Злодейский путь!.. Том 3 и Том 4 (СИ) - Моргот Эл

Произнеся это, он развернулся и ушел прочь. Шен видел его тень за просвечивающейся створкой. Стоило Шитану уйти, как он тихонько приоткрыл дверь, ведущую во двор.

— Великий дядя? — тут же встрепенулась Риту.

— Прости за такое вторжение, я боялся, что твой отец меня к тебе не допустит.

— Спасибо вам, дядя, — поклонилась девушка, стоило Шену зайти внутрь. — Я на самом деле очень вам благодарна. Если бы отец узнал, что на самом деле произошло, простым выговором бы дело не ограничилось.

— Да. И раз уж мне приходится утаивать правду от твоего отца, я бы хотел знать подробности. Что ты делала в комнате с белой дверью? Что за ритуал пыталась провести?

Риту смущенно кашлянула и жестом пригласила его присаживаться.

— Я расскажу, — виновато опустила голову она. — Дело в том, что не могу перестать думать о монстре с красной лентой. Раньше я надеялась, что пройдет время, я все забуду, он сотрется из моей памяти как ночной кошмар. Но с каждым годом становится все невыносимее, словно это давит на меня, я больше не могу. Я не знаю, как пережить эту осень, если ничего не делать. У зеркала… у зеркала я видела его тогда. Монстр убил служанку, что у нас работала, но взрослые все скрыли. Я нашла печать темного призыва и попыталась вызвать ее дух, чтобы расспросить ее… Но для ритуала нужна была кровь, а я никогда… мне было страшно резать себя… И в итоге я полоснула слишком сильно, нож соскользнул и прошелся по запястью… У меня перед глазами все потемнело, я, наверное, упала в обморок от вида крови. Я такая глупая. Простите меня. — Риту опустила голову еще ниже.

Шен какое-то время смотрел на нее, ничего не говоря.

— Тебе нужно было сказать кому-то, что тебе так плохо, — затем произнес он.

Риту издала смешок.

— Кому сказать? — переспросила она. — Отец, матушка, дедушка — все они скрыли тогда смерть Юэй. Я, пятилетним ребенком, и то запомнила ее лучше, чем они.

— А брат?

— Ха. У брата свои заботы, ему бы с ними справиться.

— Тебе стоило хотя бы посоветоваться со мной. Все же именно я здесь темный заклинатель.

— И что, видели вы монстра с красной лентой? — Риту на мгновение с вызовом посмотрела на него, а потом видимо осознала, с кем говорит, и тут же потупилась. — Простите, простите великий дядя! Я просто сильно устала.

Шен не придал внимания ее неучтивости.

— Я не видел монстра с красной лентой, — спокойно произнес он. — Но кое-что я знаю наверняка: не стоит играть с силами, принцип действия которых не понимаешь. Думаешь, почему такую рабочую вещь, как темное заклинательство, так редко используют и так осуждают? Потому что в отличии от правильного пути, за этот — приходится расплачиваться силой жизни. Я это… не понаслышке знаю.

Неприятно осознавать, но это действительно так. Шен раньше не задумывался об этом, но, если так посудить, в бытность читателем его всегда больше привлекала неизведанная темная сторона… Вот только в реальной жизни, сейчас, он отчаянно не хотел полностью погружаться во тьму, как бы все окружающие ему это не пророчили.

— Я знаю, что поступила необдуманно, — после долгого молчания, произнесла Риту. — Великий дядя, еще раз спасибо вам.

— Не нужно меня благодарить. Просто больше так не делай. Во всяком случае, хотя бы посоветуйся сначала со мной.

Шен поднялся на ноги, а Риту вскинула голову и уставилась ему в глаза.

— Спасибо вам.

Шен неловко улыбнулся и покинул помещение тем же путем, что и появился здесь.

На улице воцарилась ночь. Старейшина Проклятого пика поежился от пробирающегося под воротник холода и прислушался. Невероятно, но присутствия ни Ала, ни Аннис он не ощущал. Вряд ли можно было полагать, что они настолько увеличили свой навык скрытности, что он более не способен их заметить, так что куда вероятнее то, что они отправились спать в свои кроватки. Шен подумал, что следует сказать ученикам, чтобы они не таскались за ним постоянно и больше времени уделили своим тренировкам.

Муан никуда не ушел из комнаты Шена, он так и стоял там до глубокого вечера, в ожидании, когда тот вернется. Он не знал, что собирается говорить, совершенно не определился с этим. Может, нужно извиниться? Не совсем понятно, за что, но лучше ведь извиниться, не так ли?

Когда Шен, наконец, открыл дверь и вошел в комнату, у Муана сердце екнуло и он вдруг осознал, как нелепо выглядит, ожидая здесь в темноте.

Шен, однако, увидев его, не выказал и намека на свое обычное ехидство или ерничанье.

— Ты искал меня?

Муан мысленно вздохнул с облегчением, осознавая, что хозяин Проклятого пика не предполагает, что после их предыдущего разговора он все это время стоял здесь истуканом.

Старейшина пика Славы еще не успел ничего ответить, а Шен уже продолжил:

— Я хотел принести свои извинения. Кажется, я повел себя излишне эмоционально… Просто, на меня и так тут много чего навалилось, и кроме этого, я разозлился, что ты опять решил все, не посоветовавшись со мной. — Шен взял небольшую паузу, а затем продолжил. — Но в итоге мы бы вряд ли пришли к другому решению… Так что извиняюсь за свою вспыльчивость.

Муан непонимающе смотрел на него.

— А, — тихо протянул он, — так вот почему ты разозлился. Я не так понял.

— Что ж, раз мы все решили…

— Шен.

«Ты чувствовал вовсе не злость, а боль. Я не мог ошибиться, я точно уверен». Муан вперился в него глазами, будто в надежде, что тот прочитает его мысли. Потому что… Потому что он не знает, что произнести вслух! Если бы он только знал трактовку своим эмоциям, отдавал отчет собственным ощущениям. Но рядом с этим человеком Муан чувствовал свою беспомощность в слаженном изложении мыслей, неумение подобрать слова. И чем длительнее было молчание — тем сложнее становилось вообще хоть что-то сказать.

— Ты в порядке?

Шен скривил губы в кривой усмешке. Он, наконец, прошел вглубь комнаты и принялся зажигать свечи.

— Я не знаю, — произнес он, когда комната озарилась трепещущим желтым светом. — Как считаешь? Твои волшебные пилюли подействовали? Теперь я могу умереть, не утянув тебя за собой?

Муан молчал. Он хотел было сказать: «Я никогда не боялся, что ты утянешь меня за собой!», но вовремя осознал, что это была бы ложь. Он не раз и не два размышлял об их связи и ее последствиях, ненавидел беспечность Шена и свою вынужденную зависимость. Он поддался давлению Эры как раз по этой причине.

— Я не знаю, что ты сейчас чувствуешь.

Шен снова усмехнулся.

— Вот так просто. Оказывается, для разрушения связи хватило всего двух пилюль. Зачем вы с сестрой так драматизировали?

— Она… недавно узнала об этом способе.

— Так откуда эти пилюли? Ты все это время пытался их достать?

Шен прошел по комнате и сел на кровать.

— Место, в которое пришлось отправиться, находится далеко на севере. Высоко на покрытой снегом горной вершине стоит храм, где обитает Вознесшаяся. Эра узнала, что эта женщина (хотя, скорее, она уже ближе к божеству) помогает каждому, кто в состоянии добраться до ее жилища. Мне пришлось пройти испытание, чтобы доказать свою решимость, и она даровала мне эти пилюли и рассказала, что нужно делать.

— Что ж… — произнес Шен, глядя на трепещущее пламя свечи. — Видимо, мне стоит поблагодарить тебя: было нелегко раздобыть это «противоядие».

Муан вглядывался в его лицо и не мог понять, чего сквозит в его облике больше: грусти или усталости.

— Да, — согласился Муан, продолжая внимательно смотреть на него. — Было непросто.

— Я бы все равно не смог полететь с тобой и помочь. Чувствую себя бесполезным, — Шен усмехнулся, не глядя на него. — Зря я вспылил из-за того, что ты не сказал мне заранее. Я извиняюсь.

Свеча негромко потрескивала, пламя взвилось вверх.

«Хватит… — Муан не мог произнести это вслух, его горло отчего-то сдавило. — Хватит извиняться!» Шен в жизни столько не просил прощения, как за один этот короткий разговор! «Что с тобой? Что с тобой не так?!»

— Прости, Муан, — вновь извинился Шен, — не мог бы ты меня оставить? Я очень сильно устал.