Игорь Михалков - Восход
Он подтолкнул Антона и вместе с ним обогнал четверку с атомной бомбой. Они влетели в обширный зал, края которого терялись в каменной неизвестности. Из пола, сросшись с высокими сводами, поднимались гранитные валуны, превращая зал в замысловатый лабиринт. Стены здесь излучали слабое сияние изумрудного цвета. Воздух вонял оружейным порохом, озарялся вспышками пламегасителей и голубыми искорками боеприпасов.
Т-энергия в пещере превратилась в настоящее многоцветное торнадо. Расплескиваясь длинными хвостами, она вливалась в большой черный куб, установленный в тридцати шагах от входа. На гранитных стенках фигуры мелькали ослепительные разряды; если бы не странный лиловый оттенок, они напоминали бы электрические.
Здесь кишело тварями. Высокие чешуйчатые тела мелькали везде. Теперь они не лезли в лобовую атаку – терялись между естественных колонн и даже растворялись в камне, чтобы в следующую секунду появиться с поднятыми для удара когтями. Возле куба лежал разорванный в клочья разведчик. Еще одного прижали к одной из колонн, однако он с завидной стойкостью отстреливался, игнорируя располосованное бедро.
К грому очередей и непрекращающимся ругательствам, стонам и крикам примешивалось протяжное шипение чудовищ. Антону казалось, что он различает в этом шипении отдельные слова и фразы. Змеелюди тоже имели эмоции – при смерти задыхались испуганным «с-сс», а в атаке этот звук почти превращался в жужжание.
Бойцы рассыпались, оставив смертоносный баул у входа. Все старались держаться подальше от стен – из камня в любой момент мог выскочить враг. Патронов не жалели, благо Полковник хорошо экипировал своих людей. Павел Геннадиевич сражался в глубине пещеры, всего лишь два шага отделяли его от заветного куба.
Антон кружил неподалеку от атомной бомбы, в случае несчастья готовый броситься наутек. Он не боялся склизких тварей, но каждую секунду вспоминал, что должен уцелеть и спасти дочку. Гори оно все пламенем, пусть себе удавятся нифелимы с аннунаками, пусть поубивают друг друга. Ребенок дороже разборок между этими тварями.
Сохранить нейтралитет ему не позволили. Из-под ног – прямо из усыпанного галькой пола – выпрыгнула тварь. Она почти достала его, когти свистнули в опасной близости от мошонки Аркудова, но ученый вовремя отмахнулся винтовкой и послал несколько пуль. Голубые искры отбросили чудовище спиной вперед, оно кувыркнулось через голову и забилось в конвульсиях среди камней.
Когда из гранита стали подниматься другие змеелюди, бойцы полковника запаниковали. Их осталось пятеро, оружие остальных затихло навсегда. Врагов же становилось все больше. Бесконечным потоком лезли отовсюду, несколько даже спрыгнуло с потолка.
«Вот бы и мне скрыться в какой-нибудь стенке», – мимоходом подумал Антон, простреливая грудь очередному противнику.
– Берегись! – заорал кто-то сзади.
Ученый отпрыгнул в тот самый момент, когда на место, где он стоял, приземлилась новая тварь. Когтистая лапа сильным ударом выбила оружие из рук, чудовище лягнуло его широкой четырехпалой ногой. Вместе с дыханием вырвался крик, Антон ударился спиной о стену и сполз. В горле булькала собственная кровь, язык онемел от горького привкуса.
– К проходу! – пробился сквозь стоны и вопли громкий крик полковника.
Люди пятились, огрызаясь голубым огнем, еще один боец остался на полу в виде горки истерзанной плоти.
– Гранаты давай!
Антон, уже наученный горьким опытом, широко открыл рот и бросился вниз, изо всех сил зажимая уши. Несколько взрывов слились в один, посыпались камни, и казалось, что земля заходила ходуном. Горячая волна пронеслась между стен, окатив Аркудова влажными брызгами. Седой оружейный туман тошнотворно пах испаренной кровью и паленым мясом.
– Еще!
Два взрыва. Дым забурлил, смешиваясь с потоком т-энергии. Казалось, что посреди пещеры вырос громадный всепоглощающий шар огня. Камни покрылись копотью, засвистели осколки. Шипение затихло, сменившись маршевым стрекотанием барабанов в ушах. Антон поднялся. Пьяно шатаясь, он пошел вперед – ближе к черному кубу. Наткнулся на полковника, лежащего в груде изувеченных трупов; кто там еще находился, твари или люди, Аркудов не мог определить: все превратилось в мешанину влажных конечностей и обрывков одежды.
– Целы? – спросил он у Павла Геннадиевича. – Идти можете?
Полковник застонал, перевернулся на бок. Некоторое время он лежал, не двигаясь, пялился бессмысленным взором в темноту.
– Кто-то остался? – хрипло спросил наконец.
– Рядом с бомбой один из ваших еще шевелится. – Антон указал в ту сторону.
– Посмотри, что с ним.
В надтреснутом голосе не было командных интонаций – только просьба. Поэтому Аркудов кивнул и, спотыкаясь, отправился к бомбе. Там он обнаружил целехонького бойца – того самого невысокого Женю, который заходил в комнату отеля с докладом. Весь покрытый копотью и бурыми пятнами, парень довольно улыбался и похлопывал ладонью по баулу.
– Всех уложили, – сообщил он, поигрывая бровями. Глаза его задорно блестели, словно в них трепетали язычки пламени. – Всех чертовых мудиловых ё…нных змеюшек! Чтоб, мать их, знали, как Отцов обижать! Скоро всем им придет тотальный п…ц, а мы свободными станем!
– Да какое, на хрен, свободными? – возмутился Аркудов. С низу живота поднималась дрожь – накатила слабость после пережитой бойни. – Будем Отцам задницы подтирать. И рабами останемся.
– С удовольствием! – воскликнул парень, в чувствах ударяя себя кулаком в грудь. – Я задницы им завсегда подтирать готов. Отцы – это святое!
– Цел ваш Женя, – сказал Антон, вернувшись к полковнику. – Только от радости мозгами слегка поехал. А так – нормально все.
– Скажи ему, пусть бомбу тащит. – Полковник застонал, но кое-как поднялся, опершись на руку Аркудова. – Установим таймер и валим к е…ням отсюда.
Ученый, пригибаясь под весом навалившегося на него Павла Геннадиевича, медленно двинулся к черному кубу. Ноги подкашивались, а в коленях вновь возникло болезненное жжение. Казалось, будто там копошатся ледяные черви.
– У меня другое предложение, – сказал Антон, сваливая полковника вниз у основания куба; тот выругался и смежил веки. – Давайте это Звено перенастроим.
Силовик изумленно открыл слезящиеся от дыма глаза.
– Ты что такое городишь?!
Не давая полковнику излиться в гневной тираде, Аркудов объяснил:
– Диверсанты на шхуне считали, что мы собираемся атаковать Звено, однако не с целью уничтожить, а перепрограммировать его для своих нужд.
Павел Геннадиевич молча смотрел то на Антона, то на пыхтящего Евгения, который волок за собой баул с атомной бомбой.
– Я, наверное, попробую, – нарушил тишину Аркудов. – Позволите мне поковыряться в этом булыжнике?
Полковник задумался. Женя остановился рядом и, тяжело дыша, ожидал приказа.
– Только без фокусов мне, – согласился Павел Геннадиевич, пристально глядя Антону в глаза. – Если что-нибудь не так, твоя малая первой умрет.
– Здесь ваша телепатия не работает, – с ухмылкой напомнил ученый.
– А мне по хрену. Я должен звонить каждые три часа. Не перезвоню – и меленькую, и дряхлую самку уничтожат, уж извини за грубость. Ты знаешь, что Отцы для людей – это меньшее зло. Терпимое. Я не позволю какому-то сопливому ботанику испортить многовековую игру.
Антон заметил, что глаза полковника потускнели, а лоб прочертили глубокие морщины. Кажется, силовик пребывал на грани обморока. Женя тоже это заметил: с тихим щенячьим всхлипом он грохнулся на колени и заколотил лбом о камни у ног начальника.
– Здравия желаю, господин нифелим. – Аркудов шутливо отдал полковнику честь. – Или вы предпочитаете обращение «Отец»?
Лицо Павла Геннадиевича расплылось в счастливой до идиотизма улыбке.
– Ты догадлив, слуга, – сказал он. – Я люблю таких. Извини, что не могу подняться – мой носитель сознания изрядно обессилен. Как ты догадался?
– Несмотря на множество недостатков, – ответил Антон, на всякий случай отступая на шаг, – Павел Геннадиевич остается человеком. Он никогда не назовет старую женщину самкой.
– Запомню на будущее, – кивнул полковник-нифелим.
– Как вам удалось подключиться? Телепатия ведь не работает.
Собеседник хихикнул.
– Т-энергия усиливает наши способности. И не забывай, что я все-таки не человек. Мои возможности куда более продвинуты, чем у какого-то ген-модифицированного.
– Запомню на будущее, – ощерился Антон. Ему хотелось бежать из подземелья вон, только бы не видеть перед собой ненавистную рожу и не разговаривать с тем, что засело в сознании полковника.
– Как ты собираешься перенастроить Звено? – поднял подбородок нифелим. – У тебя нет необходимых знаний.
– По наитию.
– В самом деле? – Павел Геннадиевич рассмеялся неестественным механическим смехом.
– А что? – для виду вскинулся Аркудов. – Звено в Карпатах ведь подчинилось мне!
