Дмитрий Медведев - Старый Мертвый Свет
В паре сотен километров от Твери мы стали свидетелями живого воплощения придурковатой рекламы девяностых. Все, наверное, помнят слоган «Имидж — ничто, жажда — все». Наш путь пролегал мимо симпатичного придорожного кафе, в прошлой жизни явно пользовавшегося успехом — на огромном заасфальтированном паркинге возвышались громады грузовиков, преимущественно европейских и американских, хватало и легковых автомобилей. Словом, дела здесь шли на славу.
У выхода из заведения стоял на четвереньках респектабельного вида мужчина в хорошем костюме. Мне было решительно непонятно, как он оказался в таком месте, но куда интереснее было другое — он жадно хлебал воду из маленькой грязной лужи, хрюкая от удовольствия, и кончик его дорогого шелкового галстука весело плескался в коричневой мути.
При нашем приближении зомби поднял голову, и еще несколько упырей обоих полов высыпали через выломанную дверь на крыльцо. К счастью, они ограничились мрачными взглядами, на машину никто прыгать не собирался. Я зачем-то помахал им рукой, и мужик в костюме встрепенулся и резко сменил позу — теперь он был похож на бегуна, ждущего выстрела стартового пистолета. Поэтому, когда кафе осталось позади, я заслужил подзатыльник от Лехи. Никакой угрозы для нас эти зомби не представляли, но когда этот тип будто изготовился к прыжку, стало как-то не по себе.
Позади остался славный Владимир, и мы повернули на Северо-Запад, начав наш обходной маневр вокруг Москвы. До столицы было далеко, но я все равно явственно ощущал холодное дыхание мертвого мегаполиса. Страшно было представлять масштабы всеобщей паники в первый день катастрофы. Теперь же, наверное, все было так же, как в Казани и Нижнем, только с бо́льшим размахом — в небе зарево от пожаров, замерли вагоны метро, превратив подземку в западню и мясорубку, а улицы опустели, став пристанищем для зомби, бестолково глазеющих в пустоту и ждущих случайную жертву.
Хотя, с другой стороны, как пошутил Ванька, было бы неплохо пройти в Мавзолей без очереди и прокатиться на бесхозном Бентли или Ламборджини. Петросян, блин, нашелся. Интересно, а успели ли убежать власть предержащие, или их тоже не миновала судьба, уготованная простым смертным? Да и куда им бежать? Везде ведь творится одно и то же безумие. Конечно, можно махнуть на райские острова, окруженные спасительным океаном, и переждать, но до островов еще надо добраться. Да и инфекция проникла в Москву через аэропорты, так что толстосумам оставались или частные самолеты, или надежда переждать цунами в своих крепостях на Рублевке, куда наверняка уже наведались любители халявы и нелюбители жирующих чинуш. В этом случае я был бы целиком солидарен с мародерами — надо же всем этим проворовавшимся мордам хоть когда-то за все ответить.
Теплый солнечный денек плавно сменился прохладным майским вечером. Небо затянуло облаками, дело, кажется, шло к дождю. Мы как раз вышли на улицу, чтобы слить топливо из одиноко стоящего на обочине фрейтлайнера — последние десять километров горела лампочка, предупреждающая о том, что бензобак скоро опустеет. Мы уже думали, что придется доливать из канистр, как подвернулся такой хороший вариант.
Семен деловито размотал реквизированный с одной из заправочных станций шланг и взялся за дело, мы же просто разминали кости. Подул свежий ветерок, и по коже, успевшей привыкнуть к уютному теплу машины, побежали мурашки. Ванька зябко поежился, одновременно зевая. Устал, надо бы сменить его.
Водитель грузовика лежал в траве неподалеку, с простреленной головой. Я уже обещал себе, что не буду смотреть на трупы, но не удержался. Он был убит несколько дней назад, может быть, даже до начала эпидемии. Мало ли у нас бандитов на дорогах водится? Телом уже успели поживиться звери и птицы. К горлу подкатил липкий ком тошноты, я отвернулся от трупа и возвратился к своим.
Друзья снова успели проголодаться, настало время ужина. Семен до последнего упрашивал нас поесть в машине, но нарвался на гневную отповедь Лехи. Нам требовалось хоть немного свежего воздуха — пройтись, подышать, кости размять. В машине хоть и удобно, но конечности и спина все одно затекают, немеют.
Ванька, вон, чуть ли не от рассвета до заката за баранкой просидел, как матерый дальнобойщик, ему отдых полагается по умолчанию. Так что Семену пришлось уступить, и мы по нашей новой традиции устроили пикник прямо в поле в сотне метров от дороги, отъехав от грузовика на порядочное расстояние. Тем более что поднялся сильный ветер, принесший издалека пока еще тихие раскаты грома — дело шло к грозе, и трапезничать на улице вот-вот станет невозможно.
В этот раз ошибки прошлого были учтены — пикап увели с трассы и припарковали не на обочине, а ниже, за густым кустарником. Теперь, если особо не приглядываться, то и не заметишь. Да и нас в высокой траве не слишком видно. Единственное, что могло выдать — дымок от костра. Но у нас теперь хоть оружие есть, от зомби отобьемся.
— Надо, парни, сосиски доесть, они и так уже, кажется, не очень, — домовитый Ванька сразу принялся кашеварить. — Так что хотите, не хотите, а по четыре штуки каждый съесть обязан. И это минимум, жалко добро переводить. Тем более неизвестно, когда еще мяса поедим.
— Ты это мясом называешь? — хохотнул Леха и ткнул пальцем на божью коровку, неторопливо взбирающуюся вверх по стеблю. — Вон в той букашке мяса больше, чем во всех твоих сосисках.
— Да пошел ты, — огрызнулся Ванька. — Сейчас букашек своих и будешь есть.
— Ладно, брейк, — вмешался я. — Вы мне лучше вот что скажите — почему дороги-то везде пустые? Я вот помню, сколько мы с вами фильмов про мертвяков пересмотрели, везде хаос, паника, забитые под завязку шоссе.
— Так это ж ты про Америку свою любимую все говоришь, — рад был сменить тему Ванька, раскладывая бледные сосиски на решетке для барбекю. — Семен, чего булки разложил, костром займись, опять я один, как мать Тереза.
— А, да, — рассеянно ответил Семен, секунду назад самозабвенно изучавший горизонт, а потом, поднявшись, добавил. — Какая еще мать Тереза, болван?
— Семен, дружище, — Леха похлопал его по плечу. — Хорош переживать, сейчас поужинаем нормально и рванем дальше, завтра, может, уже получится доехать. Главное, чтоб с нами форс-мажора не приключилось.
— Только теперь я поведу, — предложил я.
— Да, я посплю, пожалуй, — поморщился Ванька. — Башка болит что-то. Только ты аккуратно, машину не попорть. Одну уже у меня забрали, также «спасибо» сказать ей не успел — папкин ведь подарок-то, не просто шихта на колесах…
— Ванек, иногда это самое «спасибо» говорить и не надо, оно и так понятно. А насчет пустой трассы, — вернулся к теме Леха, намазывая масло на хлеб. — Так а кто по ней поедет? Куда ехать-то? Огороды далеко не у всех есть, да и день праздничный был, народ гулял, веселился, выпивал, все в городе торчали, кто на параде, кто у зомбоящика. А тут — такая напасть. Никто и не успел особо вырваться. Хотя, думаю, кое-кто успешно удрал. Те, у кого власть, деньги, личные вертолеты да самолеты.
— Бросили страну, — согласился Ванька. — Наверное, поэтому так сразу все и развалилось. Как увидели, какими темпами чума эта разбегается, так и махнули на все рукой и свою задницу начали спасать. А в Штатах вот на дорогах наверняка аврал, там даже у домашних питомцев по две машины.
Я закурил, хотя планировал это сделать после еды. Мерзкая привычка, пора уже с ней расстаться. Давно уже собираюсь, да как только до дела доходит, сразу еще больше курить начинаю. Заграничные друзья и знакомые часто пилили меня за это, хотя, по моим личным наблюдениям, курят в Польше точно не меньше, чем в России, и это при массированной пропаганде из телевизора — мол, надо быть спортивным, современным, что это за привычки из прошлого века. Может, хоть сейчас брошу? Да где там, сигареты теперь везде и бесплатно, кури не хочу, да и срок годности у них огого.
На самом деле я сильно нервничал. Нервничал, потому что до последнего сомневался в своем решении, но вот здесь и сейчас, наконец, принял его твердо и окончательно. Осталось самое трудное. Нужно было сообщить друзьям о том, что не давало мне покоя с самого начала конца.
— Слушайте, — начал я, тут же прикуривая еще одну сигарету. — Я все понимаю, Семену действительно надо попасть в Дюссельдорф. Навигатор у вас есть, по-русски все, разберетесь…
— Димон, че это ты? — удивленно перебил меня Леха. — Все нормально?
— Да, да, нормально, — нервно отмахнулся я. — Просто в Белостоке, сразу после Белоруссии, мы с вами разбежимся в разные стороны.
— Но зачем? — Семен пребывал в крайнем недоумении — так и замер в полусогнутой позиции, с зажигалкой, почти поднесенной к бумаге, которой мы разжигали костер.
— Я хочу поехать в Гдыню, к себе. Там хоть какой-никакой дом у меня. И там есть кое-какие вещи, семейные, понимаете? Хочу вернуть их, они нужны мне. Докинете меня до Белостока, там машину какую-нибудь соображу и поеду. Потом, глядишь, обратно воссоединимся. Я не задержусь там надолго.
