Валентин Силич - Умри, чтобы жить
– Это все?
Богомол в ответ на крик Эйвы еще сильнее заскрипел, лапами. Спустя почти минуту появилась еще пара уродцев, сложившая в общую кучу пять обнаженных, поцарапанных и покусанных тел. В общей сложности богомолы приволокли около двух десятков детей разных возрастов. Жуткое зрелище едва не свело с ума рванувшихся вперед мужчин. Звери, сомкнувшись, не пропустили их, выжидая окончания переговоров.
– Они же… боже, совсем крохи!
– Выбор возраста объясняется вкусом пищи. Их мясо нежнее. Ты спрашивала живых, они все здесь. Забирай нужных тебе, остальные должны вернуться в гнездо! Матка голодна…
– Эйва… у нас одна минута, ты меня понимаешь?
Тайк напряженно сверлил Эйву глазами, и она наконец кивнула головой.
– Хорошо, мы уходим! Отойди, мы должны забрать детей.
Богомол скользнул в сторону, и тиграны расступились. Барк бросился к одурманенным детям, едва улавливая их дыхание. Рикса он нашел одним из последних. Гая не было вообще. Барк снова и снова заглядывал в изможденные детские лица, не находя то единственное, ради которого был готов отдать жизнь!
– Его не-э-эт… нет!!!
Эйва бросилась к Барку, прижавшему одной рукой к груди Рикса. Глаза человека побелели от ненависти, он был готов вцепиться твари в горло зубами. Мужчины, бросившись на помощь, оттащили его прочь от дыры. Остальные быстро забрали тела детей, спеша убрать их подальше от когтистых страшных лап. Несколько тигранов мгновенно пропали в тоннелях, унося драгоценный груз подальше в лес, где их поджидали раненые сородичи и люди.
– Вы не должны забирать весь товар!
– Товар?!! Мы забираем детей! Это наши дети, тварь!
– Уходите, торг закончен! Вы беспокоите матку…
– Торг?! О каком торге ты говоришь, чудовище? Ты думаешь, я буду торговаться с тобой после того, как моего ребенка грызли твои зубы?!!
Эйва схватила Барка за руку, удерживая на месте.
– Торг закончен! Вы обязаны уйти! Уходите!!!
– На месте любого из этих детей могла оказаться моя сестра!
Райан тряс кулаком, надвигаясь на богомола. Фасеточные глаза медленно обшарили его взглядом.
– Ты остался жжиив… не испытывай судьбу дважды, человек! Эти особи не представляют ценности, поэтому были предназначены в корм. Твоя сестра обладает даром, она стоит дорого! Одна из отправленных особей обладает таким же даром, поэтому была продана! Вы получили, что хотели! Вы должны уйти!
Голос богомола звучал ровно и равнодушно. Тварь просто констатировала тот факт, что дети проданы, и, значит, теперь они за них не в ответе. Его больше волновал голодный скрежет матки, у которой прямо изо рта забрали трепещущие тела. Твари, не способные на обман, отдали всех, в ком еще теплилась жизнь, оставив внизу всего пару мертвых тел.
Эйва резко, до боли, сжала руку Барка, привлекая его внимание. Он с трудом оторвал взгляд от сына, которого прижимал к груди и которого прямо у него в руках лечила Эйва.
– Гай жив! Я уверена! Они продали несколько детей в лабораторию. Среди них только один очень ценный, обладающий даром! Это Гай! Очнись, Барк, наш малыш жив! Ты понимаешь? Соберись, у нас мало времени! Шер! Уноси их!
Голос девушки был едва слышен, и все же Барк что-то понял. Он быстро устроился на спине тиграна, ухватившись за загривок зверя одной рукой.
– Мы уходим! У нас всего минута, только одна минута…
Голос Тайка взорвал тишину. Лица людей на мгновенье застыли. Звери напряглись, слегка присев, как перед броском.
Богомол, что-то заподозрив, внезапно отбросил в сторону балахон. Вытянув в сторону Эйвы коготь, резко заскрежетал, зовя подмогу, но не успел. Со всех сторон в него полетели стрелы, вмиг превратив в диковинного дикобраза. Ребристые шары, ускоряя мерцание, закатывались в щели, летели в проходы, падали в дыру, из которой внезапно поднялся пронзительный вой и скрежет. Богомолы выскакивали из дыры и метались по залу, хватая лапами выскальзывающие шары. А по тоннелям со всех лап неслись тиграны, спеша убраться как можно дальше. Не прошло и минуты, как спасительные деревья сомкнулись за спинами беглецов. Ранкар все торопил и ускорял бег стаи, подчиняясь беззвучному крику Эйвы. Ослепительная вспышка полыхнула за спиной. От грохота содрогнулась земля и натужно заскрипели деревья. Сильный толчок повалил несущихся зверей на землю, раскатав по сторонам тела людей и тигранов. Громадные деревья, сцепившиеся корнями, выстояли, слегка изменив наклон густых вершин. Опушка леса, значительно потеснив чащу, сияла девственной чистотой и голыми стволами с торчащими обломками ветвей. В радиусе трехсот метров начисто сдуло кустарник и обломки строений. Голая земля была удивительно черной и маслянистой. На месте огромного купола дымилась гигантская воронка. Основной удар, как и рассчитывала Эйва, ушел в глубь земли. Адский жар расплавил землю, испарив даже намек на гнездо обосновавшейся здесь нечисти. Ничто не уцелело внизу, сплавившись в монолит. Круглая, почти правильной формы воронка с оплавленными краями напоминала страшную язву, быстро заполняясь бурлящей мутной пеной и кипящей водой, в которой кверху брюхом плавало что-то длинное и отвратительное на вид.
Взрыв, встряхнувший несколько кварталов, опрокинул праздных зевак, столкнул несколько машин и разрушил несколько ветхих строений. Разношерстные обитатели, бросив дела, повыскакивали из подвалов, затем медленно расползлись по своим норам. Жизнь снова покатилась по привычному руслу. Отряд, перевалявшись в земле и зелени, быстро уходил в сторону клонящегося к закату солнца. Баржа была на месте. Быстро погрузив всех спасенных и спасателей, она тихо отчалила, набирая ход, стремительно пошла вверх по реке. Сын все еще не приходил в сознание, и Барк осторожно укачивал его на груди, с тревогой вслушиваясь в дыхание ребенка. Эйва с помощью Ранкара послала весть Найре. Ничего не объясняя, сумела передать тепло и радость, почувствовав в ответ волну такого облегчения, что на миг ей стало нехорошо. Найра поверила, что дети с Барком.
Всем пострадавшим оказывали посильную помощь. Перевязывая детям раны, что не успевала закрыть Эйва, охотники страшно скрипели зубами. Никто не знал, чьи это дети. Сумеют ли они вспомнить, кто их родители? Даже спасенные мужчины смотрели мутными, ничего не осознающими, сузившимися от страха глазами. Ни одно сердце не могло стучать без содрогания и ярости при взгляде на курносые, перекошенные ужасом лица детей. Баржу встречали в жутком молчании. Все селение, столпившись на берегу, ожидало самого страшного. Люди безмолвно расступились, когда с борта стали носить израненных детей. Внезапно напряженную тишину прорезал судорожный всхлип женщины. После этого берег словно взорвался. Все, кто мог хоть чем-то помочь, столпились у импровизированного лазарета. Самые храбрые пытались помочь тигранам, больше мешая своим неуемным копошением. Дети подносили воду, настойчиво пытаясь подвинуть ее под самые морды. Звери тихонько фыркали, с удивлением вслушиваясь в мысли окружавших их людей. Вздохнув, делали два-три глотка, не в силах отказать очередному заботливому малышу, и осторожно отодвигали чашу лапой, вызывая восхищенные вздохи и робкие улыбки. Расположившись на берегу озера, тиграны не спешили покинуть людей, твердо зная, что их присутствие необходимо. Внимательно и с любопытством присматривались, впервые находясь в самом сердце селения, в гуще дел и событий. Младших детей словно магнитом тянуло к страшным зверям и, изобретая всевозможные уловки, они потихоньку передвигались поближе, избегая орлиных взоров занятых матерей. Когда же те, наконец освободившись, бросились разыскивать своих отпрысков, половина из них гордо восседала на спинах лежащих хищников. Еще половина, та, что похрабрее, засунув головы чуть ли не в пасть тигранам, шумно выражала свой восторг их зубам. Делясь впечатлениями, малышня сравнивала остроту клыков и когтей своих новых друзей. Не одна мать, побелев от страха, схватилась за сердце, едва глаза рассмотрели восторженно верещащее чадо меж лап животных. И не один мужчина усмехался в усы, представив реакцию жены, доведись той увидеть готовую к бою лапу в сочетании с боевой улыбкой зверя. Барк оставил погруженного в исцеляющий сон сына на попечение Раалы. Он не отходил от него, пока на тельце малыша не закрылся последний порез.
– С ним все будет в порядке. Дети забывают гораздо быстрее, Барк. К тому же он был одурманен. Он будет вспоминать произошедшее, как страшный сон. Поверь, тем, кто повзрослее, забыть будет гораздо труднее. Если они вообще смогут прийти в себя. Я опасаюсь за их разум… хотя постараюсь сделать все возможное. Единственный шанс – держать их в дреме, между сном и явью. Еще нужна легкая музыка и женский смех, возможно, со временем они начнут осознавать, что это просто приснившийся кошмар. Ты уже наполовину победил, Барк, соберись. Твой сын жив, и он в безопасности. Уверена, ты сумеешь отыскать второго!
