Дмитрий Старицкий - Наперегонки со смертью
Саншо со вкусом затянулся, выдохнул тонкой струйкой дым и пояснил.
— Пиратам нужно наше судно, наш груз и мы сами. Судно и груз они продадут на юге залива. Нас тоже там продадут. Там на юге вполне официальное рабство процветает. Потом судно арабы перекрасят, чуть-чуть изменят надстройки и будут на нем сами ходить. Припишут к судоремонтному заводу в Халифате и все… Ловите конский топот.
Пришла Бисянка и принесла пепельницу, скорее всего из камбуза, и термос с кофе.
Саншо тут же в пепельнице затушил сигарету, не забыв поблагодарить Таню.
— Грациас, моса.
И налил себе напиток в крышку от термоса.
— Что так кофе мало, Танюш, — укорил я девушку. — Тут литр всего.
— Еще сделать? — спросила она как-то безразлично.
— Сделать, — подтвердил я свое желание. — На всех.
Бисянка ушла.
Рулевой мотнул головой на шкафчик в углу рубки.
— Там есть кружки, сеньор. Простите, что я о других не подумал. Очень пить хотелось.
— Тебе страшно? — спросил я, доставая себе обычную керамическую, как говорят «офисную» кружку.
— Страшно, сеньор, врать не буду. Жить хочется. Нормально жить. Не рабом.
— Сам-то откуда. Со Старой Земли я имею в виду?
— Из Картахены. Я с шестнадцати лет на кораблях.
— Ваш капитан связан с пиратами?
Я налил себе кофе из термоса. Кофе был вполне себе «бочковой». Не старалась Танечка. Сварила «на отвяжись».
— А кто их знает? Они же под «веселым Роджером» не ходят. Майку с надписью «пират» не носят. Вполне могут иметь приписку к любому порту на берегу, хоть к Зиону. С попугаями на плечах в кабаках тоже не сидят. Как их отличить от обычных моряков? Орден только свою акваторию патрулирует, чтобы к его островам не ходили. На остальную воду им плевать, по большому счету.
— Совсем никакой борьбы с пиратами нет?
— Какая-то есть. Регистрируют пропажи судов. Завели на севере Залива общий реестр судов с фотографиями. Но это дело добровольное для судовладельцев. Фиксируют показания тех, кто смог отбиться от пиратов или убежать. Разве это борьба? В последние годы вот русские с конфедератами стали на самолетах патрулировать Дикие острова и Дельту Амазонки. Каждое судно просят опознаться. Если найдут базы пиратов — бомбят.
— Эффективно?
— Сами видите.
— Сколько нам осталось идти до Берегового?
— Шестнадцать часов.
— А до Одессы?
— Семь часов. Не успеем — догонят. Вся надежда на ваши пулеметы. Пираты тоже люди и не любят по зубам получать.
— Держи курс на Одессу.
— Есть, сеньор, — крутанул матрос штурвалом.
Пришла Бисянка с трехлитровым термосом в руке.
— Жорик, — ехидно заявила, — емкость большей этой, если и есть, только я про такое место не знаю. Но я всех напоила.
— Молодец, Танечка, объявляю благодарность от имени командования за образцовое выполнение боевого задания.
— Так уж и боевого? — скривила она свои красивые губы.
— А ты как думала? На войне самое главное это интендантское обеспечение. Голодный солдат без патронов воевать не сможет. Ладно, схожу на мостик.
— Жорик, есть контакт, — закричал в «ходилке» радостный голос Альфии. — спрашивают, сколько мы продержимся?
— Час.
Возникла пауза. Видно Аля переговаривалась с этим летучим конфедератом.
— Жора, — наконец-то прорезалась Альфия, а то я себе уже места не находил, — «каталина восемь» будет над нами пролетать через час десять примерно.
— Сообщи это всем, Аля, поддержи народ надеждой на «кавалерию из-за холмов».
И я вынул очередную сигарету.
Что-то я стал много курить сегодня.
Новая земля. Воды Большого залива
22 год 33 число 6 месяца, воскресение, 20:12.
— Хефе, можно вас на минуточку, — заглянул в рубку Луис.
Я вышел на мостик. Около пулеметной установки стоял кубинец и курил.
— Я тебя слушаю. Луис.
Тот немного помялся, потом спросил прямо.
— Ты много стрелял из крупнокалиберных пулеметов, — и похлопал Браунинг по казеннику.
— Реально, ни разу, — честно ответил я.
— Вот и я подумал об этом, — кубинец почесал затылок.
Он говорил правильные вещи и при этом как бы извинялся голосом.
— Между стрельбой из простого пулемета и крупнокалиберного пулемета есть большая разница в навыках…
— Луис, говори прямо, что я на этот пост не гожусь. Я с тобой уже согласился, как разумный человек. Что ты хочешь предложить? Выпустить из каюты матроса, которому мы не доверяем?
— Нет, — Луис цыкнул зубом. — Я хотел с вами поменяться местами. Вы будете стрелять из своей «мгешки». А я встану за Браунинг. Это знакомая мне машинка.
— Согласен. Нет проблем. Это все?
Кубинец облегченно выдохнул. Наверное, думал, что я упираться буду, а я вроде как бы для него начальство на этот рейс.
— Есть еще одно предложение. Мы тут с Маноло обсудили, и реши… — он на секунду замялся, — Предлагаем вам один пулемет переставить с палубы на крышу рубки. Тогда он может стрелять как по любому борту, так и назад. Даже ограниченно по ходу судна.
— Согласен, — кивнул я головой, — Умно.
— Это еще не все. Возьмите с собой туда еще одного снайпера. А второму снайперу дайте РПК.
— Хорошо. Пусть Дюлекан возьмет ручной пулемет. У нее патроны к винтовке дефицитные. Еще толковые предложения есть?
— Нет. Это все. Дальше стоит уповать только на помощь Богоматери. Я пойду, принесу вам пулемет и патроны.
Луис спустился три ступеньки по трапу и обернулся.
— И это… Спасибо вам за кофе. Очень вовремя.
Новая земля. Воды Большого залива
22 год 33 число 6 месяца, воскресение, 20:59.
— Ну что, мальчики, фотографироваться будете? — съехидничал я в эфир.
— Ну, его к дьяволу, — отозвался летчик. — Я не камикадзе, в тебя втыкаться в такой темноте. Потом как-нибудь. Должен будешь. Удачи вам.
— Победы, мальчики, только победы, — произнес я фразу, которая уже стала моим девизом на Новой Земле.
— Победа — это всегда хорошо, — отозвался капитан ВВС Конфедерации американских штатов.
— Победа, Танька! — воскликнул я с полным ощущением счастья, сцапал девушку за плечи и поцеловал в губы, больно уткнувшись лобешником в «очки» прибора ночного видения, откинутые на лоб девушки.
Самолет сделал над баржей круг и наш спаситель начал удаляться от нас, забирая на северо-восток. И вскоре гул моторов в небе над заливом затих.
Я выключил прожектор и откинулся на матрас, который мы с Таней постелили на крышу рубки, чтобы не валяться мне на голом железе за пулеметом и с удовольствием вытянулся, глядя на восходящую над горизонтом луну.
— Трофеи собирать будем? — спросила меня Бисянка, снимая с головы прибор ночного видения.
— Какие трофеи, Танечка, — усмехнулся я, рассматривая девушку в тусклом свете тропических звезд. — Шхуну самолет утопил, глиссер ушел, а шариться ночью около остатков «Зодиака» занятие для самоубийц. Ты внимательно читала в орденском Путеводителе про морскую фауну тут? И про ее поведение по ночам?
Таня пожала плечами.
— Всем отбой боевой тревоги, — гаркнул я в «ходилку» по общему каналу. — С победой братья и сестры. Особая благодарность экипажу судна. Кто-нибудь смените рулевого, а то Саншо скоро третью вахту стоять будет. Рубка: курс — Береговой. Машина — экономичный ход. Меня не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь. Старший — Луис.
И отключил рацию.
— Танька, какая ты красивая в этом свете восходящей луны, — залюбовался я девушкой.
— Ты это серьезно? — спросила девушка, опускаясь рядом на колени и кладя мне руку на грудь и пытаясь в этой темноте заглянуть мне в глаза.
Рука Бисянки мелко дрожала. Адреналина мы получили, пока не прилетел самолет, мама не горюй — на полгода вперед. И если во время боя у нее рука не дрожала, когда она из тяжелой «светки» в полной темноте на звук и по силуэту ПНВ выбила один из двух двигателей на глиссере. То сейчас, скорее всего, она и в сарай бы с сотни шагов не попала.
Ну, то она, а то я, который из пулемета по этому глиссеру ни разу не попал.
И Луис не попал в него из Браунинга, хотя стрелял трассерами.
Я накрыл своей рукой узкую ладошку девушки и спросил.
— Страшно было?
— Нет, — ответила она срывающимся голосом. — В бою страшно не было. Сейчас страшно. Мы же на волоске висели. Если бы не любезность с неба…
Таня легла рядом со мной на матрас.
— Да-а-а-а-а… — протянул я, вспоминая, как над нами гудели шмелями крупнокалиберные пули пулеметов шхуны, и с другой стороны свистели пули пулемета глиссера. И как задорно орала в предвкушении резни абордажная команда пиратов на «Зодиаке».
При воспоминании об этом мои коротенькие волосенки встали дыбом. А вот в бою некогда было рефлексировать. Успевай поворачиваться и палить то в шхуну, то в глиссер, то в «Зодиак» по абордажной команде. Триста патронов я расстрелял за несколько минут боя. Осталось в ленте не более двух десятков.
