Александр Голодный - Подрывник будущего. «Русские бессмертны!»
– Можем и много.
– Перестань. Артем, сколько добираться до того места?
Прикидываю.
«Суток трое».
– О чем я и говорю. Ладно, молчун, план принимается, давайте прикинем, куда вам лучше отступить в случае неудачи.
План не только оказался принят, но еще и заметно пополнился заданиями. Похоже, не один я в отряде авантюрист.
* * *Уцепившись взглядом за рюкзак отца, терпеливо бегу в цепочке партизан. Сегодня перебирать ногами намного тяжелее. Причин две – устал за вчерашний день и мучает жажда. Колодец у небольшого сожженного села пересох полностью, поэтому порция воды на ужин оказалась совсем крошечная. Мне даже приснилось, что я пью, но никак не могу напиться.
Несмотря на обезвоживание, пот все-таки выступает. Жарко. Хорошо, что мысли отвлекают от непреходящего чувства жажды. Мысли о Маришке.
Она все-таки пришла на следующее утро, и я о себе узнал много нового. Главное – что я хороший. Крепко держа за руки, не давала печатать разубеждающие ответы. Отрицательные движения головой игнорировала. Закончила приказом отправляться с ней на тренировку – так распорядился Павел. А там, полностью вымотав учебным боем, на маленькой, укрытой листвой деревьев полянке обняла и поцеловала.
М-да… Наверное, предложенная авантюра является еще и попыткой убежать от красивой, полюбившей меня девушки. Что бы она ни говорила – я недостоин этого.
Взгляд на часы. До пролета спутника сорок минут. Пора искать место и залегать под дерн. Хоть немного отдыха и прохлады. С усилием наддав, догоняю отца, показываю вверх.
– Я понял, Артем. Хорошо.
После небольшого передыха возобновляем движение. Боюсь даже предположить, что к вечеру мы не найдем воду. Не могу себе представить, как партизанский отряд добирался к трубе нефтегазопровода. По рассказам бати, их основная база располагается гораздо севернее наших мест. Там леса подступили вплотную к разрушенным городам, туда собралось изрядное количество чудом уцелевшего населения. Диких нет, установлена строгая дисциплина. Настоящий партизанский край. Почему-то кажется, что это Белоруссия.
Они выступили в поход в самом начале мая, когда наладилась погода. Почти три месяца пути, ежесекундный смертельный риск. Опасность представляли не только войска начавших осваивать черноземье России оккупантов. Для расплодившихся, скрестившихся с волками собак бывший хозяин, человек, тоже стал добычей. Нападения следовали ночью. Открытый огонь жечь нельзя, он слишком заметен, патронов мало, поэтому от стай отбивались насаженными на палки ножами и пехотными лопатками.
Группы диких потрошат обезлюдевшие города, за дикими охотятся собаки. Поэтому партизаны предпочли обходить бывшие населенные пункты.
Кстати, полученная от наемников информация о живущих собирательством людях подтвердилась. Они действительно регрессировали почти до первобытного состояния. В группах правит вождь и его ближайшее окружение, рядовые члены не имеют права даже подать голос. Порядок устанавливается силой, наказанием, кроме побоев, служат лишение воды и пищи.
Во многих кланах женщины сведены до уровня париев, как только становятся способны к деторождению, принадлежат всем взрослым мужчинам. Исключение, разумеется, составляют женщины вождя и вооруженные воительницы. При столкновении кланов главная задача вождя – убить своего конкурента, тогда одно племя поглощает другое. А воюют дикие частенько. За богатые добычей районы, источники чистой воды, подрастающую малышню… Если в племени кто-то заболевает, его лечат, дают еду и питье, но в безнадежных случаях просто бросают умирать, когда переходят на новое место.
Диким регулярно предлагают влиться в состав партизанских отрядов, только не было случаев, чтобы на это согласились вожди. Они бы не отпускали и редких добровольцев, но против вооруженных, спаянных железной дисциплиной бойцов Подполья выступать боятся.
Рассказы отца перемежались вопросами, и тут мне приходилось недоговаривать и врать.
Да и как ему сказать, что я на самом деле из другого мира, в котором он погиб? Он ведь ничего не помнит, кроме жизни здесь.
Разумеется, легенду о вычислительном центре Подполья заменила другая – я из диких. Якобы мамин отряд был разгромлен, она оказалась у диких, там и родила. Когда я подрос, регулярно рассказывала об отце, говорила, что я на него очень похож, а свое отражение в зеркале я видел часто. Во время рейда наемников попал в рабы, стал сапером. Мамы среди пленных не оказалось, наверное, ей удалось скрыться.
В одном из разговоров отец честно признался – у него на базе осталась семья. Жена и двое маленьких. Всего детей трое – старший сын вместе с двумя товарищами за неделю до нашей встречи отправлен на базу с разведданными по нефтегазопроводу. А мою маму он помнит плохо. Их свел и разбросал случай, нечаянная встреча в наполовину выгоревшем городе. Потом пришлось срочно уходить от облавы, поэтому на время объединившиеся партизанские отряды разъединились на несколько мелких групп. Больше Анну отец не видел.
М-да, добавил папе головной боли. Его сын не намного меня старше. Вот как теперь рассказать жене о короткой партизанской любви? Впрочем, до жены еще надо добраться, а в обратный поход бойцы собираются лишь в середине сентября.
Немного сбавив бег, достав карту и сориентировавшись, батя махнул рукой вправо. Хутор? По-моему, там только густой кустарник.
И тем не менее хутор там был. Повезло: обширный погреб на месте дома оказался цел, только лестница сгнила. Теперь бы найти колодец… Заросший орешником холмик оказался частично завалившимся, обугленным деревянным срубом. Осторожно растаскиваем рассыпающиеся под руками бревна, заглядываем в пахнувшую блаженной влагой шахту… и далекое зеркальце воды отражает наши головы. Обвязав веревкой, в колодец опускаем самого легкого паренька. Худой, но словно свитый из одних жил Игорек аккуратно набирает фляги, привязывает, дергает за вторую веревку.
Самое тяжелое – это правильно пить. Подержать во рту, перекатывая за щеками, подождать, пока вода согреется… А хочется приникнуть к фляге и глотать, глотать холодную, безумно вкусную влагу.
Завтра с утра выдвигаемся на охоту. Километрах в тридцати отсюда на карте обозначено озерцо, наверняка у косуль там водопой.
Тридцати?! Песец. У меня ноги точно отвалятся. Батя словно читает мысли:
– Артем, ты с Николаем – к минному полю. Подбираете место и готовите позиции.
«Да».
Николай тоже молча кивает.
– Сейчас ополоснуться, перекусить и отдыхать.
Какое блаженство вымыть ноги холодной водой! Понемногу поливая из фляжки, растираю гудящие от усталости конечности и в очередной раз поминаю добрым словом покойного Чифа. Прав он оказался насчет портянок. Никакие носки не выдержали бы таких переходов. Потом, пожевав копченого мяса, запив водой, отдаю часы бате, падаю и отрубаюсь. Последняя мысль вызвала угрызения совести: ребятам еще нести караульную службу.
