь вымолвить ни слова, как будто случись подобное — и наша машина времени вдруг возьмет да и застопорится.
Так мучительно медленно прошли пять, десять, пятнадцать лет. Нервы у всех были натянуты, как струны.
Деламар рассчитывал поймать Вселенскую линию Земли и потом ползти по ней еще какое — то время, чтобы нечаянно не угодить в самый разгар катаклизма. Сомнений в том, что и в самом деле произошло какое — то бедствие, не оставалось.
И вот раздался долгожданный, ликующий голос Арчи: мы только что «сели» на линию земного шара и теперь неспешно продвигались вдоль нее.
Затем нас неожиданно слегка тряхнуло. Арчи, повернувшись к нам, вымолвил:
— Приехали. Дальше двигаться уже не можем. Хорошо хоть продержались до сих пор.
— И в какой же век нас забросило? — полюбопытствовал Ришар — Бессьер.
— Всего за месяц до катастрофы.
Ждать чего — то еще не имело смысла, и Деламар материализовал темподжет.
Через иллюминаторы тотчас же просочился мутноватый свет, и наши сердца болезненно сжались при виде зловещего зрелища. Все вокруг было покрыто сплошным льдом.
Словно мы очутились на макушке Земли — на ее полюсе.
— Видно, мы заплутались, — прошептал Ришар — Бессьер.
— Не думаю, что я где — то просчитался. Темподжет должен был нормально вынырнуть в Париже.
— Это не столь уж важно, — сказал Арчи. — Я предлагаю облететь район, чтобы точно определиться с нашим местонахождением.
Оба ученых начали подготовку к этому маневру. Но в этот момент мы заметили, как в нашем направлении шпарит гигантских размеров летательный аппарат в форме шара, вращающийся вокруг собственной оси с поразительной скоростью. Шар мягко приземлился на ледяной корке.
Создалось впечатление, что он лишь слегка прикоснулся к ней. Нас разделяло всего метров пятьдесят.
Открылась овальная дверь, и изнутри высыпало с десяток людей, одетых в простые, но яркие комбинезоны.
Холод, похоже, им был нипочем. Они медленно и настороженно двинулись в темподжету, держа в руках некое подобие трубок, которые, как мы выяснили впоследствии, оказались чудовищной мощности оружием.
Деламар ни секунды не медлил. Подняв воротник пиджака, он открыл люк и сделал знак незнакомцам, что они могут приближаться безбоязненно.
Из тамбура на нас пахнуло таким холодом, что мы сразу же закоченели.
Люди из шара замерли в нескольких шагах от темподжета: их, кажется, опять охватило сомнение.
Деламар прокричал:
— Не пугайтесь нас! Прошу вас, заходите!
Маргарет чихнула за моей спиной, и я услышал, как она что — то проворчала.
Лицо профессора побагровело от стужи. Он еще раз приветливо махнул рукой, приглашая посетителей войти к нам. Те, как мы видели, быстренько посовещались между собой, а затем от группы отделился один человек. По — прежнему держа профессора под прицелом своего несуразного оружия, он добрался до входа. Остальные осторожно двигались за ним.
Вскоре все они уже вошли в командный отсек, жестом приказав профессору присоединиться к нам. Один из них закрыл люк.
Я недоумевал: с чего они принимают такие меры предосторожности, почему у них такое недоверчивое отношение к нам? Чего им, собственно говоря, нас бояться?
Первый из вошедших в темподжет незнакомцев, не переставая угрожать нам своим оружием, затараторил на абсолютно непонятном нам языке.
Ответа, конечно, с нашей стороны не последовало.
Тогда он повел вокруг рукой, обозначая темподжет в целом и продолжая пустословить. Было ясно, что он задавал нам вопросы, но как ему ответить?
Арчи потянулся к коробочке, с помощью которой мы отдавали приказы Камилио.
В тот же миг человек с продолговатой трубкой в руке развернулся к нему. Его лицо разом приняло жесткое выражение. Несомненно, он готов был пальнуть в молодого ученого. Но Арчи, продемонстрировав отличную выдержку, удовольствовался тем, что указал на робота, неподвижно стоявшего в углу кабины.
Затем он нажал кнопку на коробочке и протянул ее визитеру, жестом призывая его обратиться к нашему стальному другу.
Тот, посовещавшись с коллегами в течение нескольких секунд, принял это предложение.
— О чем он спрашивает? — задал роботу вопрос Арчи.
Камилио заговорил своим тихим, с металлическими нотами, голосом.
— Они хотят выяснить, кто вы такие и откуда прибыли?
Арчи лишний раз доказал свою способность генерировать гениальные идеи. Благодаря его находчивости у нас появилась возможность объясниться с этими коммандос.
А ведь ничего особенного, казалось бы, в его инициативе и не было. Но главное — вовремя принять нужное решение. В самом деле, наш робот отлично владел языком землян седьмого тысячелетия и был способен переводить с него на французский и английский. То, что он был превосходным переводчиком, нам было прекрасно известно. Однажды Тюркас невзначай обронил, что это его творение в состояний держать в своей памяти более пятидесяти тысяч технических и прочих терминов из каждого языка, а встроенный в него «электронный сыскарь» за тысячную долю секунды находил эквиваленты для перевода. Процесс основывался на знании корня и суффиксов каждого слова.
Выяснилось, что с года рождения нашего лингвиста земной язык не претерпел глубоких изменений, и мы через Камилио завязали с посетителями разговор, затянувшийся на довольно длительное время.
Едва только те узнали, кто мы, они, похоже, сразу же изменили свое к нам отношение. Во всяком случае, тот, кто, по нашим наблюдениям, возглавлял группу, опустил оружие, изобразив на лице улыбку.
— Мы не ожидали вашего появления в этом году. Впрочем, вас вообще никто не собирался встречать. Разве вы не должны были прибыть только через двадцать лет?
— Верно. Но чего вы так заметно опасались?
Человек нахмурился.
— Мы полагали, что вы прилетели с другой планеты. А точнее, с Венеры. Объясните, однако, почему вы все же не добрались до двенадцатитысячного года?
Сдается мне, он заранее отлично знал, что мы ответим, но хотел получить подтверждение. Деламар не заставил себя упрашивать и поведал о наших злоключениях.
И тогда наши собеседники принялись весьма оживленно обсуждать между собой услышанное от профессора.
Затем их вожак, по — прежнему используя Камилио как переводчика, обратился к нам:
— Так вы утверждаете, что через месяц Земля прекратит свое существование?
— Вот именно… как, впрочем, и Луна вместе с Венерой.
— И Венера тоже?.. Но это не имеет ничего общего с той проблемой, которая нас всех сейчас заботит.
— А что это за проблема?
Человек, с которым мы вели переговоры, вероятно, и не собирался удовлетворять наше любопытство, потому что попросту проигнорировал наш вопрос, вновь завязав оживленные прения с коллегами. Неожиданно в разговор вступил Арчи:
— Скажите, в какой местности земного шара мы очутились?
— На северной полярной шапке.
— Позвольте, — не поверил своим ушам Деламар, — но, по моим расчетам, мы находимся в том же самом месте, откуда стартовали. Иными словами, в окрестностях Парижа.
На устах незнакомца заиграла улыбочка. Усмешка промелькнула и в его глазах, когда он сообщил поразительную для нас новость.
— Все это так, профессор, с той лишь разницей, что упомянутый вами город уже много веков не существует.
Он показал на иллюминатор. Через него просматривалась унылая ледяная пустыня, края которой сливались со свинцовой серостью туч, закрывавших небо.
— Тот Париж, о котором вы говорите, действительно долгое время был центром того, что вы называете французским сектором. Но его руины сегодня погребены под многотонным ледяным панцирем.
