Евгений Константинов - Смертельный мир
– Без всяких «э-э…», – поправил Фрол. – Ты, я гляжу, тоже в звании повысился? Как и Кургузый.
– Лейтенант Кургузый мой лучший друг, – не без гордости сообщил Мося. – Мы с ним Королевский стан у маркизов отбили. За это и звания получили.
– Молодец, капрал. А теперь скажи-ка, кто и какие камеры сейчас занимает?
– Заняты пять камер из шести, Ваше преосвященство, – с готовностью ответил Мося. – В трех – горные пленные: граф Гогуль, его сын граф Ступак и барон Биан, еще в одной – наш граф Винсепто, и в пятой – какой-то старик пришлый.
– Граф Винсепто? – удивился Фрол. – Сын генерала Бовдо? Так ведь это же он тогда нас с тобой от горных отбил!
– Так точно, Ваше преосвященство. Н потом он поднял шпагу на самого короля. И вот…
– Дела, – покачал головой Фрол. – Для начала проводи-ка меня к нему.
Камера графа Винсепто, практически ничем не отличалась от тех, в которых довелось побывать Фролу. Те же высокие голые стены без окон, лежанка, в углу – отхожая яма, прикрытая плетеной крышкой.
– По всему выходит, что и для пришлых, и для дворян тюрьмы одинаковы, – констатировал Фрол вместо приветствия.
– Кого это ночью принесло? – недовольно пробурчал разбуженный узник, поднимаясь с лежанки. – О, прыгун! То есть, боец Фролм?
– Здравствуйте, граф, – Фрол протянул руку, и Винсепто машинально ее пожал. Свежий уродливый шрам на щеке молодого графа дернулся.
– Примите мои соболезнования в связи с гибелью вашего отца. Мы общались совсем недолго, но я успел узнать графа Бовдо, как замечательного, отважного человека.
– Спасибо, боец Фролм. Я сразу не поверил, что отца убил ты, и жалею лишь о том, что лично не отрубил голову Касочу.
– Граф, вы не расскажите, почему набросились на короля со шпагой?
– Здесь нет секрета, и об этом все знают. Пока я проливал кровь за Лесное королевство, Его величество в доме моего отца соблазнил женщину. Ту, которая была моей гостьей, и которую я полюбил. Пришлую Наташу.
– Вы? Полюбили Наташу?! – поразился Фрол. – Но как? То есть, когда вы успели?
– С первого взгляда, – вздохнул Винсепто. – Когда мы вместе с Германтом похищали принца Ащука, освободили из баронского плена и Наташу.
– Просто уму непостижимо, – развел руками Фрол.
– Ты должен помнить виконта Германта. Это от него ты сбежал обратно через Восточный мост…
– А-а-а… да-да. У него еще на лбу был такой рубец.
– Теперь нет ни рубца, ни самого Германта. Погиб от стрел маркизов, – пояснил Винсепто. – И Наташи теперь тоже нет, есть королева Таша. Вот так-то, боец Фролм.
– Хм, точно с такой же интонацией обращался ко мне ваш отец. А про Наташу я все знаю, – только что от нее.
– От нее? Постой! – спохватился Винсепто. – А почему ты здесь, боец Фролм?
– Не Фролм, а Фрол. И впредь, граф, можете называть меня Ваше преосвященство.
– Что? – не поверил своим ушам Винсепто. – Преосвященство? А где же кардинал Манай.
– Полагаю, в своем монастыре. Это неважно. Скажите, граф, вы по-прежнему верны Лесному королевству?
– Королевству – да, королю – нет, – твердо ответил узник.
– Хорошо. Я постараюсь что-нибудь для вас сделать, – Фрол еще раз пожал Винсепто руку и, оставив его стоять с открытым ртом, покинул камеру.
Чтобы, сделав не больше десяти шагов, войти в соседнюю. Максим Николаевич не спал, сидел на лежанке, прижавшись спиной к стене и вытянув ноги. Он очень похудел с тех пор, когда они виделись впервые; ни о какой горделивой осанке не было и речи, к тому же под глазом бывшего Творца красовался здоровенный синячище. Такому бедолаге только милостыню клянчить. Но Фрол почти никогда не одаривал попрошаек, а прохожих, торопливо рывшихся в своих кошельках и бросавших мелочь в подставленные шапки или сложенные лодочкой ладони, молча осуждал.
Максим Николаевич не был нищим. А назвать этого человека несчастным язык не поворачивался. Сколько же бед, сколько горя принес он людям за свою жизнь! Не только врагам, или надоевшим знакомым, но еще и абсолютно посторонним людям! Даже если не считать преобразованных и перенесенных в мир за стеной, сколько осталось в нормальном мире вдов, сирот, несчастных, навсегда потерявших своих любимых!
У Фрола непроизвольно сжались кулаки. Ему успели рассказать, как отреагировали на появление Максима Николаевича на Нейтральном острове самые влиятельные люди мира за стеной. Только Гурлий и Халимон – два короля, родившихся и выросших здесь, вели себя сравнительно спокойно. Остальные трое – кардинал Манай, князь Низлый и царица Гуща, готовы были разорвать низложенного Творца голыми руками. Были готовы до такой степени, что сцепившиеся Низлый и Гуща, позабыв об осторожности, скатились со скалы в озеро и погибли в пасти гигантской рыбины. И только у Гурлия хватило ума защитить Максима Николаевича, от которого можно было узнать много жизненно важного.
– Простите меня, Сергей Фролов, – еле слышно прошептал бывший Творец. – Не убивайте меня, Сергей Фролов.
– Мне необходимо очень многое узнать у вас, – Фрол присел рядом и протянул старику небольшую флажку с брагой, которую одолжил у Моси.
Дрожащими руками Максим Николаевич откупорил крышку и сделал три жадных глотка. Глубоко вдохнул и хотел, было, вновь приложиться к горлышку, но Фрол вырвал фляжку:
– Потом!
– Вот, значит, какие напитки делают люди в моем мире!
– В нашем мире, – поправил Фрол.
– Да, теперь в нашем мире, – не стал возражать старик.
– А Купафка – ваша родная дочь сейчас находится в мире потустенном.
– Моя дочь? – встрепенулся Максим Николаевич. – Там, на острове Тамара сказала, что здесь у меня родилась дочь. Но я не поверил. У меня никогда не было детей…
– Купафка очень сильно на вас похожа. Только вряд ли вы ее увидите. Потому что сейчас ваша дочь и моя любимая жена валяется в вашей квартире на кровати, прикованная наручником к батарее! И неизвестно, что с ней сделает человек, которому вы рассказали, как работает выборочный преобразователь!
Старик с отчаяньем посмотрел Фролу в глаза:
– Я расскажу вам все. Вообще – все!
– Для начала объясните, откуда взялся этот прибор, выборочный преобразователь?
– О-о… Это внеземная штуковина. И достался мне выборочный преобразователь не от человека.
– Почему не от человека? Он, что…
– Морда у него больше не на человечью, а на бульдожью походила. Но это неважно, мало ли у кого какие морды бывают, и не важно даже то, что на руках и на ногах у того мужика было по шесть пальцев. Мало ли… А вот кровь… кровь у него была не красная, а ярко-желтая…
И Максим Николаевич начал рассказывать.
О том, как много лет назад приехал с сестрой и друзьями под Звенигород порыбачить. Как встретил на берегу Москвы-реки подозрительного рыбака, который, как оказалось, уменьшал и превращал в живцов его спутников. Как мужик уменьшил его самого и, привязав к крючку, стал опускать воду. Как он чудом спасся, а затем, завладев выборочным преобразователем, в свою очередь уменьшил мужика-инопланетянина, привязал его к крючку и тоже поймал щуку…
Фрол любил и постоянно читал фантастику, фэнтези, мистику. Он не верил в существование зомби, оборотней и вампиров, а вот в разумную жизнь на других планетах, в параллельные миры и летающие тарелки верил. И вполне допускал, что под обликом обычных людей могут скрываться те самые инопланетяне.
И если сначала Фролу подумалось, что старик излагает сюжет какого-то фантастический рассказа, то спустя некоторое время, он уже не сомневался в правдивости его слов. Да и как можно было сомневаться! Его самого уже дважды уменьшали и один раз увеличивали. Какой земной прибор мог совершить такое?
А старик все говорил, и слова его больше не казались фантастикой…
К тому времени, когда Максим Акиньшин стал обладателем выборочного преобразователя, он закончил радиотехнический техникум и работал радиомонтажником на одном из московских заводов.
Вскоре он уволился с завода и устроился в инкассацию. Работа была не пыльная, можно сказать, халявная. К тому же, бывший радиомонтажник быстро сориентировался в несложной инкассаторской иерархии, подмазал начальника взяткой и перешел работать на самый короткий и нетрудоемкий маршрут.
Выборочный преобразователь был при нем всегда – хранился в футляре из-под очков. Поначалу Акиньшин пользовался его чудесными возможностями редко. Элементарно боялся нажать какую-нибудь не ту кнопку. Затем потихоньку начал разбираться, что к чему.
Всего кнопок было десять; разных по размеру и по цвету, каждая по-разному рифленая. Акиньшин наставлял прибор на различные предметы и по очереди нажимал кнопки. Когда преобразователь оказался наведен на фикус, растущий в керамическом горшке, а палец коснулся большой зеленой кнопки, растение исчезло. То есть, не исчезло, а уменьшилось примерно в сто раз. Точно так же, как уменьшился шестипалый инопланетянин. В нормальный вид фикус вернуло нажатие красной кнопки. Акиньшин сделал верный вывод, что подтвердилось впоследствии, – прибор уменьшал и увеличивал только живое.
