Александр Голодный - Частица хаоса
– А еще перед уходом я исполню свою давнюю мечту – трахну тебя прямо сейчас. Не пропадать же добру? Тем более, тебе потом уже будет все равно.
Если вырубится, потащу на себе…
По болезненно закаменевшему, полному горькой обиды личику скатились две прозрачные слезинки. Поверила!
Да, я знаю, что я сволочь. Но уже вижу, что помогло – подступившее безумие ушло из глаз.
– Ирэн, все… надо идти, хорошая моя.
Ставший нормальным тон словно прорвал плотину. Ну, что же: слезы – лучшее лекарство для женщины. Нежно обняв, придерживаю рыдающую на моей груди журналистку. Сквозь слезы прорывается приглушенное:
– Макс! Какой же ты мерзавец!..
– Я знаю.
И добавляю подтверждение. Зачерпнув пригоршню чистого снега, осторожно протираю ей лицо.
– Макс!!. Перестань!..
Зря сопротивляешься. Бесполезно. Оценив результат, констатирую:
– Лучше?
Действительно, всхлипы почти прекратились. Уже приходя в норму, Ирэн окинула взглядом еще совсем недавно такую чистую, укрытую белоснежным ковром поляну. Непроизвольно передернула плечами:
– Я даже не знаю, кого бояться больше: их, или тебя?
– Меня. Я – рядом.
***
Деревня была, как на рождественской открытке: подсвеченные полной луной, живописно раскиданные по пригорку, засыпанные белым снегом домишки. Вот только впечатление портило ощущение неухоженности и заброшенности человеческих строений. Лишь сквозь щели ставен крайней избы пробивается неяркий желтоватый свет. К ней же ведет натоптанная тропинка.
Догадку подтвердила Ирэн:
– Нам туда.
Приближаясь к калитке, улавливаю знакомое отвратное амбрэ. Только этого не хватало!
Придержав спешащую девушку, поднимаю пистолет. Не чувствую, но догадываюсь – зверь притаился в черной тени за калиткой.
Чах!
Скрежет когтей по дереву, над верхним краем появляется злобно оскаленная пасть. Мелкий какой-то и тощий… в детстве болел, наверное.
Чах! Чах!
Расставшись с верхушкой черепа, монстр опять исчезает за калиткой.
Держа оружие наготове, осторожно заглядываю во двор. Да, все кончено.
– Заходи.
Похоже, «зверушка» успела потрудиться над сбитой из толстого бруса дверью: заметны следы когтей и клыков. Но внутрь не проникла. А это дает надежду, что с жильцами пока все нормально.
Рукояткой «Рейтара» аккуратно, но звучно стучу в дверь:
– Живые есть? Принимайте гостей.
Меня поддерживает журналистка:
– Елена, это я, Ирэн Кайрам, вы мне назначали встречу! Елена?..
Из-за дверей доносится приглушенное:
– А кто рядом с вами, Ирэн?
– Это тот человек, ради которого я обратилась к вам.
– Вы уверены, что он человек?
Офигеть! Вот это заявка! Действительно: экстрасенс.
Растерянно покосившись на меня, Кайрам пытается объяснить:
– Да, он не совсем обычен… И его история будет звучать совершенно невероятно, но…
Заполняю паузу:
– Я пришелец, Елена. Из другого мира. Вселился в чужое тело. Но я – человек.
Лязгает засов, дверь приоткрывается.
– Входите.
В сенях меня слегка напрягла нацеленная на нас с Ирэн двухстволка. Впрочем, оружие тут же опустилось вниз.
– Там был пес… Шарик. С ним произошла странная трансформация…
– Пришлось пристрелить. Извините, если что.
– Нет, все нормально. Спасибо. Пойдемте в зал.
Указывая путь, Дицкая рассказывает:
– Обычно я на своих животных устанавливаю защиту. Помогало всегда, но вот сегодня…
– Силы не равны, Елена. Тот, кто за мной охотится… он самый главный в этом мире.
Умная – понимает с полуслова. И необычная. Душа словно отзывается на внимательный взгляд красивых глаз.
К глазам экстрасенса я присмотрелся уже в зале, вкратце излагая свою историю. Очень интересный цвет: темный янтарь и синее «гало» по краям радужки. Вообще, привлекательная, спортивного сложения, высокая темноволосая женщина.
– Я сочувствую вам, Макс, но пока не вижу, чем могу помочь.
Мать!.. Неужели все напрасно?!
– Мне надо уйти из этого мира. Пробиться за стену.
Подумав, Дицкая уточняет:
– Полагаете, путь скрыт внутри вас? В вашем подсознании?
– Очень на это рассчитываю.
– Хорошо, давайте я посмотрю.
Елена подходит, кладет на виски изящные прохладные кисти.
– Ой!
– Что такое?
– Ощущение… словно жжет. Такое на моей практике в первый раз. Ну-ка…
Видно, что работа дается ей с трудом: плотно сомкнуты красивые губы, щеки заалели румянцем, на открытом высоком лбу выступили мелкие капельки пота. От ее ладоней по голове ощутимо разливается мягкая, ласкающая энергия.
– Хаос! Боже мой!…
– Что, Елена?
Дицкая отвечает журналистке:
– В его душе… У каждого человека в душе есть особая частица. То, что делает нас не такими, как другие, что определяет нашу жизнь и стремления. Она создана и заложена самим Творцом. У Макса это частица хаоса. Я не представляю, как такое может быть.
Зато я сразу понял, почему меня не видела вся демоническая свора. И еще кое-что. Хаос… привычка убивать… путь, ведущий вниз… Но почему?!.
– Макс, пожалуйста…
– Да, Елена?
– Оставайтесь спокойным. Мне очень трудно работать.
– Извините.
Привычно гашу эмоции. Именно «привычно». Разум, вносящий порядок в хаос… сам не могу вообразить такое.
– Постарайтесь внутренним взором увидеть вашу стену.
Это легко. Я столько раз думал о ней… Вот, пожалуйста. И письмена. Особенно четко это слово, которое означает…
– Курукшетр.
Еще только затихали отзвуки мелодичного женского голоса, а внутри полыхнула настоящая буря. Ломая преграды, сжигая блоки, снося защитные механизмы наружу рванулась неизмеримо мощная, усиливающаяся с каждым мигом, энергия. Резко сдергиваю ладони экстрасенса – не хватало еще спалить ее.
– Макс?..
– Это выход, Ирэн. Я его уже вижу.
Болезненно потирающая ладони сенс уточняет:
– Что означает это слово?
– Это название поля, на котором произошла последняя битва Добра со Злом. В моем мире. Там началась Кали-Юга.
Управлять собой все сложнее… точнее, не собой, а этим телом. Физически чувствую, как рвутся связи.
– Елена, спасибо. Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
– Макс, вы сейчас исчезнете.
– Я знаю.
– Скорее всего, сгорите. Точнее, ваше тело.
– И это знаю. Чувствую.
– А я, как последняя дура, забыла дома видеокамеру!
Журналист – это диагноз. Но Ирэн выручает направляющаяся к шкафу Дицкая:
– Есть фотоаппарат с функцией видеозаписи. Потом перекинем в Сеть.
Даю ценное указание:
– Не забудьте показать полиции. И рассказать, что я удерживал вас силой, под угрозой оружия.
Почти онемевшей рукой выкладываю на стол «Рейтар». В магазине осталось еще три патрона.
– Это им.
Рядом ложится кинжал.
– Оружие Серого Михаила.
Говорить все труднее.
– Его необходимо передать…
– Я знаю, Макс. Я передам.
Благодарно киваю Дицкой, ловлю напряженный и сочувственный взгляд Ирэн. Она расстроена – точно.
– Жаль, что так и не удалось вас поцеловать.
Как я люблю это забавное выражение лица! Точнее, любил.
Три шага назад, на центр комнаты…
– Курукшетр!
Произнесенное слово снимает последние оковы.
Реальность вздрогнула, стала плоской и сдвинулась вбок, исчезая. Последнее, что увидел: выгорающее бездымным красно-золотым пламенем тело Максика. Странно: одежда остается целой…
А дальше – рывок в полную звезд темноту.
***
Что это было: время или пространство? Или я, подобно сверхзвуковому истребителю, насквозь прошивал то единое, что мы считаем разделенным?
В какой-то миг движение в темноте сменилось яркими картинами. Прошлые жизни! Те, которые не досмотрел в своем мире.
Они длились мгновения. Или вечность. Здесь нет времени.
Каково ощутить себя паладином Ада? Лучше не рассказывать. Череда непрерывных убийств, море пролитой крови, умноженные на беспредельную уверенность в своей правоте. Наивный, преданный воин, честно и непогрешимо служащий Злу – таким я был в самом начале, в своих первых реинкарнациях. Менялись тела и страны, но особым, свойственным только чистой душе зрением, я без ошибок распознавал в своих хозяевах одни и те же сущности. Короли и королевы, великие герцоги, всесильные фавориты, жрецы и кардиналы… одно слово – мразь. Как же я мог?!. Почему не видел, не понимал этого раньше?!
Англию времен короля Артура сменил Египет. Вот, кто, оказывается, вырезал законную династию фараонов и занял их место…
Лица тех, чьи приказы я исполнял со всем усердием и преданностью, постепенно обретали все более знакомые черты. Разгадка все ближе, я на сто процентов уверен, что знаю правильный ответ.
И вот…
Стремительное движение оборвалось внезапно, сознание как будто со всего маху врезалось в каменную стену. В ушах гремит слитный рев, сердце вырывается из груди… Сердце?!. Все еще не веря вернувшимся пяти земным чувствам, открываю глаза. Да! Я опять человек, это первое мое воплощение, та самая начальная инкарнация. Кругом, оглушая, ревут боевые раковины-трубы, а я русский конник, арий на поле Курукшетра. Слева и справа бесконечные ряды боевых побратимов, впереди грозно выстроилось войско противников, а между могучими армиями, на разделяющей врагов полосе…
