Михаил Кликин - Чистилище. Охотник
Наблюдая, как моряк освобождает закрепленную лодку, Иван поманил к себе Федьку. Они отошли в сторону.
– Ламия здесь, – сказал Иван. – Всё это время она преследовала нас. Весь переполох из-за нее.
– Ламия? – Федька побелел.
– Домой вы вернетесь одни.
– А ты?
– Я останусь здесь.
Иван подошел к разорванному моряку, поднял две круглые штуковины, показал их Федьке:
– Знаешь, что это такое?
Низкород пожал плечами.
– Это гранаты, – объяснил Иван. – Я видел такие в палатке у мичмана. И у других моряков. Их много осталось на берегу в бункере.
– Ты хочешь убить Ламию?
– Вряд ли это получится. Но я хочу спасти Таю. И всех остальных.
– Как?
– Чужаки не должны вернуться домой. Ламия уже помогла нам, убив половину команды этого корабля. Но настоящая угроза для нас – не эти люди. – Иван кивнул в сторону обожженного моряка, ощупывающего лебедку. – Они такие же, как мы, только воспитаны иначе. Чистые сделали их теми, кто они есть сейчас. Чистые управляют ими. И убивать нужно Чистых… Я хочу взорвать второй корабль. Тот, который умеет плавать под водой…
82
Громкий щелчок запорного устройства нельзя было спутать ни с чем другим.
– Заходи, – раздался голос в переговорном устройстве. – Стандартная процедура. Последовательность помнишь?
– Конечно!
Обрадованный Валера сдвинул рычаг, потянул скобу, открывая тяжеленный герметичный люк – вход в шлюз-камеру. Здесь ему надлежало провести почти час под струями сухого горячего воздуха, от скуки разглядывая швы сварки. А потом еще вытерпеть двухминутный обжигающий вихрь и только после этого пройти в бокс-стерилизатор через автоматически открывшийся кремальер.
Система скрытых противовесов начала медленно закрывать люк, как только Валера перешагнул порог. Зажглась красная лампа. Щелкнул первый концевой выключатель, и включилась продувка – нагнетаемый сухой стерильный воздух вытеснял наружный, влажный.
Валера сел на лавочку лицом ко входу, глядя на дождь и волнующееся море. Щель становилась всё уже. Люк уже почти закрылся, как вдруг что-то мелькнуло за ним.
– Пахарь? Я же велел оставаться в шлюпке!
Люк распахнулся, будто легонькая дверь, отброшенная вихрем. Лязгнули противовесы.
И на Валеру из темноты уставились два жутких глаза.
83
Они попрощались на берегу.
– Возможно, я еще догоню вас, – сказал Иван. – Но не нужно на это рассчитывать. После того, как я потоплю корабль, мне придется найти Ламию.
Конечно, он не был уверен, что у него получится отправить на дно огромное убежище Чистых. Издалека оно выглядело прочным, как скала. Но ведь и скалы, бывает, рушатся в море.
– Ты убьешь её? – спросила Тая.
Иван пожал плечами. В то, что ему удастся убить Ламию, он верил еще меньше, чем в то, что сможет потопить подлодку.
– Я попытаюсь. Надеюсь, успею сунуть ей в глотку пару гранат. Возможно, даже увижу, что из этого получится.
Тая прижалась к нему – вроде бы так же, как раньше. Но он почувствовал: что-то изменилось. И в нем. И в ней.
– Если у вас будет мальчик, назовите его моим именем, – шепнул он Тае на ухо.
Она заплакала – но только Иван понял это, он ведь знал её лучше, что кто-либо другой.
– Неужели нельзя как-то иначе? – спросила она.
– Нет.
Он проверил, на месте ли гранаты и оружие. Поверх формы натянул свои кожаные штаны, надел вымокшую парку – чтобы Ламии было проще его найти. Забрался в шлюпку.
Обожженный моряк повернулся к нему левым глазом – с этой стороны он хоть что-то видел. Спросил:
– Вы ведь не люди мичмана, правильно?
– Да, – сказал Иван. – Мы тебя обманули.
– Ты убьешь меня?
– Нет. Зачем? Бери весло. Я помогу.
Они сели плечом к плечу.
– Возвращаемся? – тихо спросил моряк.
– Вряд ли, – ответил Иван. – Пока можем – движемся вперед.
84
Свою ошибку Ламия осознала, когда было уже поздно. Она оказалась взаперти. А человек, которого она убила, не был тем, за кем она так долго гналась.
Запах обманул её – запах чужой крови на его странной одежде.
Сухой воздух ошпарил Ламию. Она захрипела, кинулась к выходу, ударилась о металл. Ей было здесь тесно. Она билась о стены, драла когтями швы сварки, грызла уплотнители. Стальной короб, не выдержав её веса, сорвался с креплений, повис на проводах. Она смяла его, вдохнула запах горящей изоляции, яростно накинулась на закрытые решетками жерла воздуховодов.
Что-то щелкнула в двери, но она не обратила на это внимания. Она крушила всё, что могла, – а здесь мало что можно было сокрушить.
Мечась по шлюзу, Ламия превратила останки человека в фарш, размазала его по стенам, потолку и полу.
Когда жар сделался нестерпимым, она опять кинулась на закрытый люк, налетела на него всем весом, зацепилась за что-то, рванулась в сторону.
Кожа сходила с нее клочьями. Ламия выла.
А потом жар исчез, что-то негромко и словно бы где-то далеко зазвенело. Красный огонек на стене погас, а рядом загорелся другой – зеленый…
85
Оказавшись под боком подводного корабля, Иван осознал, насколько смешны его планы. Что он мог сделать с этой громадой? Он даже не знал, как подняться на её хребет. Есть ли у нее уязвимое место? Может быть, возвышающаяся над водой башня? Или огромный киль, похожий на хвост?
Шлюпка прошла вдоль атомного крейсера, держась на некотором от него удалении, чтоб не удариться о стальную махину.
Качающийся на воде понтон Иван разглядел не сразу. Сначала он услышал скрип кранцев. И только потом заметил низкую, захлестываемую волнами площадку, к которой уже была пришвартована шлюпка.
– Правым чуть сильней загребай, – велел он обожженному моряку и, отдав ему второе весло, пошел на нос, где в деревянном ящике лежали ручные гранаты.
Когда понтон был в трех метрах, Иван забросил на него канат, а через несколько секунд прыгнул и сам, рискуя сорваться в воду. Он поскользнулся на самом краю причала. Если бы свалился назад – то, возможно, уже не выбрался бы. Но он упал вперед – на подставленные руки – и застонал от боли.
В пришвартованной шлюпке кто-то завозился.
Для Ивана это стало неприятным сюрпризом – он даже винтовку оставил на носу лодки, чтобы прыгать было легче. Только широкий охотничий тесак болтался у него на поясе.
– Кто там? – раздался глубокий бас, и в чужой шлюпке поднялась, словно выросла, темная бесформенная фигура.
Иван рванул на себя причальный конец и опять застонал от резкой боли в простреленной руке.
– Толя Лабух, – откликнулся полуслепой моряк. – А ты кто?
– Пахарь.
Иван пытался подтянуть лодку, чтобы закрепить мокрый трос на кнехте.
