Владимир Поселягин - Второй фронт
Срочно.
Докладная. Расширенная и дополненная.
Докладываю. Расследование, проведенное по заявке командира снабжения 55-го армейского корпуса майора Вольфминга привело к неожиданным результатам.
Начальником складов майором Адлера подтверждён выход 4 июля с трофейных складов шести колонн общей численностью автотранспорта 207-мь единиц. Однако расследование показало, что четыре из этих шести колонн никак не могло прийти в пункт назначения. Выяснилось, что их просто никто не отправлял.
Вывод: Вывоз большого количества продовольствия был организован противником, на захваченной технике и с подделанными документами. Опрос дежурного офицера, унтер-офицеров и солдат, выдававших по накладным имущество с трофейных складов, дал, что ничего необычного и подозрительного в солдатах ложных колонн они не заметили. Более того они заявили что не в первый раз выдают им имущество со складов.
Анализ по опросу и расследованию выявил следующее: с 2 по 4 июля противник на захваченных автомашинах нашей армии, и одетый строго по форме солдат и офицеров Вермахта. Используя подправленные в сторону увеличения накладные на вывоз продовольствия 55-го армейского корпуса, которые они предположительно захватили вместе с машинами, ориентировочно 1 июля, были обнаружены в бухгалтерии администрации складов. Согласно списку погрузочно-разгрузочных работ с 2 по 3 июля было вывезено до 55 % всего объема захваченного имущества. Судя по накладным, часть из них была подделана. За 2 июля склады приняли восемь транспортных колонн, причем, судя по опросу выдававших по накладным унтер-офицеров, некоторые принимались дважды. Обычное количество машин в колонах не превышал тридцати-тридцати пяти грузовиков. На 3 июля было уже одиннадцать поддельных накладных, соответственно одиннадцать принятых колонн. Что указывает на увеличение транспорта и людей у противника. 4-го июля, при вывозе одна наших транспортных колонн следовавшая в тот же корпус, выехала вместе с противником, который так же закончил загрузку, что видимо, облегчило её захват. Анализ показал, захват, произведенный 4 июля двух наших транспортных колонн был завершающим в фазе вывоза продовольствия.
Более противник на складах не появлялся.
Сообщаю так же что с 3 июля начали пропадать наши войсковые колонны, следовавшие к передовой. Это как одиночные грузовики, так и небольшие пехотные части. По сообщениям некоторых комендатур, они не раз слышали пулеметно-ружейную стрельбу. Но так как огонь велся в основном из нашего оружия, особого волнения не было. Хотя патрули в сторону боя высылались. В одном случае их встретил регулировщик на одном из перекрестков и сообщил, что идет окружение небольшой части русских солдат, во второй раз патруль не вернулся. Наземные поиски ничего не дали, кроме пропажи еще двух моторизованных патрулей. В просьбе в воздушной разведке было отказано. Рапорт прилагается.
Вывод: В лесном массиве в районе 110/120 находятся русские части. Для их уничтожения охраны тыловых служб не хватит. Просьба выделить подвижные войсковые соединения для уничтожения крупной группировки противника, предположительно находящуюся в лесном массиве в квадрате 110/120…'
— Это всё?
— Это все черновики, товарищ полковник, еще есть доклады полевых агентов, — закопался наш штатный переводчик в бумагах, разложенных на капоте.
— Черновики? Хм, значит, рапорта уже отправлены? — задумался я.
Наша встреча с разведкой произошла на лесной дороге по пути к штабу. Со стороны мы смотрелись наверное странно, группа красноармейцев спокойно курящая с такой же группой солдат Вермахта. Офицер, как-будто сошедший с немецких агитационных плакатов, высокий, блондин с голубыми глазами, подтянутый, с выправкой кадрового прусского офицера времен первой мировой, в свежей отутюженной форме, со складками, бритое лицо, без малейших признаков щетины, и советские командиры, стояли у машин и спокойно обсуждали прошедший два часа назад захват курьера.
— Да мы и сами не собирались их брать, товарищ полковник, — чуть виновато пожал плечами 'офицер'. Старший сержант — внимание — Мюллер, был из поволжских немцев, сейчас командовал взводом в разведбате капитана Меньшикова.
— Доложите более подробно, — приказал я.
— Есть.
Взвод проводил разведку местности восточнее леса, в составе полного отделения на бронетранспортере и двух мотоциклах, где мы укрылись, и на пересечении дороги лоб в лоб столкнулись с легковой машиной. От удара у 'опеля' не только вылетело лобовой стекло, но и открылась водительская дверца. Бронетранспортёр не пострадал.
Следовавший в охранении мотоцикл — ехавший почему-то сзади легковушки — успел остановится.
Дальше было дело техники. Так как разведка была не только в форме противника, но и имела документы, выдавая себя за моторизованный патруль, то делая вид, что оказывает помощь пострадавшим в 'опеле', взяла в ножи охрану, и пленных в количестве двух офицеров. Один из них занимал немалую должность в службе охраны тыла немецкой армии, что тут наступала, другой был адъютантом.
— Ну, понятно. Вы прихватили этого майора, адъютанта, затрофеили мотоцикл, и рванули обратно. Надеюсь, следы успели замести?
— Обижаете, товарищ полковник. Легковушку в кусты затолкали, возвращались кружным путем.
— Молодцы. Смирно!
Оглядев выстроившийся строй немецких солдат, моя охрана встала в стороне, громко отблагодарил их от лица командования.
— Служим трудовому народу! — хором ответили они. Справа чуть громко щелкнуло. Сержант из особого отдела, что был закреплен за мной, убрал фотоаппарат обратно в чехол и немного смущаясь, ответил на мой удивленный взгляд:
— На память, товарищ полковник. В газету.
— Ты это даже не думай. Лица разведки показывать нельзя.
— Есть.
— Лейтенант, что там еще есть? — повернулся я к своему адъютанту, которого мне вместе с охраной навязал Иванов. Он же исполнял обязанности переводчика.
— Много что есть, товарищ полковник. И про аэродром есть, и про наши дела на складах, и то, что мы позавчера батальон в ловушку загнали и уничтожили. Кстати, тут есть рапорта очевидцев, все-таки четверо смогли уйти краем озера. Много что есть, и наши дела и чужие. Не одни мы тут.
— Ну, этого следовало ожидать. Окруженцев вокруг много.
— Уже нет, товарищ майор государственной безопасности, — особисты почему-то упрямо продолжали называть меня по полному званию, а не как армейцы. Вот и мой сержант от них не отставал.
— В смысле?
— За сегодняшний день ни один боец или командир к нам не вышел. Да и вчера меньше сотни на наши посты наткнулись.
— Ясно. Значит, лавочка прикрылась. Ладно, будем добывать людские ресурсы другим путем.
— А что товарищ майор госбезопасности, восемь тысяч уже мало?
Окинув взглядом окружающий нас лес, вздохнул и ответил:
— Мне? Мне, мало. Планы большие.
Пока в штабе изучали случайно добытые разведкой документы и потрошили пленных офицеров, я проехался по нашей группировке, проверяя их боевое состояние, и как они устроили свой быт.
Многие уже успели пройти через бои, взять, хотя бы те же засады с ложными регулировщиками. По последним подсчетам только за два дня мы накрошили более двух тысяч немецких солдат. Данные конечно немного преувеличенны, но ненамного. Проблемой стало сильный расход трофейных боеприпасов, но и он был решен с помощью захваченных колонн. На данные момент у нас скопилось более трехсот грузовых машин и полусотни легковых, это все последствия операции 'регулировщик'. Так что, проблема, как с боепитанием так и с продовольствием решена.
Начал я с полка Гаврилова.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — поздоровался он со мной.
— Докладывайте по существу, в каком состоянии полк, и когда он будет готов приступить к работе? — после взаимных приветствий начал я.
— Так техника к вылету готова, мы продолжаем увеличивать аэродромы подскока, как вы их назвали, и скоро будем перебазироваться.
— Как с моим У-два, не забыли?
— Нет, радисты закончили с ним возиться. Они оказывается, ваш штабной самолет радиофицировали трофейной радиостанцией.
— Ну это для меня не новость, сами же прошлый раз рассказали.
— Тут дело в том, что они сделали возможность более-менее нормально общаться. Например, на наших радиостанциях, если отлететь от полка километров на двадцать то кроме помех ничего не слышно, а тут после проверки на пятьдесят километров и прием вполне нормальный.
— А так это вы мой штабной броневик угнали, — припомнил я происшествие двухдневной давности.
— С разрешения начштаба, — тут же отмазался Гаврилов.
