Владимир Поселягин - Империя
– А ты, получается, не из этих?
– Из другого государства, где рабство официально запрещено, наши государства часто воюют, двадцати лет не проходит, чтобы не было очередной стычки или военного конфликта. Я тут как частное лицо.
– Почему они нам не помогут?
– А зачем? Это дикие пространства, тут ничего ценного, разве что людской резерв, но для нашей империи он не критичен. Не интересны вы никому, кроме работорговцев. Кстати, их сеть в России я зачистил, на них и местные работали, и на контракте из их империи. Групп было несколько: один в Сочи, один в Сибири, пара в Ростове, ну и в Москве. Главарей я при тебе зачистил, потом медцентр и ещё одиночка, препод в одном из университетов, шею ему набок положил.
– Жёстко, – прокомментировал следователь, но одобрительно. – А олигарх со своими людьми тебе чем помешал?
– Дорогу перешли, а я никогда не колеблюсь в устранении препятствий.
– Больница и пропавшая девочка-подозреваемая – твоя работа?
– Знаешь же, зачем спрашиваешь?
– Та женщина созналась в убийстве подростка, все улики показывают на неё. Его отец, я так понимаю, тоже твоя работа?
– Жалко её было, не люблю, когда кому-то должен, а тут волей-неволей сдал её. Подумал, и искупил перед ней свой поступок. Был у полковника, был у лучшего друга его сына, он, кстати, хорошо полетал в окно, ну и других дружков, что в этих развлечениях принимали участие, навестил.
– Убил?
– Последних не посчитал нужным, оторвал средства насилия.
– Не опасаешься мне вот это всё так рассказывать? А если у меня с собой группа захвата?
– Нет. Ты один приехал, на служебной машине с водителем, она внизу ждёт. Даже если бы спецназ привёз, я его без особых усилий и последствий для себя положил бы и ушёл. Кстати, наружки не было, тебе позвонила соседка с первого этажа и сообщила, что я пришёл.
– Хорошо работаешь, молодец, – с искренним уважением сказал тот. – Планами поделишься?
– Через месяц улечу обратно, но пока тут буду.
– Улетишь? Значит, судно у тебя есть?
– Боевой корабль. Тяжёлый крейсер, который одним залпом способен уничтожить всю Москву. Кстати, у работорговцев ничего подобного нет, у меня тут самая большая дубинка, и главное… я очень хорошо умею ей пользоваться.
– Значит, ты одиночка, без команды или экипажа, – смог сделать правильный вывод следователь, пребывая в задумчивости. – Работорговцы так и будут продолжать тут работать? Почему ты не выходишь на правительства?
– Думаешь, они не знают? Некоторые в доле и получают процент… Не дёргайся ты так, в России чиновники используются втёмную, работорговцы осторожно тут работают. Тем более сеть я их уничтожил.
– Только в России?
– Я тут работаю, остальные мне не интересны.
– Почему работорговцы просто не захватят нас? Как я понял, для них это раз плюнуть.
– Это так, но захватывать не имеет смысла. Нужно выделять средства на содержание и всё остальное, включая охрану. Это съест часть прибыли, а антарцы деньги считать умеют. А тут вы сами разводитесь и плодитесь, знай самых лучших выдёргивай из косяка. Знаете, как рыбак рыбачит?
– Догадываюсь, – угрюмо ответил следователь, после чего спросил: – Ты вправду девчонку от СПИДа вылечил?
– Хм, выпытали? Удивлён. Да, вылечил. По одной из своих профессий я имею специализацию врача третьего ранга. Всего их три, с третьего по первый, последний, как вы понимаете, самый высокий и высокооплачиваемый. С тем оборудованием, что у меня есть, можно делать всё, даже клонов выращивать. Те умершие в тюремных больницах как раз клоны. Зеков в рабство отправили.
– А утерянные конечности? – загорелся в глазах следователя огонёк.
– Также без проблем, только занимает куда больше времени. Там от повреждений зависит.
– Обеих ног ниже колен нет и позвоночник всмятку.
– Мина, – понимающе кивнул я. – Афган, Чечня?
– Последнее. На грузовике подорвался в конвое.
– Не проблема, две недели, и будет как новенький.
– Какая плата?
Я в недоумении пожал плечами, как-то не задумывался над этим вопросом, о чём честно сообщил:
– Да у меня всё есть, ничего не нужно. Помощи тоже не надо, мешать только будете. Разве что постарайтесь до моего отлёта обо мне забыть.
– Если информация о вас случайно уйдёт на сторону?
– Да плевать я на это хотел. Если вы надеетесь на телефон и диктофон в своём кармане, то они не работают и ничего не записали. Оборудование нового поколения и не такое может.
– Да уж, – вздохнул Гвоздев. – Насчёт дочки и брата жены я подумал и решил согласиться. Когда вы можете приступить к их лечению?
– Сегодня ночью. Вывезете их за город и встаньте где-нибудь на безлюдной второстепенной дороге, я вас сам найду. Часам к одиннадцати.
– Понял, буду ждать.
Рукопожатие у следователя оказалось очень крепким, он кивнул и, открыв дверь, направился в прихожую. Встав, я подошёл, опёрся левым плечом о косяк и посмотрел, как он собирается.
– Гвоздев, – позвал я, когда он уже открывал дверь. Хозяйки, услышав шум, который мы производили, тоже вышли в коридор. – Ты дело ведёшь, серию об убитых молодых девушках. Убийцу ты знаешь, разговаривал с ним в цветочном магазине вчера вечером, опрашивал.
Молча кивнув, следователь вышел, а я несколько отстранённо посмотрел на хозяек, после чего тряхнул головой и спросил:
– Постиралась одежда?
– Машина стихла, значит, выжала, можно вынимать, – кивнула Жанна и, посмотрев на Ольгу, спросила: – А ты почему ещё здесь? Марш на тренировку!
Пока я доставал одежду из машинки, Ольга быстро собралась и убежала с большой спортивной сумкой, перед уходом попросив больше не пропадать.
Когда та ушла, Жанна заперла дверь, несколько секунд пребывала в задумчивости, бросая взгляды на меня от входной двери. Я при свете лучей солнца придирчиво осматривал брюки, не остались ли следы крови, поэтому видел её хорошо. А одежда хорошо постиралась, но была чуть влажная, поэтому я повесил её на верёвки в ванной. На выходе ко мне прижалась Жанна, бюст у неё оказался не только на взгляд, но и на ощупь упруговолнующим, и, глядя мне в глаза, стала развязывать пояс моего халата. Противиться я не стал, женщина мне нравилась, и я бы сам чуть позже перешёл к активным действиям, но если не успел, что ж, отдамся этому любимому делу с головой.
Тяжело дыша, Жанна оторвалась от меня и перекатилась на спину. Кровать в спальне, как я уж говорил, была широкой и позволяла резвиться как душе угодно. Когда она перевела дыхание, то спросила, положив мне правую руку на грудь и слегка поцарапав:
