Дважды рожденный (СИ) - Перунов Антон

Уверенно прозвучавшие слова не слишком убедили рахдонитку. Но она не стала возражать, предпочтя оставить мрачные мысли при себе.

Летчик обратил внимание на котенка, который, поднявшись на все четыре лапы, завороженно смотрел круглыми от восторга глазами, в которых отражались молнии. Шерсть его встала дыбом, пушистый хвост медленно ходил из стороны в сторону. Марту даже показалось, что на встопорщившемся мехе гуляют искры.

Он погладил зверя по спине, и руку приятно защекотали покалывания электрических разрядов. Восприятие раздвоилось. Он одновременно увидел мир и глазами кота, и своим зрением. Но даже не это чудесное событие потрясло его больше всего. А развернувшаяся вокруг фантасмагория красок. Уходящие в бесконечность огромные облака, сбитые в плотную, почти вещественную массу, оказались пронизаны мириадами сияющих всеми цветами спектра искривленных линий и точек, напоминающих маленькие солнца или шаровые молнии, с поверхности которых стекали потоки плазмы.

Созерцание этого феноменального зрелища вызвало у Вахрамеева сильнейшую головную боль, под веки словно насыпали раскаленного песка, а все тело сковала судорога. Он начал задыхаться, сердце резко ускорило свой ритм, загоняя его куда-то в запредельные режимы. Он попытался оторвать руку от меха, но не смог.

«Я сейчас сдохну», — продолжая упорно бороться, со злостью подумал он, и внезапно все кончилось. Курсант, поняв, как туго пришлось его напарнику, сам отодвинулся в сторону и теперь осторожно вылизывал скрюченные пальцы Марта шершавым языком.

«Значит, поживем еще. Спасибо тебе, братишка. Выручил ты меня», — подумал он с благодарностью и ощутил отклик-образ. Незнакомая и смертельно опасная для большинства живых пустыня, пронизанная сияющими линиями и точками, уютная и безопасная пещерка, где рядом мама, вернувшаяся с охоты и теперь кормящая своих недавно открывших глаза котят. Март понял, что это воспоминания Курсанта, наверное, самые лучшие, самые радостные и теплые из всей его маленькой жизни. И он поделился ими с другом, чтобы поддержать в тяжелый момент.

Вахрамеев, страдальчески поморщившись, прикрыл глаза, давая им отдохнуть. Кот, деловито перескочив через центральный пьедестал, шустро взобрался к нему на плечо и принялся мягко и как-то очень успокаивающе мурча, тереться своей ушастой головой о его затылок и шею. И это реально помогло. Боль, растворяясь, уходила, оставляя горьковатое, с металлическим привкусом во рту от крови из прокушенной губы.

Март смог, наконец, расслабить одеревеневшую спину и откинуться в командирском кресле, приоткрыв все еще страдающие, словно от ожога, глаза. И сквозь причудливую сеть разрядов, озаряющих чернеющие облачные громады, ему показалось, что он разглядел едва уловимые отсветы тех многоцветных линий, что так отчетливо видел недавно. Котенок, уразумев, что все вернулось в относительную норму, одним прыжком перемахнул обратно на свое место.

«Надеюсь, больше таких ощущений мне не придется переживать. Они буквально травмируют мою исключительно устойчивую, но все равно нежную и ранимую психику. Лишь бы от этих мистических странностей был прок… одно ясно, кот у меня совсем не простой. Розенберг определенно знал, что вез в тайнике. Жаль, его уже не расспросить. Зато можно попробовать пообщаться с самим Курсантом».

— Март, с тобой все в порядке? — услышал он в наушниках полный тревоги голос Розы.

— Бывало и лучше, но это не точно…

— Это может быть постэффект от стимуляторов. Начинается откат, нужно вколоть антидоты.

— Нет, сейчас не время. А то совсем «поплыву». Не дрейфь, товарищ Роза, прорвемся!

Вывалились из створа они также мгновенно, как и вошли. Мигнул слепяще яркий свет, и они разом оказались в обычном, тихом, ночном воздушном пространстве. Только в этом новом осколке никаких двух лун не имелось, точнее, они не наблюдались сейчас.

Навигатор отчитался о параметрах. Высота, давление, сила и направление ветра, скорость полета. Появились новые карты, определился курс на следующий створ. Март, изучая предстоящий маршрут, отметил, что правее идет крупный горный массив и немедленно изменил направление, предпочтя скрытно пройти большую часть пути по ущельям.

— Для начала, уйдем с главной воздушной магистрали. Так сказать, от греха подальше. Потом быстренько выскочим и нырнем в створ, — пояснил он свои действия.

— Обнаружен имперский штурмбот, — раздался лишенный каких-либо эмоций голос Искина — Двигается встречным курсом.

— Что такое не везет и как с ним бороться! — с досадой отозвался Вахрамеев, положив руки на штурвал.

Не ожидавший такой реакции кот, встрепенулся и вопросительно посмотрел на хозяина, дескать, что будем делать?

— А что нам остается? — пожал плечами пилот. — Вариантов не так много. Пока продолжаем лететь заданным маршрутом, а потом попробуем уйти в скалы и потеряться.

Шаттл сделал разворот и, выжимая из двигателей все, что можно, на форсаже пошел вперед.

— Противник сменил курс, идет наперехват.

— Рассчитай, где мы пересечемся с ними, и с какой дистанции он сможет нас атаковать.

— Нет информации о наличии дальнобойного вооружения, — уведомил Искин, показав на дисплее траектории полета обоих бортов.

— Успеваем, — облегченно выдохнул Март, рассмотрев схему на экране. — И с хорошим запасом.

Но ИИ никак не хотел угомониться и продолжил сыпать плохими новостями.

— Из створа небесного тоннеля вышел второй штурмбот. Он преследует нас. Поступил запрос на сеанс радиосвязи.

— С ними? Ну, давай, хуже не будет.

— Рахдоним, говорит командир Юнкерс-28 Штурм-Тигр. Требую немедленно приземлиться и сложить оружие.

Вахрамеев усмехнулся и просто на кураже ответил.

— Слышь, черный! Ты сначала догони, а потом командуй!

— Повторяю, — продолжал бубнить динамик. — Требую приземлиться и сложить оружие. В противном случае…

— И что будет в этом самом случае? Шнапсом угостишь перед расстрелом?

В ответ прозвучало какое-то сдавленное ругательство, закончившееся сакраментальным — «рахен швайн»!

— Ах ты, фриц недорезанный! — хохотнул Март. — Поцелуй меня в зад, морда фашистская!

— Was? — переспросил окончательно запутавшийся противник.

— Нас, нас, — пробурчал Вахрамеев. — Сначала меня, потом Курсанта! Все, отбой!

Изрядно озадачив неприятеля таким ответом, Март отключил связь. Пилоты штурмботов, проведя короткий радиообмен, уже вместе погнались за шаттлом. Встречный Юнкерс нес на подвеске одну ракету воздух-воздух и, видя, что противник вот-вот скроется за горой, произвел пуск.

— Атакован ракетой. Активирован бортовой комплекс обороны и отстрел ловушек.

Автопилот совершил противоракетный маневр уклонения, теряя драгоценные секунды, но тем самым уберегая шаттл от поражения.

— Прошла мимо, — напряженно прошептал Вахрамеев, — БКО увела в сторону.

Теперь у имперцев в распоряжении остались только пушки и НУРСы. Но стрелять по шустрой, маневренной цели неуправляемыми ракетами имело смысл разве что с предельно малой дистанции. Да и бортовая артиллерия в воздушном бою эффективна на паре-тройке сотнях метров. Не больше. Теперь им предстояло нагнать шаттл и, сблизившись, с истинно немецкой точностью и педантичностью, расстрелять в воздухе.

Началась гонка. Март по отчетам Искина видел, что противник, сумев разогнаться на какие-то десять километров в час быстрее, медленно, но верно настигал его. Никто пока не стрелял. Берегли боезапас. Рядом, в кромешной тьме, проносились мимо скальные обрывы, но радар давал сейчас четкую картинку, позволяя не снижать скорость.

Успокоившийся было Кот, снова зашевелился на своем месте и вопросительно посмотрел на человека.

— Да, брат, расклад так себе. Попробую попасть по ним из пушки, а там как получится…

Но первыми дали сдвоенный залп дойчи. Светящиеся линии трассеров прочертили ночное небо — перед носом и за кормой корабля.