Василий Баранов - Начало пути
— Фашисты, изверги. — Шепчет Даня.
— Тогда я возненавидел и море, и солнце. — Сол уже спокойно вспоминает события дальнейшей жизни. — Мы заходили в разные порты. Нам выдавали немного денег, и я, как и другие ребята, шел в таверну, что бы напиться и забыть обо всем. Что бы не вспоминать. А еще…. А еще очень часто ночью ко мне возвращался один и тот же сон. Да. Темнота. Крики. Крики. Я слышал крик моей матери. Снова и снова, крик моей матери, когда ее насиловали и убивали. Это невыносимо, Дэн. Я решил, что мне не для чего жить. Пора кончать со всем этим. В один из таких вечеров, я зашел в таверну, как следует напился. Решил, сейчас затею драку и убью кого-нибудь, и меня убьют. Сижу, смотрю, хорошо одетый господин сидит. Я взял кружку и пошел к нему, что бы завязать драку. Тогда мне очень досталось. Не плохо меня взгрели. Очнулся я на чужом корабле. Чужие матросы. И приходит тот, хорошо одетый господин. Это был капитан Свен. Я подумал, что за своего капитана матросы меня разорвут и выбросят в море. А капитан… Он подошел, подсел рядом и сказал: " Что будешь так мотаться, или сделаешь свой выбор?" Говорил капитан тихо. Он не ругался. Вовсе не ругался. Какой выбор? — спрашиваю. Если хочешь, оставайся на нашем корабле. Только у нас дисциплина. Если будешь плохо себя вести, можешь убираться на все четыре стороны. Здесь такие не нужны. И я сделал, сделал свой выбор. Остался здесь. Дэн, ты понимаешь, капитан спас меня от самого себя. Да он, наверно, и других ребят спас. Вот по этому мы считаем его отцом. Ты не думай, что мы все здесь чистенькие, безгрешные. Каждому из нас найдется, в чем покаяться в последний горький час.
Данька сказал:
А что такое смерть? Такое ль это зло,
Как всем нам кажется? Быть может, умирая,
В последний горький час, дошедшему до края,
Как в первый час пути — совсем не тяжело?
— Это ты придумал? — Спросил Сол. Парень закончил исповедь. Ему нужна передышка, время обретения равновесия.
— Нет. Это Ронсар, был такой поэт.
— А…
— Слушай Сол, ты думаешь, капитану то же есть в чем покаяться? — Дэн чувствовал, в жизни Свена были тайны. Мы все охочи до чужих секретов.
— Не знаю. Я об этом не думал. Я не лезу в чужие дела.
— Наверно, правильно, — согласился Дэн. — У капитана может и есть свой скелет в шкафу. Без грешных в этом мире не найдешь.
— Да. Без грешных нет. Безгрешен разве что один Господь.
— А ты уверен, — лукаво спросил Данька, — что он безгрешен?
— Ты что хочешь сказать? — Удивился Сол.
— А то. Помнишь, когда блудницу хотели побить камнями, он сказал: пусть первым бросит камень тот, кто сам безгрешен. Но ведь он не бросил камень. А? Об этом подумал?
— Нет.
— Вот так. Он, который смертью смерть попрал. Он пошел и искупил людские грехи. Он заплатил за наше право выбора своего пути, хотя знал, что мы не всегда будем правильно пользоваться своим правом. Может, это и есть его грех перед Богом-отцом. Порой мы сетуем, говорим, что Он покинул нас, а может это мы покинули его. И Он сейчас взирает на нас с неба, одинокий старик, и говорит: отчего вы покинули меня, за какие грехи. А то, что он не бросил камень, он хотел сказать, что он, как и другие люди. Он — Сын Человеческий. И ничто человеческое ему не чуждо.
— Ой, Дэн, если священник услышит такие слова, тебя сожгут на костре. Отлучат. И наверно, правильно сделают, даже не задумаются.
— А ты, Сол, задумаешься?
— Я задумаюсь. Уж больно ты все мудрено говоришь. Мне бы подобное и в голову не пришло.
— Ладно, Сол, ты не рассказывай никому о моем богохульстве.
— Нет, никому. А ты никому не рассказывай мою историю. Не хочу, что бы знали. Сейчас здесь у меня все значительно лучше. Даже сны совсем другие. И тот мой сон редко возвращается.
— Что ж, договорились. Не будем вспоминать.
К ним подошел Брайан.
— Скучаете, парни? — Плотнику тоже хотелось скоротать вахту.
— Как видишь. А ты? — Дэн подмигнул Солу. Не стоит доверять секреты исповеди даже другу. Данька умел хранить чужие тайны.
— Я хожу и думаю, ждет нас горяченькое дельце. — Многозначительно посмотрел на друзей. Ждет, что те полезут с расспросами.
— С чего ты так решил, Брайан? — спросил Дэн. Рисуется, зараза. По глазам видно, хочет внимания, изумления толпы.
— Капитан и старпом сами поехали к губернатору. — Вылитый Шерлок Холмс. Ты проговори еще: элементарно, Дэн. — Обычно старпом и боцман отвозят деньги. Раз капитан поехал, будет разговор. Значит, какое-то серьезное дело намечается. Будет потеха.
— Может и не будет, — засомневался Дэн. Пусть рыжий черт побалует себя видом знатока. Маленькие слабости простительны.
— Примета верная, увидите. Через несколько дней что-то будет, уверен.
Данька проснулся рано. Родная комната. На тумбочке сидит плюшевый медвежонок. Данька встал, взял игрушку, поцеловал медведя в нос, снова усадил на место и побежал быстро умываться и завтракать. Сегодня он выскочил пораньше. Побежал на остановку, где договорились встретиться. Даньку ждали сразу двое друзей, Славка и Макс. Обыкновенные ребята, просто мальчишки. Они еще маленькие. Они не видели того, что видел он, матрос Дэн. Они не знают, какую ношу в душе несут матросы на его корабле. Что за каждым из ребят, что выходят с ним в море стоит своя тяжелая история.
Славка пришел на остановку рано. Очень рано. Медленно тянется время. В воздухе висит водяная пыль. С утра похолодало. Еще несколько дней, снег ляжет. Скоро Покров Пресвятой Богородицы. По местным приметам первый снежный покров ждет землю. Люди подходят, уезжают, а друзей нет. Они забыли или он перепутал? Славик ждал, когда появиться парни. Данька смотрит, Славка бежит в одну строну остановки, выглядывает, надеясь, что появится Максим, потом в другую, откуда должен подойти он, Даня. Они встретились.
— Привет, Славик. — Крепкое рукопожатие.
— Привет, Даня. — Притопывает на утреннем холодке, светится радостью.
— Ты, Слава, давно здесь стоишь?
— Нет, я только что подошел. — Врал. Он боялся, что новые друзья не дождутся его. Уйдут, забудут. Это было бы ужасно. Катастрофа. Но вот подошел Даня, скоро подойдет и Максим. Все тревоги Славки исчезли. Макс подошел как-то неожиданно.
— Вы уже здесь. Я опоздал? — Спросил он.
— Нет, похоже, мы пораньше пришли. Время не рассчитали. — Данька не стал делиться своими подозрениями: Слава здесь давно.
— Идем в школу?
— Есть другие предложения, сэр? Вместо уроков в школе в зоопарк. В третьем классе проходили.
— Если ты, банкомат, нас пригласишь во взрослое шикарное заведение, мы со Славкой прогуляем школу.
Даня замахал руками, и бешено вертел головой. Они пошли в школу. Слава готов был прыгать от радости. Он шел в школу со своими новыми друзьями. Радостное чувство переполняло его. Ребята дождались его, он не пропустил этой встречи. Моросящий дождь не бы помехой. Утро туманное, утро седое обратилось в утро радуги счастья. Темно-синие панели стен школьных коридоров за ночь отмыли, они сделались небесно-голубыми. Как обычно, здесь царили шум и суета, поэтому они пошли сразу в класс. Уселись с грохотом за свои парты. На вторую парту Максим с Данькой, а за ними Славка. Их шумное появление заметила Анька, местная знаменитость. Славилась она тем, что характер у нее был склочный. Она знала все новости и все сплетни. Вот и сейчас она повернулась на шумное появление этих троих.
— Что, — сказала она так, что бы все слышали, хотя в классе стоял гул голосов. Ей требовалось внимание и она его получила, — побили Гришку и Петьку вчера? Явились. Хвостик за собой привели. Бездомная дворняга нашла себе новых хозяев.
Анька была дочерью известного в городе адвоката. Она полагала, что может говорить любые гадости кому угодно. Ей и оценки ставили просто так, лишь бы не связываться с ее знаменитым папочкой. Даня решил вступиться за своего друга.
— Женщина, ты бы занялась своими делами, поддерживала бы огонь в очаге и горшки мыла. Не подобает скво вмешиваться в совет вождей.
— Вождь! Ах, вождь, — Анька была возмущена, — горшки — это удел зачуханных провинциалок или прислуги. Мой удел — спа-салоны, выставки и другие светские мероприятия. Удел нищих мыть горшки. Для тебя и для Славки в самый раз.
Ну, ты сейчас получишь! — решил Даня.
— Спа-салон, говоришь? Не думаю, что какой ни будь салон может исправить твое уродство. Не забывай, женщина, что любая из вас может быть красивой или не красивой только в глазах мужчины. Только мужчина может сказать, насколько красива женщина. Женщина должна заниматься своим делом, а не бегать по салонам красоты. Вы стали красивыми только в Песне песней царя Соломона. Без нас вам не дано быть даже уродливыми. Мы решаем, каков удел женщины. Мы выбираем, а не нас выбирают.
