Игорь Огай - Прорыв осады
– Ты чего распинаешься, Виталий? – перебил Филиппыч. – Ты же ведь тоже подбирал. Думаешь, я не знаю? Только переметнулся вовремя да стрелки перевел. Это ж не тебя в Бутырке на нарах полгода… А потом на улицу пинком, без звания и заслуг… А я ведь тоже Родине служил, Виталий. Как считал нужным, так и служил. Однако твоя взяла, теперь вот по-другому служу.
– Да вижу я, вижу… – протянул генерал, и в его голосе отчего-то не было ни капли иронии.
– Тогда нечего базар тянуть, говори за дело. Да не мне, а вон… Сергей Анатоличу. Я, так и быть, в сторонке посижу.
Он повернулся и, отчего-то по-старчески шаркая, пошел к дивану. А Павел, наоборот, шагнул обратно к двери. Поправил кобуру с лучеметом, выразительно откинул большим пальцем клапан. Никакой угрозы, просто чтоб генерал не слишком надеялся на своего майора, занявшего позицию по ту сторону створки.
Шеф тем временем подцепил со стола пепельницу и прицельно метнул ее в мусорную корзину. От грохота вздрогнули все, включая генерала.
– Виталий Петрович, – произнес Потапов. – Если вы закончили извиняться за свое предательство, то я готов вас выслушать.
– Сергей Анатольевич, – в тон отозвался Баранов. – То обстоятельство, что я был вынужден организовать нашу встречу, еще не дает вам права судить меня. Тем более что лично вас та давняя коллизия вообще не касается.
Потапов кивнул, принимая ответ.
– Тогда скажите наконец о том, что меня касается.
Генерал вернулся к столу, отодвинул боковое кресло и уселся напротив Шефа.
– Для начала давайте зададим некоторые рамки для этой беседы. Итак: вы отставной старший научный сотрудник Института экономики РАН. Обе диссертации весьма посредственные, научного и практического интереса не представляют. В начале девяностых прошлого века попробовали себя в бизнесе – безуспешно. Затем следы вашей трудовой непонятным образом теряются. Между тем доходы остаются, и немалые, однако налоговая инспекция интереса к вам патологически не проявляет. Из этого я заключаю, что организация – буду называть ее так, – которой вы теперь управляете, была создана как раз в то время. Кем? Безусловно, и вами тоже. Но лишь в качестве представителя интересов некоего нанимателя. С этого момента начинается наиболее туманный отрезок деятельности, как вашей личной, так и вашей… организации. Должен признать, конспиративная работа была организованна на высоте, я так и не смог обнаружить ни документов, ни свидетелей, ни вообще каких-либо результатов вашей работы. До самого последнего времени, пока в центральном УВД не завели дело по первому трупу «интуриста». Здесь у вас вышла промашка: название оказалось в тему, труп-то явно не местный… В чем было дело, если не секрет? Просто интересно: ваша система дала сбой?
Баранов помолчал несколько секунд, словно ожидая ответа, однако Шеф не произнес ни слова, и генерал был вынужден продолжить:
– Если так, то впоследствии такие сбои сами стали системой. Толя Жеребцов – капитан из центрального, – на ваше счастье, оказался мужиком простым и прямолинейным. На всю эту мистику вокруг трупов он плевал с высокой башни.
– Не плевал, – не вполне понимая зачем, перебил Павел. – Он с профессорами консультировался…
– Точно, – с готовностью согласился генерал. – В Институт этнологии даже тряпки возил. А потом засунул дела подальше в сейф к остальным «глухарям» и подписал у прокурора постановление о кремировании. А вещдоки мы на днях у него сами затребовали. То-то был рад.
– Еще бы, – буркнул Филиппыч. – Как побываешь под обстрелом…
– Вот именно, – Баранов кивнул. – Эта ваша война в центре города, конечно, стала просто черт знает чем. Я журналюг с камерами едва разогнать успел. Для своих пришлось на ходу выдумывать дурацкие ученья, сочинять идиотские инструкции. А уж что, кому и как мне пришлось докладывать там…
Он выразительно поднял палец к потолку.
– Ничего, не сахарный, – сообщил Филиппыч. – Уж правильно доложить ты всегда умел.
– Не спорю – выкрутился. На время, но… Но! – Генерал снова повернулся к Потапову. – Знаете, к чему я вам все это здесь рассказываю?
– Догадываюсь, – буркнул Шеф. – Вы намекаете, что дела у нас… в организации идут неважно, и чем дальше, тем хуже. А значит, наглеть, мол, нам сейчас не к лицу.
– Верно, – оттого, что не ему довелось сделать такое многозначительное заключение, Баранов совсем не расстроился. – Я, конечно, много не знаю. Практически ничего мне не известно ни о цели, ни о способе вашей деятельности за прошедшие годы. Однако поскольку Москву до сих пор не наводнили какие-нибудь особые наркотики, криминал не превышает разумных пределов, а государственного переворота пока не предвидится, я делаю вывод, что цели ваши не пересекаются с… местными интересами. О том, кто ваш наниматель и зачем ему понадобилось представительство здесь, я могу только гадать.
– Где это – здесь? – не утерпел Шеф.
Генерал поднял на него тяжелый взгляд. И наконец произнес то, чего до сих пор избегал, может быть, даже в мыслях:
– Здесь – это на Земле.
Шеф удовлетворенно кивнул и заявил:
– Гадаете вы, судя по всему, плохо. Но это не важно. Я вас понял и поспешу разочаровать. У нашей организации действительно возникли временные трудности. В первую очередь из-за разрыва связи с нашим, как вы изволите говорить, нанимателем. Однако теперь все технические проблемы решены. Полагаю, что режим конспирации будет восстановлен в ближайшие дни, без вашего участия, согласия и даже без вашего ведома. Вы просто не представляете себе всю технологическую мощь организации, которую пытаетесь шантажировать.
– Шантажировать? – Изумление генерал сыграл превосходно. – Да с чего вы взяли?..
– С того! – Шеф впервые позволил себе повысить голос. – С того, что пока безумный инка не притащил сюда натовцев невесть из какой ветви, вы даже сунуться сюда на фабрику не пытались! Вы собирали информацию и готовились торговаться, тщательно, упорно. А тут такой подарок! Сколько ваших агентов работало у Саныча в «Стройтресте»?
– Двое, – не моргнув глазом, соврал генерал.
– Ну да, – язвительно прокомментировал Филиппыч. – Четверых из них я лично в том месяце уволил.
Только большим усилием воли Павел заставил себя не вытаращить глаза. Вон какие дела-то! А он-то все гадал, как бы поделикатнее… А тут, оказывается, плотное двустороннее «сотрудничество» уже который месяц!..
– Короче так, – произнес Шеф. – Говорите, что вам надо, я назову цену, мы хлопнем по рукам и на некоторое время расстанемся. Не гарантирую, что навсегда, как, впрочем, и вы, конечно.
Баранов вдруг сгорбился на кресле. Растер ладонью лоб, шумно вздохнул. Это что же, нервы? У контрразведчика? Или снова маска? Павел пожал плечами: слишком тонкая игра, пускай Шеф разбирается.
– Хорошо, – произнес наконец генерал. И тон его был теперь гласом просящего. – Вписываться в рамки, значит, не хотим… Но тогда хоть покажите что-нибудь. Чтобы я сам поверил в то, что сейчас тут наговорил…
– Вы вывезли с фабрики три фуры конфиската, – усмехнулся Потапов. – Неужели мало доказательств?
– Да что конфискат… – махнул рукой генерал. – Кое-что у экспертов, часть на складе, а две фуры из трех так и стоят во дворе опечатанные… А у меня на столе одни бумажки: мнение того, выводы этого… Плюс своя неуемная фантазия.
– У тебя? Фантазия? – скривившись, поинтересовался Филиппыч.
– Да, представь себе! Расфантазируешся тут!..
Шеф кивнул, поняв.
– Паша, ты свой генератор включил?
– Включил, – отозвался тот, – а зачем?
И поспешно сунул руку под свитер. Кнопка послушно утонула в корпусе, картинка перед глазами привычно уже подернулась синеватой вуалью.
– Вы, конечно, при оружии, генерал. Выстрелите в него. Я мог бы дать наш ствол, но своему вы поверите больше.
Баранов без колебаний достал табельный «макаров», передернул затвор и навскидку спустил курок. Только чудом Павел заставил себя не уклоняться. Лишь глаза прищурил.
Ничего. Ровным счетом. Ни толчка, ни вспышки… Даже выстрела почти не слышно – в отличие от спасательного, боевое поле фильтровало любые раздражающие факторы.
В тот же миг дверь распахнулась от удара ноги, выкорчеванный с мясом хлипкий офисный замок брякнулся на пол. Майор с оружием на изготовку застыл на пороге, подозрительно оглядывая исключительно мирную картину. От первого выстрела его отделяло одно резкое движение, не важно чье…
Шеф тряс мизинцем в левом ухе. Филиппыч стряхивал с дивана листья задетого рикошетом углового дерева в кадке. Баранов деловито прятал пистолет.
– Трофимов! – рявкнул генерал, и Павел испугался, что майор все-таки куда-нибудь выпалит. – Что за бардак, Трофимов? К теще на блины так же врываешься?
– Виноват, товарищ генерал. Стреляли…
– Мало ли, что стреляли. Марш за дверь! И чтоб больше ни при каких обстоятельствах! – Генерал дождался, пока сконфуженный подчиненный удалится, кивнул в сторону Павла: – Броник?
