Джерри Пурнелл - Легион Фалькенберга
Фалькенберг провел его к дому ранчеро в центре лагеря. Солдаты по-прежнему кричали и пели, некоторые гонялись друг за другом по плацу. Большинство было в сине-желтых гарнизонных мундирах, разработанных лично Фалькенбергом, но некоторые маршировали по плацу в синтекожаном боевом обмундировании. У этих были ружья и тяжелые ранцы.
— Это наказанные, — объяснил Фалькенберг. — Сейчас их не так много, как раньше.
Из офицерской столовой тоже доносились звуки: барабаны, волынки, разудалая военная песня вперемешку со смехом. Внутри за длинным столом сидели два десятка людей, и официанты в белом проворно разносили стаканы и бутылки с виски.
Волынщики в килтах маршировали вокруг стола. Барабанщики стояли в углу. Когда Фалькенберг вошел, оглушительный шум прекратился и все вскочили. Некоторые не очень уверенно.
— Продолжайте, — сказал Фалькенберг, но никто не послушался. Все обеспокоенно смотрели на Хамнера, и по взмаху руки тамады, сидевшего во главе стола, волынщики и барабанщики вышли. За ними последовали несколько официантов с бутылками. Остальные сели, негромко переговариваясь. После шума в комнате стало необычно тихо.
— Сядем здесь, — сказал полковник. Он провел Хамнера к маленькому столику в углу.
Помещение показалось Хамнеру странно пустым. Несколько знамен, немного картин; и ничего больше. Ему казалось, что должно быть еще что-то. Как будто все это где-то ждет. Какая нелепость!
Большинство офицеров ему не знакомо, но Джордж узнал с полдесятка прогрессистов, высшее звание — первый лейтенант. Он помахал одному из них, с которым был знаком, и получил в ответ улыбки, которые казались почти виноватыми; затем добровольцы-прогрессисты снова повернулись к товарищам.
— Итак, сэр, — поторопил Фалькенберг.
— Кто эти люди? — спросил Хамнер. — Я знаю, что они не с Хедли. Откуда они?
— Уволенные офицеры Совладения, — сразу ответил Фалькенберг. — Сокращение вооруженных сил. Много хороших солдат вынуждены раньше времени уйти в отставку. Некоторые из них услышали, что я отправляюсь сюда, и решили присоединиться. Они прилетели на колониальном корабле в надежде, что я их найму.
— И вы их наняли.
— Естественно, я ухватился за возможность получить хороших людей за ту плату, которую мы можем себе позволить.
— Но почему такая тайна? Почему я раньше о них не слышал?
Фалькенберг пожал плечами.
— Понимаете, мы нарушили несколько постановлений и правил Большого Сената относительно наемников. И лучше не говорить об этом, пока СВ не уйдет. В конце концов, у этих людей нет выбора. Они вынуждены сохранять верность Хедли. — Фалькенберг поднял свой стакан с виски. — Вице-президент Брэдфорд в курсе.
— Еще бы. — Хамнер поднял свой стакан. — Ваше здоровье.
— Ваше.
«Интересно, о чем еще знает этот змееныш, — думал Хамнер. Без его поддержки Фалькенберг в два счета вылетел бы отсюда… и что тогда?»
— Полковник, вчера мне прислали схемы организации вашей части. Всех морских пехотинцев под командованием ваших офицеров вы собрали в один батальон. Потом вы создали три батальона из местных, причем четвертый — из сторонников партии. Второй и третий — из местных новобранцев. Но под командованием ваших офицеров.
— Достаточно верное описание, сэр, — сказал Фалькенберг.
«Да ты знаешь, о чем я хочу спросить», — подумал Джордж.
— Почему, полковник? Человек подозрительный мог бы сказать, что вы здесь создали собственную маленькую армию со структурой, которая позволяет сразу взять всю ее под контроль, если возникнут разногласия между вами и правительством.
— Да, человек подозрительный мог бы так сказать, — согласился Фалькенберг. Он допил виски и подождал, пока Хамнер сделает то же самое. Официант снова наполнил стаканы.
— Но практичный человек мог бы сказать кое-что еще, — продолжал Фалькенберг. — Вы хотите, чтобы я во главе этих необученных войск поставил новичков-офицеров? Или чтобы ваши прогрессисты командовали новобранцами?
— Но вы сделали именно это…
— По приказу мистера Брэдфорда я формировал четвертый батальон без своих наемников. Это не помогало ему в подготовке. Но у мистера Брэдфорда, как будто, те же жалобы, что и у вас.
— Я не жаловался.
— А мне показалось, — ответил Фалькенберг. — Во всяком случае, вы получили армию своей партии, которую можете использовать, если захотите контролировать меня. У вас уже есть весь необходимый контроль. Ведь в ваших руках кошелек. Без продовольствия и денег я своих людей и час не удержу.
— В прошлом солдаты не раз находили, что легче ограбить того, кто им платит, чем воевать за него, — заметил Хамнер. — Ваше здоровье. — Он осушил свой стакан и сдержал кашель. Очень крепкий напиток, а он не привык пить чистый виски. Что произойдет, если он закажет что-нибудь другое— пиво, например, или разбавленный виски? Почему-то это казалось неуместным.
— Я мог бы ожидать таких замечаний от Брэдфорда, — сказал Фалькенберг.
Хамнер кивнул. Брэдфорд всегда что-нибудь подозревает. Иногда Джордж, как это ни глупо, сомневался в здравом рассудке первого вице-президента. Тем не менее, Брэдфорд действовал всем на нервы своей подозрительностью и предпочитал бы ничего не делать, нежели утратить над чем-нибудь контроль.
— Как, по-вашему, я могу организовать переворот? — спросил Фалькенберг. — Мне верна горстка людей. Остальные наемники или ваши местные. Вы заплатили мне за то, чтобы я прилетел со своим штатом. Вы хотите, чтобы мы сражались с невероятно превосходящим нас противником и сражались несуществующим оружием. Если вы также настаиваете на собственной организации части, я не могу принять на себя ответственность.
— Я этого не говорил. Фалькенберг пожал плечами.
— Если президент Будро отдаст такой приказ, он сделает это по вашей рекомендации. Я передам командование всякому, кого он назовет.
«А он назовет Брэдфорда, — подумал Хамнер. — Я скорее поверю Фалькенбергу. Что бы ни делал Фалькенберг, он сделает это по крайней мере компетентно, а с Эрни нет уверенности, что он не задумал что-то, и никакой уверенности, что у него что-нибудь получится».
Но:
— А чего вы хотите, полковник Фалькенберг?
Вопрос, казалось, удивил полковника.
— Денег, конечно, — ответил Фалькенберг. — Может, капельку славы. Хотя в наши дни этим словом не часто пользуются. Ответственную должность, соответствующую моим способностям. Я всегда был солдатом и больше ничего не умею.
— А почему вы не остались в СВ?
— Все есть в моем личном деле, — холодно сказал Фалькенберг. — Разумеется, вы знаете.
— Нет, не знаю. — Хамнер сохранял хладнокровие, но виски сделал его смелее, чем он собирался быть, в этом лагере, в окружении людей Фалькенберга. — Я ничего не знаю. То, что мне о вас рассказали, не имеет смысла. У вас не было причин жаловаться на отсутствие повышения, а у адмирала не было повода сменять вас. Похоже, вас выгнали за что-то другое.
Фалькенберг кивнул.
— Вы почти угадали. — Он сжал губы и пристально смотрел в глаза Хамнеру. — Наверно, вы имеете право получить ответ. Сенатор Бронсон поклялся уничтожить меня — по причинам, которые вам знать необязательно. Если бы я не был смещен по обвинению в формальном нарушении, меня обвинили бы в целом ряде сфабрикованных преступлений. Так, по крайней мере, я уволился с чистым досье.
Чистое досье и глубокая обида.
— И это все?
— Все.
Правдоподобно. Правдоподобно все, что сказал Фалькенберг.
Однако Хамнер был убежден, что Фалькенберг лжет. Не прямо, но во всяком случае рассказывает далеко не все. Хамнер чувствовал, что, если бы смог задать верные вопросы, получил бы ответ, но у него не было никаких вопросов.
Вернулись волынщики, и тамада посмотрел на Фалькенберга.
— Что-нибудь еще? — спросил полковник.
— Нет.
— Благодарю вас. — Фалькенберг кивнул младшим офицерам. Тамада махнул капельмейстеру. Тот поднял свой жезл, загремели барабаны. Волынщики заиграли, вначале стоя на месте, потом маршируя вокруг стола. Офицеры зашумели, и помещение наполнилось воинственными выкриками. Пирушка продолжилась.
Джордж посмотрел на одного из своих назначенцев и обнаружил, что все присутствующие прогрессисты — из числа его людей. Ни одного человека из крыла Брэдфорда.
Что бы это значило?
Он встал и поймал взгляд лейтенанта из числа прогрессистов.
— Я попрошу Фаркуара проводить меня, полковник, — сказал Хамнер.
— Как угодно.
Они вышли из помещения и пошли по палаточной улице. Звуки музыки преследовали их. В лагере слышались и другие звуки. В ночи ярко горели костры.
— Ну хорошо, Джейми, что тут происходит? — спросил Хамнер.
