Юрий Брайдер - Гражданин преисподней
Однако удача (если таковое выражение здесь вообще уместно) улыбнулась, а лучше сказать — оскалилась Юрку.
— Во! — воскликнул он, пальцем указывая на страшилище, которое и за человека-то можно было принять чисто условно. — Федька Чубчик! Литр водяры я ему остался должен.
— Давно он пропал? — осведомился Кузьма.
— С год. А может, и больше… — Юрок задумался. — Нет, точно с год!
— Что ты можешь сказать о его возрасте?
— Мой ровесник.
— А выглядит сейчас, как твой дед.
— Да, изменился…. Но это точно Федька! Я его по родимому пятну признал. Похоронить бы надо парня по-человечески…
— Тогда всех придется хоронить, — отрезал Кузьма. — Не до этого!
Его поддержал Венедим:
— Единственное, чем мы можем помочь сейчас твоему приятелю, так это помолиться за упокой его души. А о теле заботиться не стоит. Это не тело человеческое, а костюм потешный, который бесы на себя примеряли.
— Вам видней, — вздохнул Юрок. — Да только что я его братьям потом скажу…
Так они прошли еще с полсотни шагов, и стало казаться, что этому нагромождению мертвых тел не будет конца. По всему выходило, что когда сверху хлынули потоки воды, здухачи даже не попытались спастись, а продолжали штурмовать злополучную нору.
— Вишь, как иногда бывает! — глубокомысленно произнес Юрок. — Ведь против прежнего потопа нынешний — как детские ссули. А эти хмыри все равно загнулись. Из большой беды выкрутились, зато на мелочовке попухли.
— Про тот потоп они могли заранее знать, — ответил Кузьма. — Все это одного поля ягодки: и мох, и химеры, и здухачи, и даже потопы ядовитые. А тут все как бы случайно вышло. За это надо нашего Герасима Ивановича благодарить.
— Что? — на ходу оглянулся Змей. — Кого давить?
— Всех подряд! — отмахнулся от него Юрок. — Не про тебя базар, чурбан глухой.
— Сам ты щелбан! — огрызнулся Змей, но тут же, позабыв обо всем, застыл столбом. — А это что еще за чудо? Нет, вы только взгляните!
Мертвое тело, так поразившее его, действительно заслуживало самого пристального внимания. От остальных здухачей это существо отличалось неимоверно длинным костяком, такими же конечностями и по-паучьи хрупким телосложением.
— Баба, — внимательно присмотревшись, сообщил Юрок.
— С чего это ты решил? — скептически поинтересовался Кузьма.
— Мудей нет.
— Так ведь и грудей тоже.
— Груди для бабы не обязательны, — авторитетно заявил Юрок. — Вещь на любителя.
Одежда на покойнице отсутствовала, но ее вполне заменяла чересчур свободная кожа, собравшаяся не то что в складки, а скорее в гармошку. Удивляло и многое другое — короткие и густые, как шерсть, волосы на голове, странная смуглость тела, чистое, почти без морщин лицо.
— Косточки-то потоньше рыбьих, — сказал Юрок : с неодобрением.
— И каких только тварей не рождает преисподняя! — перекрестился Венедим.
— Да она просто уродка! — высказался Змей. — Я знал одну, так у нее на руках и ногах по шесть пальцев было. Правда, все без ногтей.
Неизвестно, как долго бы еще продолжалась эта дискуссия, но Кузьма решительно взмахнул факелом.
— На этом и закончим! Заодно договоримся, что больше не будем останавливаться ни под каким предлогом. Даже если наткнемся здесь на отца родного.
Возражать тут было нечего, и отряд послушно устремился вслед за проводником. Машинально оглянувшись через плечо, Кузьма заметил, что светляк-молчальник, опустив факел к самому полу, продолжает стоять над загадочным трупом.
Наиболее точное определение, касавшееся его позы, было таково — «глубокая задумчивость».
Самый последний здухач, попавшийся на их пути, вместо обеих ног имел короткие культи. Но даже увечье, похоже, не помешало ему участвовать в неудавшейся охоте на людей.
— Ну вроде конец… — облегченно вздохнул Юрок.
— А сколько их всего было? — поинтересовался Венедим, косясь на молчальника, как раз в этот момент догнавшего отряд.
— Кто же считал… — пожал плечами темнушник. — Но будем надеяться, что эта сволочь изведена под корень.
Избавившись наконец от необходимости созерцать эту выставку мертвых уродов, спутники Кузьмы воспрянули духом. Появилось обманчивое ощущение безопасности. Летучие мыши не только шастали по туннелю в обе стороны, но и тщательно проверяли все боковые ответвления. Никаких тревожных вестей пока не поступало.
Между тем голод уже давал о себе знать. На привале (хотелось бы надеяться, что это последний привал перед карстовыми пещерами) каждому досталось лишь по кружке водяры, выданной Кузьмой в виде исключения.
Уж лучше бы он этого не делал! Если светляков от выпитого стало клонить ко сну, то у Юрка вдруг разыгрался нестерпимый аппетит.
— Я сейчас завою с голодухи, — сообщил он Кузьме. — Научи хоть, как улиток и мокриц собирать.
— Здесь они не водятся, — ответил тот.
— Тогда давай мха поедим, — настаивал Юрок. — У меня кишки марш играют.
— С мхом мы полдня провозимся. Чтобы горсть молодых побегов набрать, нужно гору слоевища перевернуть. А потом еще варить несколько часов. Потерпи.
— Не могу! Я или сдохну сейчас, или на кого-нибудь из вас наброшусь. У меня болезнь такая — если брюхо пустое, в мозгах полное помрачение наступает.
Сказано это было столь убедительно, что Кузьма решил пожертвовать лишним часом своего сна.
— Ладно, — буркнул он. — Попробую твою болезнь вылечить. Жди меня здесь.
— Только не обмани! — предупредил напоследок Юрок. — Иначе я за себя не отвечаю.
Кузьма подозвал Князя, уже собравшегося было устроиться на Ночлег, и в его сопровождении отправился на прогулку.
Факел пришлось оставить на месте, поскольку Кузьму интересовали главным образом боковые ходы, где, в отличие от главного туннеля, буйно произрастал мох.
Пришлось немало поплутать по всяким тесным закоулкам, прежде чем он обнаружил то, что искал, — толстый пласт гниющего мха, отслоившийся от стены точно так же, как отмершие чешуйки кожи отслаиваются от тела человека.
Сквозь старое осклизлое слоевище уже пробивались молодые нежные побеги, куда более тонкие, чем волос, и Кузьме пришлось заодно ободрать и их.
Затем он начал тщательно, полагаясь не только на осязание, но и на нюх, обследовать сырую холодную стену. «Божья смолка» росла шариками, каждый из которых размерами не превышал слезинку. Иногда на квадратном метре стены можно было обнаружить целую россыпь таких шариков, а иногда — всего один.
Работа продвигалась медленно. Свою добычу Кузьма складывал в поилку, что весьма не нравилось Князю, занятому выискиванием личинок, очень быстро заселявших гниющий мох (попробовали бы они сунуться сюда в пору его зрелости). Несмотря на крошечные мозги и недолгий срок жизни, летучие мыши очень хорошо разбирались в истинном назначении некоторых вещей.
Вернувшись назад, Кузьма застал Юрка, можно сказать, на месте преступления. Размахивая руками, тот охотился на летучих мышей, с тревожным писком вившихся вокруг.
— А по роже схлопотать не хочешь? — разозлился Кузьма. — Не забывай, что эти зверушки мне дороже вас всех вместе взятых.
— Да я только попробовать… — смутился Юрок. — Хоть на один зуб… А ты принес что-нибудь?
— Подожди чуток.
Кузьма перебрал и тщательно промыл все шарики, а потом скатал их в один общий ком.
— «Божья смолка», — догадался Юрок, нетерпеливо следивший за манипуляциями Кузьмы. — Пробовал я ее курить. Только кайфа никакого.
— Глупости! Ты ее пожуй лучше. Только не глотай.
— Долго жевать? — осведомился Юрок, принимая из рук Кузьмы добрую порцию «смолки».
— Чем дольше, тем лучше.
Занявшись делом, темнушник надолго умолк — только сопел и старательно чавкал. Светляки крепко спали. Герасим Иванович Змей — тоже. Угомонились и летучие мыши. Кузьму и самого клонило в дрему, но он хотел непременно дождаться результатов своего опыта, поскольку знал, что «смолка» не на всех действует одинаково. А вдруг зверский аппетит Юрка не пропадет, а еще больше разыграется? Глядишь, к подъему от летучих мышей только шерсть останется.
— Слушай, не могу больше, — сказал Юрок. — У меня уже челюсти сводит.
— А есть не хочешь?
— Нашел о чем говорить! — произнес Юрок с досадой. — Когда назад вернемся, папа Кашира нас накормит и напоит от пуза. А пока на, затыкай. — Он протянул жвачку Кузьме.
— Что затыкать? — удивился тот.
— Дундук! Дырку затыкай, из которой шнур торчит.
— Заткнул, — сказал Кузьма на всякий случай.
— А сейчас тикаем в темпе! Тут скоро так рванет, что небо звездное станет видно.
Только теперь стало понятно, что Юрок бредит. Постепенно выяснилось, что Кузьму он принимает за кого-то из своих приятелей-темнушников, а порученное им обоим дело состоит в подрыве мощного порохового заряда, сосредоточенного у самой поверхности земли, непосредственно под Гранью.
