Виктор Рябинин - Проблеск во мгле
Но судьба дала мне второй шанс. Я вспомнил о найденных в тоннеле документах, о которых не говорил никому, которым сам не придавал большого значения. Но они привели меня к новому открытию и новой цели в жизни. Я узнал о существовании проекта «Коммунистический Ковчег». Узнал, когда сумел разобраться в найденных документах. Это было словно проблеск во мгле, светлый луч надежды, указывающий мне дальнейший путь. Как оказалось, Саркофаг много лет надёжно хранил свою главную тайну. То, что «КК» здесь, в Центре, я ничуть не сомневался.
История проекта ведётся вместе с историей ЧАЭС. Ещё в семидесятые годы прошлого века группа людей поняла, что Советский Союз не вечен. Что «светлое будущее», не наступит в ближайшие годы, потому как идея построения социализма сбавила обороты. Союз приходил в упадок, и они видели это. Догадывались, что вскоре он распадётся, а достояние народа целиком перейдёт в отдельные карманы. Знали и не хотели этого допустить. Поэтому и создали секретный подземный бункер, чтобы сохранить в нём для потомков наследие умирающей империи.
Для создания ковчега они выбрали территорию атомной электростанции, постройка которой в те времена только начиналась. В условиях строжайшей секретности был достроен бункер, расположенный под станцией на приличной глубине. Для доставки содержимого использовали тоннель, который проложили из неприметного домика, затерянного посреди полей. По нему в ковчег доставили часть золотого фонда, важнейшие документы, изобретения, секретные разработки. После заполнения ковчег запечатали. Ключ спрятали в специально вырытом схроне, о местонахождении которого знали лишь единицы. Тоннель также закрыли. Осуществление секретного проекта «КК» на этом завершилось.
В 1986 году на ЧАЭС произошла авария. Я не знаю наверняка, причастны ли к ней создатели бункера. Но одно ясно точно: он оказался в самом центре зоны отчуждения, охраняемый военными и высоким уровнем радиации. Советский Союз распался, как и предполагали создатели, но то, за что все правители в мире продали бы душу, не досталось никому. После второй катастрофы бункер стал вообще недосягаемым. В определённой степени, разумеется. Так он и просуществовал себе мирно несколько десятков лет в ожидании того, кто его найдёт.
Я усвоил урок. О «КК» я не стал рассказывать никому. Боюсь представить, что началось бы, если бы люди узнали о существовании проекта. Войны вспыхнули бы не только в Зоне, но и вокруг неё. Не одна страна претендовала бы на содержимое бункера. Как и легендарный библейский ковчег, в честь которого назвали проект, «КК» хранит в себе огромные знания и огромную мощь. Мало кто не желал бы их заполучить. И я понимал это, понимал, что если поделиться с людьми информацией, то войны не избежать. И всё же то, что многие не заслужили возможности приблизиться к разгадкам секретов Зоны, не означало, что я этого не заслуживаю.
Я начал собирать информацию, которая так или иначе могла быть связана с проектом. Как оказалось, незадолго до моего прибытия в Зону, сталкеры нашли странную пластину в районе заброшенного завода. Она не была похожа на артефакт. А изображение на ней эмблемы проекта стало причиной многочисленных споров и конфликтов. И какие-то цифры на задней грани. Это ещё более укрепило моё решение о том, что никто кроме меня не узнает о проекте. А ещё я понял, что его местонахождение — лишь часть головоломки, разгадывание которой приведёт меня к «КК» и его содержимому.
Продолжив поиски, я вскоре стал обладателем ключа, который должен открыть вход в бункер. Пластину мне добыть не удалось: её убрали в спецхран и никого к ней не допускали. Я запросто мог выкрасть эту вещь, но даже не догадывался, для чего она может мне пригодиться. Не знаю этого и до сих пор.
Имея на руках ключ и карту, я был готов добраться до ковчега. Но, придя в неприметный домик на Диких Полях, я обнаружил, что тоннель разрушен. Видимо, сработала какая-то система защиты, уничтожившая путь к моей цели. Добираться же к ЧАЭС по поверхности я даже не мечтал.
В дальнейшем не произошло никаких важных событий. Моя жизнь снова шла неторопливо и размеренно. Я продолжал выполнять поручения учёных, втихаря сбывать артефакты Барсуку, ходить в Зону на свидания с Алёной. Если честно, желание добраться до ковчега постепенно угасало. Мне казалось, что я всё же смогу стать счастливым и без него. Всё было прекрасно до того вечера, когда я увидел ехавший со стороны Центра грузовик. Тогда же я спас новичка, провалившегося перед самым выбросом в логово хозяина ям.
* * *
Я закончил своё повествование. Олег выслушал его молча, не разу за всё время меня не перебив. Сейчас он так же молча смотрел на меня. Смотрел прямо в глаза. По взгляду я не мог определить, какие чувства он испытывает: злость или обиду, ненависть или разочарование. Не удивлюсь, если он сейчас врежет мне как следует или просто пристрелит. Возможно, я это заслужил.
Но он не ударил и не выстрелил. Просто несколько минут обдумывал всё услышанное. Такую информацию тяжело принять вот так сразу. Слишком много её и слишком она неожиданная. Возможно, и не стоило говорить всю правду сразу. Хотя нет, стоило. Каждый сталкер в Зоне рано или поздно сталкивается с несправедливостью, предательством, разочарованием. Они оказывают сильнейшее влияние и на характер, и на мировоззрение. А в последствии — и на дальнейшие его поступки. Необратимо меняют его от начала и до конца, до самой глубины души. И меня Зона изменила. Причём изменила до такого состояния, которого я никогда не ожидал. Пройдя хотя бы через часть того, через что пришлось пройти мне, Олег, возможно, поймёт меня. Но он больше никогда не станет тем, кем был прежде.
— Что с Алёной? — наконец спросил он.
— Не знаю. Вряд ли она жива, — я сам ужаснулся того спокойствия, с которым говорил это. В Зоне я практически потерял эмоции.
— Как же ты выжил, как добрался сюда?
— Когда я вращался в «мясорубке», подлетел слишком близко к стене и успел ухватиться за обломок конструкции. Добрался сюда по техническим шахтам и коридорам.
Олег потупил взор. Во время жизни в Зоне он впервые потерял близкого человека. Это невероятно тяжело перенести.
— Почему ты не сказал ничего раньше? — он снова поднял на меня взгляд.
— А ты после всего продолжишь доверять людям? — задал я встречный вопрос.
— Я верю тебе, но понять не могу. Ты мог не доверять мне, но ей ты тоже не доверял?
— Вот увидел бы ты то, что видел я, пережил бы то, что я пережил — понял бы.
Олег несколько раз открыл рот, но так и не нашёл, что сказать. Я терпеливо ждал, пока он сможет подобрать слова.
— Зачем ты вообще впутал меня в это дело?
— Поверь, я хотел опять научиться доверять людям. Мне нужен был кто-то, максимально похожий на меня самого. Поэтому я подтолкнул тебя на тот путь, который прошёл сам. Я показал, какой унылой является наша жизнь, когда в ней нет определённой цели. Даже жизнь в Зоне. Тем самым я открыл в тебе желание исследовать её.
— Значит, ты знал всё заранее? С того самого дня, как мы встретились?
— Я не способен предсказать будущее. Но, зная ход мыслей человека, можно предугадать его действия. Несложно было догадаться, что ты присоединишься ко мне.
Олег помолчал ещё некоторое время. Сейчас я даже боюсь предположить, что происходит в его сознании. Остаётся надеяться лишь на то, что он поймёт меня хотя бы частично. Что я сам хоть частично смогу понять его.
— Почему ты ничего не сказал про Центр, про «КК». Зачем разыгрывал весь этот спектакль? — Олег всё ещё говорил, руководствуясь эмоциями. Пора бы ему начать хоть немного думать головой.
— До того вечера, как ты оказался в Зоне, я ещё надеялся добраться до бункера в одиночку. Но перед выбросом я увидел грузовик, едущий в сторону Периметра и слышал обрывки переговоров водителя с блокпостом. Тогда я понял, что в Центре что-то нечисто. И на тот момент я знал только двух человек, побывавших там и способных найти дорогу обратно.
— Шнайдер и Барсук, — догадался Олег.
— Да. Я боялся, что кто-то из них меня предал. Выходит, не безосновательно боялся.
— И решил проверить, в чём дело, — теперь Олег начал вполне нормально соображать, что к чему.
— Барсука я брать с собой не стал — не годился он для таких дел. А вот Алёну вполне можно было приобщить к экспедиции.
— Но зачем ты приобщил меня? — не понимал Олег.
— Так и не догадался? — спросил я. Он отрицательно помотал головой. — Я взял тебя на тот случай, если Алёна замыслит что-то против меня. А её попросил не рассказывать тебе о нашем прошлом, чтобы у тебя не возникло причин задумывать что-то против нас. Если честно, я хотел рассказать тебе правду, как только мы попадём в Центр. Но, когда я увидел там Барсука, то подозрительность ко мне вернулась.
Последовала ещё одна минута молчания, на протяжении которой Олег переваривал очередную порцию информации.
