Алексей Верт - Перекрестки. Демон маршрутизации
…Осколки засыпают балконы Грейбокса – куски стекла от крупных, которые могут быть самостоятельными зеркальцами, до мелкой колючей пыли. Герда стоит, вцепившись в перила до боли в костяшках, и моргает. В правом глазу саднит. На месте сердца – пустота.
Потом она медленно идет по коридору и отмечает про себя, как неуютно в Грейбоксе. Неровно покрашенные стены. Цвет краски – больничный, тускло-серый. Выщербленный бетонный пол. Лампы мигают через одну. Гул от работающих машин бьет по вискам, сверлит кость до мозга. Как сюда вообще кто-то приходит по своей воле?
«Его давно надо было сжечь», – горько думает она. Заворачивает за угол и видит парня, который перебирает пучок проводов – так сосредоточенно, будто ищет нитку своей жизни. Он не замечает Герду. Она криво усмехается, складывает руки на груди и ждет, когда можно будет высказать все про творящийся здесь бардак. Раскачивается туда-обратно. Под подошвами хрустит битое стекло.
Потом ей надоедает ждать. Она прочищает горло, тихо кашлянув, и зовет:
– Эй!
Парень оглядывается. Меняется в лице, будто к восковой фигуре слишком близко поднесли открытый огонь, черты оплавляются и смешиваются, и не узнаешь уже того, кто посмотрел на тебя секунду назад.
– Гретель?
Герда оглядывается. У нее за спиной – никого. Поэтому она недоуменно пожимает плечами.
Но парень будто с ума сошел. Он бросает свои провода и бежит к Герде через комнату, протянув руки для объятия.
– Где ты была? Почему не пришла следом? Ведь я же оставлял следы… И хлебные крошки – как мы договаривались.
Герда выставляет перед собой ладони, чтобы не дать этому странному незнакомцу обхватить себя, а в ушах звенит голос из прошлого:
– Если я потеряюсь, ты сможешь найти меня по следам от коньков, – Кай смеялся и заправлял непослушный вихор за ухо.
– А если пойдет снег?
– Тогда я буду крошить по дороге рождественский пряник, на озеро слетятся птицы, и ты все равно узнаешь, где я – по ним. Только быстрее, чтобы они разлететься не успели.
– Кай? – шепчет Герда и протягивает пальцы к чужому лицу. Когда ее мальчик успел так измениться? – Где ты был?
– Где ты была? – смотрит обиженно. Даже обвиняющее. – Почему не спешила?
Герда захлебывается словами от возмущения. Это она-то не спешила! Хочется сбросить его ладони с плеч, развернуться и бежать прочь. Но ее останавливает жалость. Жалость к себе – не напрасно же она прошла половину жизни? Нет сил, чтобы признаться, что все было зря.
– Прости, – говорят они хором и смотрят в глаза друг другу. Плевать на Грейбокс. Осколок зеркала троллей еще даст знать о себе, когда она будет в ярости бить посуду, подмечая все самое худшее между ними и жалея о «лучших годах, отданных…», а он будет мучиться чувством постоянной вины за сожженный лес и из-за этого все глубже и глубже погружаться в гипер. Все это будет потом. А сейчас – плевать.
– Мне понравилось. Но ты уверен, что они хотели именно такую сказку? – спрашивает она, водя бутоном розы по его щеке.
Он морщится от щекотки, не выдерживает, отстраняется и смотрит с укором. «Ну, ты-то должна понимать, – думает она. – С этой фразы он начнет объяснение. Этот взгляд нельзя интерпретировать иначе… и он никогда не станет ограничиваться лишь взглядами».
– Люди не знают, чего хотят, – пожимает он плечами. – Для этого и нужны мы. Чтобы дать направление и рассказать историю, которая скрывается у них в душе. – Он зевает, потом начинает бурчать. – Да и не интересно же будет, если по сто раз рассказывать одно и то же. Кому это надо? Вот и приходится новое придумывать, хватать чужие реальности, конструировать, вводить актеров, давать им роли…
– Кстати о ролях, почему именно я – зло?
– Не будь дуалистичной, малыш, – снова этот взгляд. – Не зло, а элемент декораций. Триггер, который должен сработать так, как было задумано. Ими задумано. Не сомневаюсь, в следующий раз тебе попадется кто-нибудь, кто захочет пасть жертвой ведьмы, убить разбойницу или растоптать все розы. Не думаю, что это тебе понравится больше.
Он улыбается, внезапно делает шаг в сторону, поднимает нечто с земли – или с пола. Когда возвращается на место, становится видно, что это два шарика. Один красный, с черными прожилками, а второй – зеленый. Движения его пальцев слишком быстры, и вскоре она уже не может уследить за перемещениями стекляшек.
– А теперь – выбирай, – говорит он и протягивает сжатые в кулак обе руки.
– Не буду, – она морщится, комкает бутон розы, и отворачивается. – Оставь эти свои шуточки для посетителей. И вообще, я обиделась!
– На что? – он недоумевает. Морщит лоб и смотрит вопросительно.
– Ты не сказал: «Ну ты-то должна понимать!»
– Что?
– У тебя был такой взгляд, который подразумевал эту фразу. Но ты не сказал, – она фыркает, затем, чуть помедлив, начинает смеяться.
Он подхватывает ее смех, затем подхватывает ее и подбрасывает в воздух. Подлетая, она успевает коснуться пальцами пластикового перекрытия между этажами Грейбокса. Где-то там наверху вершится еще одна сказка. Точно так же, как это происходит в соседних комнатах, и в том помещении, что под ними. Как это происходит везде в Грейбоксе, который не испытывает недостатка в сказочниках и посетителях.
Внезапно ее обуревает жажда деятельности. Едва приземлившись на пол, она, все еще смеясь, бросается к ближайшей двери.
– Теперь моя очередь рассказывать! Про что ты хочешь услышать?
– Давай начнем с поиска предназначения, – улыбается он. – Потом добавим туда тяжелые испытания и закончим рефлексией, ведущей к катарсису.
– Идет!
Дверь распахивается, она делает шаг внутрь, а он, спрятав шарики в складках одежды, спешит за ней.
В сказку.
…Архив секты фоксеровНапример, я. fox
››0‹‹
Жизнь подобна стене паблика в социальной сети. Красивые картинки, перепосты с призывами о помощи и пустопорожний треп, наполненный оффтопом чуть больше чем наполовину. Посетители – сборище индивидуалистов, проводящих время в ожидании обновлений и вбросов.
Может показаться, что я ненавижу людей, но это не так. Мне грустно осознавать, что любая борьба заканчивается после сытого желудка, а путешествие подходит к концу, едва в перспективе замаячит возможность навсегда отдалиться от остальных.
Мы не хотим отдаляться. Мы не хотим бороться. Нам нужны котики, лайки и мимими. Мы не хотим ничего решать, предоставляя делать это тем, кто лучше всего подходит для подобной работы.
Например, гомункулам…
››1‹‹
В тот день я отработал первую в жизни смену. Два часа наблюдал, как роботы с помощью роботов делают роботов. Моя функция – независимый наблюдатель. Когда барахлит автоматическая система безопасности, нужно вызвать ремонтников вручную.
Ремонтники – тоже роботы.
А автоматическая система не сработала на том заводе лишь однажды, когда кто-то сконструировал сверхмощный вирус и отправил его гулять по сети.
Начальник – румяный толстяк, наслаждающийся чувством собственной важности – рассказывал мне эту историю, и лицо у него было такое, будто он делился страшной тайной. Две минуты ушло на то, чтобы выкопать запись того случая, перекинуть ее на комм и посмотреть, что в действительности произошло.
Конвейер встал на час с небольшим. И все.
Разве это страшно?
Так я размышлял, когда шел домой. Несмотря на бессмысленность работы и ее полную бесперспективность, я был рад. Закон гласит, что каждый имеет право на труд, но не всякий сейчас этим пользуется, да и не на всех труда хватает.
«А тебе повезло, Ник, – думал я. – Тебе определенно повезло, и у тебя все еще впереди».
Везение закончилось, когда я обнаружил, что у меня полетел комм. Обычно он капризничал на улице, рядом с офисными зданиями, беспорядочно подключаясь к чужим сетям. А дома, воткнутый в родную док-станцию, прекращал чудить. Однако сегодня он подвесил браузер и прокручивал ту самую запись с остановкой конвейера.
Лента едет, едет… Стоп! Воет сирена.
Лента едет… Стоп!
Лента едет…
Я решил сначала поужинать, а уж потом думать, что делать с чудившей техникой. Заказал доставку сэндвичей, послонялся по комнате туда-обратно… Стукнул кулаком по столу.
В ответ – снова сирена.
Звякнул сигнал из шлюза доставки – я откатился на кресле в сторону, дернул почтовую заслонку и вытащил сэндвичи. Разорвал пищевую пленку, потянул носом… правы были ребята с работы, после нее действительно хочется не есть, а жрать! Укусил хрустящий булочный бок, обернулся.
И чуть не упал.
Монитор перестал демонстрировать строптивый конвейер. Изнутри смотрел какой-то чел. На нем был такой же рабочий костюм, как у меня.
