Светлана Прокопчик - Русские ушли
На следующий день он собрал вещи и перебрался в «образовательный лагерь». Его держали в обособленном секторе, занятия проходили по восемь часов в день. Учили всему, что обязан знать подданный Российской империи. И самое главное — тому, что никто и никогда не должен услышать от него правды о мире, оставшемся снаружи. Потому, что рядовые подданные Империи понятия не имели о существовании Больших Штатов.
Русские думали, что произошла катастрофа и теперь они одни во Вселенной. Они не ведали даже, что находятся уже не в прежней Вселенной, а в соседней.
А те, кого монаршей волей допустили к истине, костьми ложились, лишь бы правда не выплыла наружу.
Зачем и кому это нужно, Майкл представлял плохо.
Даже Силверхенд, изволивший прилететь, когда Майкл уже был три недели как подданный, особой ясности не внес.
— Так для всех лучше, — сказал пират. — Действительно лучше. Слишком много дерьма всплывет, если разложить по полочкам все, как было. Не лезь на рожон.
Силверхенд не отговаривал Майкла, не предупреждал, что будет трудно. Хотя Майкл мог бы остаться в его команде и с паспортом российского подданного. У пирата такой документ был. Но Силверхенд не заикнулся о том, чтобы вернуть Майкла в Космос. Вместо этого он привез в лагерь его мать.
Она оказалась худощавой, с крашеными черными волосами и таким цепким взглядом, что Майкл без труда распознал в ней офицера безопасности.
— Наталья Федоровна Лукина, — представил ее Силверхенд. — Моя жена. И твоя мать.
— Мне говорили, что мою мать зовут Марией.
— Наталья, — усмехнулась женщина. Голос у нее был низковатый, с хрипотцой. — Тейлор специально наврал тебе, чтобы ты не смог разыскать меня по имени. Он же тебя просто выкрал, пользуясь моим нелегальным положением и слабостью после тяжелых родов. Я пыталась тебя вернуть дважды, когда тебе было два и пять лет.
— Мне он сказал, что моя мать подбросила меня ему.
— Ну а что еще он мог сказать?
Майкл осторожно уточнил:
— Тут нет ошибки?
— Нет. Но мы сделаем соответствующие анализы, — ответила Лукина. — Я хочу доказать свое материнство, а не усыновить тебя.
Ответ был получен в тот же день. Да, все правильно, крутая офицерша — его родная мать. Майкл обрадовался только рассудком. Он давно составил себе образ матери, и Лукина нисколько с ним не совпадала. А может, дело было в том, что загадка его рождения разрешилась буднично. Случись это на Сигме-Таурус или на Ста Харях, Майкл долго не мог бы прийти в себя. Но произошло сие знаменательное событие в обстоятельствах, которые сами по себе были излишне фантастическими. И потому уставшее от впечатлений сердце не забилось учащенно.
По правде говоря, мать для него много сделала. Она добилась, чтобы Майкла выпустили в большой мир из лагеря всего лишь за подписку о неразглашении. Она позволила ему жить в своей квартире. Она предложила Силверхенду переписать на себя счета Майкла с тем, чтобы пират вернул ему соответствующую сумму, но уже в рублях. Мать, и никто другой, разработала Майклу подходящую легенду, с которой можно было не бояться, что каждый встречный-поперечный заподозрит в нем шпиона или сумасшедшего. Но она не любила сына.
К Майклу быстро привязались сестры — близнецы Анна и Мария. Они были до смешного похожи на него и даже ростом превосходили не только сверстниц, но и сверстников. Они охотно таскали Майкла по гостям и местам культурного отдыха. Радовались, что у них наконец появился спутник, на которого они не смотрят сверху вниз. А то, что спутник был один и к тому же приходился братом обеим, никого не волновало.
Потом Майкл получил паспорт — до того носил в кармане справку — на имя Михаила Филипповича Портнова и поступил в университет. В России, не признававшей существования Больших Штатов, полученное «за горизонтом» образование не стоило гроша ломаного. Надо было учиться заново. Мать убедила Майкла выбрать не знакомый экономический, а юридический факультет. Он не возражал. Поступил и тут же перебрался в студенческое общежитие. Мать видел редко, ограничивал общение телефонными звонками. Сестры пользовались любым предлогом, чтобы навестить его. Но интересовались больше его сокурсниками.
Майкл с головой ушел в учебу. Разговоры о политике, в которые его втягивал Подгорный, Майкла нервировали. Чуял скрытую ложь. Намеки о Чужих развлекали, но на уровне пьяных баек. И никто, никто и никогда не говорил открыто о том, почему Россия оказалась здесь. Нет, существовала официальная легенда, которой Майкл интересовался мало — потому, что знал правду. А зря не интересовался. Если бы раньше задумался, раньше бы и понял.
Русские верили, что Землю уничтожили Чужие. И нынешнюю свою планету они защищали тоже от Чужих. Не хватало одного звена.
И Майкл его получил.
В его сознании не укладывалось, что человек способен назвать Чужим такого же человека. Да еще и человека, чьи предки точно так же жили на Земле. Бывшего соседа. Он не понимал, как можно счесть Чужим только за другой менталитет, другой взгляд на государственную систему, другой язык.
Чужими в России называли американцев. А назвав, перестали считать их людьми и уничтожали, словно опасных животных.
Майкл не отрицал, что косвенная вина американцев в страданиях русских есть. В двадцать первом веке две державы оказались на пороге войны. Русские изобрели систему защитных устройств, названную «Щитом». Систему поставили на вооружение, толком не испытав. Результат — произошла техногенная катастрофа. Предназначенная отражать падающие сверху предметы — на манер батута — защита породила поле. Поле захватило внутрь себя, как в капсулу, все живое и часть неодушевленных предметов и устремилось в параллельное пространство. К счастью, капсула-переносчик прекратила существование не в открытом Космосе, а на поверхности планеты. К тому же подходившей для жизни едва ли не больше, чем родная Земля.
Вместо защитного зеркала русские изобрели уникальный гигантский космический корабль. Замечательно и великолепно. Но нежданный старт и неудачное приземление обошлись русским в полную потерю промышленности, строений и всего того, без чего современный человек не мыслит нормальной жизни. Это если не знать, сколько человеческих жертв повлек за собой неосторожный перелет: по прибытии неодушевленные объекты изъявили желание развалиться, и под обло№ ками оказалось слишком много живых существ. Кстати, перелет-переход был мгновенным. Жертв похоронили, обломки сгребли, не один десяток лет потратили на восстановление привычного уровня жизни. Кое-как отстроились, безнадежно отстав от американцев, которые к тому моменту создали на старой Земле глобальное государство, разлетелись по Вселенной и преобразовали свою страну в Большие Штаты, состоявшие из множества планет.
Русские же работали с идеологией. Чтобы люди не тосковали, родную планету объявили уничтоженной. Майкл с трудом, но признавал правильность подобного подхода. В самом деле, не стоит волновать население. А то оно вместо благоустройства территории будет заниматься строительством прожектов и испытаниями космических аппаратов.
Каким образом русских отыскали пираты — загадка. Но отыскали и наладили сотрудничество. Пираты стали первыми и последними, кому вход на русские земли не был заказан.
Остальных уничтожали.
И не только потому, что сохранялась давняя обида. Какие обиды, если сменилось уже восемь поколений? Уже никто не помнил, какой была Земля. Пришельцев уничтожали, чтобы не разрушать удобную легенду. Чтобы никто не узнал первую главную ложь — Земля осталась и процветает. И никто не раскрыл бы вторую главную ложь.
Никакого параллельного пространства не существовало.
Русские обитали в той же Вселенной. На удивительно удобно расположенной планете. Но они были слишком слабы, чтобы отстоять свою независимость от Больших Штатов. Колонизация, пусть и мирная, в их планы не входила. Поэтому русские хладнокровно сбивали корабли чужих граждан, а своим врали, будто других людей, кроме живущих на этой планете, не осталось.
И поколения детишек впитывали эту ложь. Они росли с ней. Они обожали свою родину и ненавидели Чужих, которые могли уничтожить ее, как однажды уже уничтожили. Они все, даже просвещенные круги, были патриотами, допуская неверность в мыслях одним русским государям в пользу других. Это не измена, если посмотреть непредвзято. Все ж. одной крови. И если кому-то не нравилась мысль, что придется воевать со своими братьями, то в отношении Чужих во мнении сходились: агрессивных тварей надо убивать. Потому что в этом заключается долг человека и патриота.
Очень легко быть патриотом, когда не знаешь, против кого воюешь.
* * *В бараке Майкл прожил всего сутки. Собственно, там он не успел даже появиться. Его доставили в лагерь для осужденных на пожизненную каторгу рано утром. Пока оформили, пока он прошел медицинское освидетельствование, пока помылся и получил комплект каторжной униформы — наступил вечер. Начальник отряда, к которому приписали Майкла, уже закончил рабочий день и ушел домой. Вызывать его не стали, решив, что новый заключенный прекрасно перекантуется в карцере. А Майкл так хотел спать, что ему все равно было, где упасть. Не возражал против бетонного пола в камере, где нельзя вытянуться во весь рост. Лишь бы ее ни с кем не пришлось делить. К слову, карцер, куда его определили, явно предназначался для привилегированных каторжников — каменный мешок без окон, но с деревянными нарами, комплектом спальных принадлежностей и отхожим горшком с крышкой. Этакий VlP-угол, куда ставят шалунов. Потом Майклу принесли ужин, воду и оставили в покое до утра, предупредив, что яркий свет горит круглосуточно — не гостиница все же.
