Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса
— А зачем чистить, если продавать? — отвлекся от упражнений Сарт.
— А затем, курсант Сарт, чтобы ты знал, как разбирать, собирать и ухаживать за оружием! Или тебе это не интересно?
— Интересно! Очень! — ответил Сарт и снова выстрелил в щит и снова промахнулся.
Закончив уже третьи на этой неделе утренние занятия по стрельбе и наконец–то проверку и отстрел трофеев, Кинт, Грат и Сарт, собрав все оружие пошли к управлению депо, где во временном кабинете сложили все в большой сундук. Ремонт в казарме был закончен, и теперь осталось только дождаться, когда Энсэ и его мастера закончат с мебелью. Тьетэ уже закупил все по спискам Кинта, и теперь куча ящиков и тюков также были нагромождены в и так тесном кабинете. За спасенные деньги треста Кинт получил от Тьетэ премию в двадцать кестов золотом, а также Тьетэ, используя свои связи в ратуше, помог Сарту восстановить жетон гражданина и теперь юноша, подписав контракт, числится курсантом. Из конюшен городской жандармерии службе охраны выделили трех жеребцов, Тьетэ каким–то образом договорился, используя опять же свои связи и, конечно же, деньги. Так что артель Энсэ еще немного заработает на строительстве новой конюшни и склада фуража, пока лишь соорудили временный навес, пристроив его к стене казармы.
Было еще одно приятное для Кинта событие — пришло письмо от Мореса, в котором он сообщал, как найти капитана Агиса. В этом же письме Морес как–то странно намекал, чтобы Кинт не вмешивался в сомнительные предприятия вроде «ветеранских обществ», во многих из которых бурлили революционные настроения. Написав ответ, Кинт уверил Мореса, что Латинг не тот город где могут вспыхнуть бунты, по крайней мере, весной, летом и тем более урожайной осенью, но все же пообещал, что не будет ни во что ввязываться. Латинг город торгашей, огромный рынок, город–биржа… даже беднякам порой перепадает «хлебных» крошек со стола торговых гильдий. А кому не перепадает, те берут понемногу сами, в подворотнях, темных переулках и в базарной толкотне.
Кинт нашел еще троих кандидатов в охрану треста. Одного сорокалетнего дорожного жандарма, который тихо спивался в одиночестве в пригороде, но клятвенно заверил, что бросит, если его снова возьмут на службу… и двоих кавалеристов ополченческого корпуса, в котором они служили до окончания кампании по подавлению восстаний на присоединенных к терратосу земель на юго–западе. Все трое в кабинете господина Тьетэ прошли собеседование, написали по несколько листов биографии и теперь ожидают, что Сарт, которого Кинт стал использовать еще и как вестового, принесет им уведомления о необходимости подписать контракт.
А Сарт действительно что говорится — проникся, везде за Кинтом «хвостом», поедая наставника глазами, выслушивает его распоряжения и тотчас исчезает их выполнять… Подписав контракт, в котором оговаривалось, что оно поступает в службу охраны в качестве курсанта, у них с Кинтом произошел такой разговор: — Поставив подпись, ты согласишься не только получать неплохое жалование, но еще и отрабатывать его, — Кинт сидел за столом и, доставая из деревянной коробки толстые патроны, набивал ими магазины к пистолетам.
— Я готов! Я хочу стать таким как ты!
— Как я, не надо, надо стать человеком… и вот еще что, — Кинт нахмурился, и положив руки на стол придвинулся к Сарту, — у того лавочника ведь была семья?
— Вроде… дочка рыжая такая… ну, и жена…
— Так вот, будешь получать жалование, и половину… нет! Две трети будешь относить им, понял меня?
— Угу… — Сарт опустил голову, прячась от взгляда Кинта.
— Чтобы вопросов не возникало, скажешь, что был знаком с лавочником, и что, узнав о несчастье, решил помочь семье, понял?
— Угу… а долго я буду это делать?
— Твоя совесть подскажет тебе сроки.
И кстати, два золотых кеста из трех, которые Сарт получил в виде премии за операцию в Сырой роще, он сразу отнес в семью лавочника, где задержался до вечера, а потом сторож управления депо рассказал Кинту, что Сарт ночью вышел на улицу и рыдал до утра под стеной старой башни… Получив пару золотых кестов помощи от внезапно появившегося «друга» покойного отца семейства, растроганная вдова пригласила Сарта на семейный ужин… что там произошло, оставалось только догадываться.
Утром выходного дня Кинт позволил себе немного поваляться в постели, чему также способствовало общество Таны, которая вчера вечером пришла поболтать, да так они с Кинтом и «проболтали», до поздней ночи, угомонившись лишь тогда, когда кто–то из двух стариков, что живут по соседству, громко крикнул в окно: — Кинт, я старый человек! Ну, нельзя же так!
Вняв мольбам старика, Кинт и Тана наконец уснули, а теперь, когда солнце теплыми лучами коснулось их лиц, они проснулись, но вставать не было никакого желания.
— Я хочу попрощаться, — Тана водила пальцем по бугристому и безобразному шраму на груди Кинта.
— Куда–то уезжаешь?
— В столицу…
— Надо же… ты получила в наследство особняк?
— Дурачок! Я же сирота, — Тана маленьким кулачком нежно стукнула Кинта по лбу, — мама Ригер заплатила на мое обучение… так что поеду на курсы экономок в женскую школу ремесел.
— Это здорово.
— Скажи, ты будешь скучать?
— Буду вспоминать, — честно ответил Кинт, — ты же знаешь, всякие высокие чувства, это не мое.
— Ты врешь… У тебя наверняка была женщина, которую ты любил, а может быть и сейчас любишь… Скажи?
— Если ты хочешь, чтобы мы расстались по–доброму, то не продолжай этот разговор.
— Ладно, — Тана села на постели, по–кошачьи потянулась, и спросила, — изволите завтракать, господин начальник охранной службы?
— На завтрак я пойду в кабачок.
— Тогда прощай, Кинт, — Тана быстро оделась, открыла дверь и, задержавшись в дверях, добавила, — и вспоминай меня.
— Обязательно, — ответил Кинт, поднявшись на локте.
— Ой… доброе утро, — Тана присела в поклоне, поприветствовав кого–то и быстро пошла по балкону.
— Недурна, очень недурна… — произнес кто–то из–за дверей.
Кинт положил руку на рукоять револьвера, висевшего в кобуре на спинке стула, рядом с кроватью и взвел курок.
— Если бы у меня было желание тебе навредить, то я это сделал бы, пока ты ворковал с этой милашкой все утро… это я, Тилет.
— Ну, заходи… — Кинт сел в кровати и начал одеваться, — как ты меня нашел, даже спрашивать не буду.
— Такая работа, — Тилет, улыбнувшись, пожал плечами, снял широкополую шляпу и присел на лавку у входа, осматривая комнату, — неплохой флигелек.
— Я так понимаю, тебе кто–то снова заплатил, чтобы меня найти?
