Владислав Жеребьёв - Я – обычный
– Зачем тебе столько? – удивился Тимур, наблюдая, как генераторы один за другим исчезают под брезентом. – Ты только не подумай, мне не жалко. Там этих генераторов еще десятка два, но на кой тебе столько?
– Как на кой? – удивился я, одобрительно наблюдая за погрузкой. – Один рабочий, один запасной, один, если что – на обмен на патроны или еду. Стационарный генератор по нынешним временам, думаю, первая валюта будет.
– Стратег, – подивился Горин. – Как же я сам не подумал? – И тут же распорядился погрузить еще четыре генератора в машину.
Затем пошел праздник души и почти тела. Один из складов, вскрытый спецурой, вызвал бурю эмоций, по причине заставленности под самый потолок ящиками с алкогольной продукцией и сигаретами. Резонно рассудив, что сто граммов коньяка еще никому не вредило, я выбрал несколько пузатых коробок с пятью звездами на боках.
Уезжали довольные, с чувством выполненного долга. Одна лишь проблема оставалась – патроны.
Аудиенцию у Басурмана решено было перенести на следующий день, ибо текущий, уже подходящий к концу, и так был полон событий и происшествий. На радостях от столь обильной добычи устроили пирушку, в которой поучаствовали даже караульные, с милостивого разрешения капитана и с посильным участием Марка. Сердобольный охранник не смог стерпеть подобной несправедливости и притащил на пост бутылку огненной воды и четыре банки красной икры из вновь пополнившихся запасов коммуны. Гуляли хоть не шумно, но весело, произнося тосты и отмечая ту или иную подробность операции и ее блестящее завершение. Еще бы, даже бывалый вояка Тимур подивился тому количеству мертвечины, которое умудрилась настрелять наша маленькая команда. По всему выходило, что основную волну шатунов на складских территориях пришлось принять именно нам, дилетантам, и мы безоговорочно доказали не просто свою полезность, а независимость и боеспособность, что еще одним жирным плюсом легло в основу нашего общего дела.
В пору белых ночей в городе светло, будь то двенадцать или три часа ночи, и приезжий турист зачастую и понять не может, что за время суток выпало ему для прогулки. Я, как коренной житель, давно уже привык к летним завихрениям природы, но так же, как и большинство моих знакомых, не терпел спать при свете. Дома я всегда вешал на окна плотные шторы, именно шторы и никак иначе, жалюзи мне почему-то никогда не нравились, и я даже не собирался разбираться в причине столь острой неприязни к вроде бы безобидному домашнему аксессуару. В старом убежище я первым делом, за неимением лучшего, забил над окном два гвоздя и пустил по леске одеяло, а тут как-то не сподобился за суетой, да и вырубался прочно, буквально прислонив голову к подушке. Сегодня вечером я занимался полезным делом, а именно вешал тонкое шерстяное одеяло на леску. Привычка спать в темноте. Привычка. Это последнее, что у меня осталось от старого мира. Многие цепляются за эти мелочи, как будто за спасательный круг, и я первый готов понять их маленькие причуды. Я сам из таких, пью чай с двумя ложками сахара, сплю в темноте и курю легкие сигареты. Это мои привычки и изменять им я не намерен.
Соорудив наконец преграду от света, я отошел в сторону полюбоваться на свою работу. Получилось недурно. Одеяло не провисало и почти равномерно закрывало собой проникающий с улицы свет. Небольшие щели по краям, впрочем, оставались, но на фоне общего сумрака это было абсолютно не критично.
На правах командира подразделения мне была выделена отдельная спальня, на этом, кстати, настоял капитан, так что все свои личные вещи, которых было раз-два и обчелся, и личное оружие я хранил тут же, в прикроватной тумбочке. Здесь же располагалась почти полная пепельница, которую было лень опустошать, и полуразоренный блок сигарет. Скинув берцы, я залез с ногами на кровать и, достав из тумбочки бутылку коньяка, отхлебнул из горлышка.
– Совсем ты алкоголиком станешь, Костик, – заметил я вслух. – Пить в одиночестве – первый тревожный звоночек.
В дверь постучали, и на пороге появилась Женя.
– Не спится? – поинтересовался я.
В принципе, пустующих помещений в здании было предостаточно, и каждый был волен выбирать себе жилье по вкусу, но как-то так сложилось, что женатые пары располагались в отдельных комнатах, а остальные, сбившись в стайки и разделившись на мужское и женское общежитие, квартировались на первом этаже отдельно. Поближе к кухне, подальше от начальства, чем не рай.
– Не спится, – кивнула девушка и, пройдя в комнату, по-хозяйски расположилась на кровати. – Думаю вот.
– Что думаешь? – невзначай поинтересовался я.
– Да вообще. – Стащив с тумбочки пепельницу и смерив меня осуждающим взглядом, окурки готовы были вывалиться через край, она поставила ее перед собой и, вытащив и кармана сигареты, закурила. – Вот думаю я, что там за городской чертой?
– Леса, поля, – улыбнулся я. – Деревни. Люди скот разводят и картошку копают. Аграрии мы теперь, не иначе.
– Думаешь? – Брюнетка с сомнением пожевала фильтр. – А если нет там никого? Руины и мертвые, все до единого. Что тогда?
– Быть того не может, – беззаботно отмахнулся я. – В свое время, когда умные головы рассчитывали глобальную катастрофу, а именно ядерную войну, то определили, что Россия, одна из немногих стран, которую конфликт потреплет меньше всего.
– Почему? – поинтересовалась Женя.
– Земли много. – Пожал я плечами. – Слишком маленькая плотность населения на квадратный километр. Бомбы разрушили бы самые крупные города, нанеся непоправимый ущерб культуре и экономике страны, но основные массы населения, размазанные тонким слоем по территории всей федерации, скорее всего не ощутили бы особого катастрофического эффекта. Многие бы и о катастрофе узнали только из новостей, да и продолжали бы жить, как их деды с прадедами до этого.
– Как?
– Спокойно.
– Думаешь, много живых осталось?
– Много. Кто поумнее, тот вооружился, окопался и налаживает быт в новом мире.
– А кто дурак?
– Да тот, кто бегает да других спасает, вот как мы с тобой. Живы, многие живы, – продолжал я, глядя в потолок. – Об заклад бьюсь, что до многих вирус так и не добрался, и даже если и был заговор, а все случившееся это намеренная акция, остались люди. Те же моряки-подводники на атомных субмаринах, способные по несколько месяцев проводить в боевом рейде, или закрытые дальние заставы. А сколько деревень по Сибири разбросано, так вообще не сосчитать, а люди там не чета нам. Здоровые, крепкие от природы, будто матушка земля их сама своими соками питает. Таких вирусу ни за что не взять. Полязгает только челюстями да зубы о них обломает. Все у нас наладится, Женя, отсюда бы только выбраться.
– Был же план, Костик, – подвинувшись, девушка положила голову мне на плечо. – Вы же что-то с Гориным задумали.
– Задумали, – мрачно согласился я. – Авантюра еще та, и может сработать, да только в том случае, если дураки на той стороне, но чем дальше я заглядываю вперед, тем меньше этих дураков вижу. Одни твари расчетливые, у которых на десять ходов вперед все просчитано. Да ладно тебе, – я обнял Женю за плечи и звонко чмокнул в макушку. – Не депрессуй, все пучком будет.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Слово даешь?
– Вот те крест.
– Так ты же не крещеный?
– Одно другому не третье.
Долго еще разговаривали. Вроде бы ни о чем, но чем больше я планировал, выстраивал планы на будущее, тем яснее понимал, в какой капкан вляпался. Жруны, ни на минуту не выходящие из головы, были ключевым звеном всего, что происходило в данный момент вокруг нас. Здорово работали парни, существенно сокращая количество шатунов, но явно не справлялись, и тем яйцеголовым, что сидели сейчас за крепкими стенами бункера, в окружении охраны из супербойцов и прочей разношерстной компании солдат удачи и простых зеков, получивших свободу в общей неразберихе конца света, могли потребоваться новые рекруты. Отловят они всех, кто тщательно скрывается в городе, а много ли таких? Единицы. Пожалуй, все кто выжить за это время смог, в зубы к бешеным не попасть и от голода не помереть, находились сейчас в этом здании. Скоро ли наступит новый этап? Скоро ли придут за нами?
И грянул бой.
Мощный взрыв сотряс здание до основания, заставив лопнуть стекла. С потолка кусками посыпалась штукатурка. Вскочив с кровати, я сквозь завывание сирены и грохот автоматных выстрелов еле различил оповещение по громкоговорителю.
– Женя, Женя, вставай!
Девушка открыла глаза и сейчас озиралась по сторонам, пытаясь прийти в себя.
– Что случилось, Костя?
– Не знаю. – Судорожно зашнуровав берцы, я схватил автомат и, рассовав по карманам увесистые обоймы, выскочил в коридор, где лоб в лоб столкнулся с Марком.
