Александр Мазин - Утро Судного Дня
Спутник не пытался уничтожить перехватчики. Ему самому ничто не угрожало, ответный удар не вернул бы к жизни десантную группу, а понятия «месть» в его программном обеспечении не было. Это понятие было у координатора операции. Но он – не рискнул. Потому что в этой ситуации уж точно оказался бы крайним. Жаль погибших ребят, но их ведь уже не оживишь. А операция продолжается… Существует восьмидесятитрехпроцентная вероятность, что некто, представляющий угрозу безопасности планеты, бродит сейчас по ночному Сан-Франциско. Его следует найти и обезвредить.
Координатор откашлялся, включил связь и произнес:
– Наземным группам си-два, си-четыре и си-пять! Продолжать поиск в районе один. Проявлять предельную осторожность!
Впрочем, они и сами догадаются быть настороже. Шесть офицеров-«полевиков», сброшенных в район операции, наверняка видели гибель геликоптеров и понимают, что группы зачистки больше нет.
Они будут осторожны. И они вполне могут взять объект сами. Если найдут…
Грива тоже видел, как сожгли боевые вертушки. Он не понял, как это могло произойти, но в его теперешнем положении этот вопрос не имел значения. Важнее было решить, стоит ли возвращаться в консульство. Поразмыслив, Артём от этой идеи отказался. Очень вероятно, что геликоптеры были только разведчиками, и сейчас с ночного неба упадут основные силы… Надо бы как-то посерьезнее обозначить, что его в консульстве нет. Но – как?
Грива был прав, когда не стал возвращаться.
У консульства его ждали. Два «полевика», группа си-четыре. «Умный» камуфляж, легкое вооружение, прекрасная подготовка.
Гриву взяли бы раньше, чем он успел бы постучать в щит, закрывший дверь консульства.
Группам си-два и си-пять было сложнее. Они не сидели в засаде, а вели активный поиск.
Они не прятались: увидеть их без специального оборудования было практически невозможно. Зато сами они «видели» всех. Анализаторы шлемов вели непрерывное сканирование, выявляя всё живое, отвечающее характеристикам «объекта»: его весу, росту, характеру движения и дыхания. Стены домов не были преградой для их сканеров. Как обычно, «полевики» работали парами. Они двигались быстро, потому что надо было спешить. Возможная зона поисков расширялась со скоростью три метра в секунду – такова была наиболее вероятная скорость передвижения объекта. Быстрее – вряд ли. Объект достаточно опытен, чтобы понимать: над ним – спутник, и надо избегать открытых мест.
В это время суток «полевикам» было легко работать. Район – тихий. Прохожих – почти нет. Вертушек – тоже. Из наземных экипажей в районе поиска – только три полицейских модуля…
Глава двенадцатая
«И сказал Господь…»
– Эй! – окликнули Гриву по-английски. – Паренек! Иди сюда!
Грива обернулся. Увидел двухэтажный ухоженный домик, окруженный живой изгородью. Звал патриархального вида дедушка с бородой по пояс.
– У меня переночуешь, – сказал старик, закрывая дверь. – Только не шуми – дочек разбудишь. В нашем районе белому по ночам нельзя ходить, – ворчливо проговорил он. – Тебе что, в консульстве об этом не сказали? – Последнюю фразу он, к удивлению Артёма, произнес по-русски.
– Сложности у меня, – тоже по-русски уклончиво ответил Грива. – Ищут меня… одни люди.
– Полиция?
Грива покачал головой.
Старик посмотрел ему в глаза, подумал немного – и решил:
– Ладно. Я тебя спрячу. Давай за мной.
Они спустились в подвал. Старик нажал что-то – и большая стиральная машина отъехала в сторону. Под машиной оказался люк, который тоже пополз в сторону. Грива отметил его толщину: минимум двадцать сантиметров металла.
Вниз вела узкая деревянная лесенка.
– Спускайся, – сказал старик.
Грива медлил не больше секунды. Что-то подсказывало: деду можно доверять. Может, потому, что тот говорил по-русски?
Интуиция не обманула. Старик не закрыл люк, а спустился следом.
– Убежище, – сказал он. – Его еще мой дед строил. На случай, если резать придут. Десять дюймов брони, противорезонансный контур и полная экранировка. Мой дед был серьезным человеком! – Старик произнес это с гордостью.
Зажужжал мотор, тяжелая пластина люка встала на место.
Старик шагнул к встроенному в стол терминалу. На стене тут же активизировалось гало: вид улицы у входа в консульство. Бронещиты на окнах консульства переливались перламутром – активная поверхность металлокерамики отражала и рассеивала свет.
– Ваш дед умер? – спросил Грива.
– Погиб, – ответил старик. – Он – израильтянин. Командовал танковой бригадой во время сирийского мятежа. А мы тогда уже здесь жили. А здесь всё было спокойно до прошлого августа.
– А что было прошлым августом? – спросил Артём.
– Прошлым августом это старое убежище нам очень пригодилось, – сказал старик.
Хотя почему – старик? Сейчас, приглядевшись в нему повнимательнее, Грива понял, что он не так уж стар. Лет пятьдесят, не больше. Длинная пегая борода, крючковатый нос и изрядная лысина, частично прикрытая маленькой шапочкой, здорово старили его собеседника, но руки у него совсем не старческие. Мускулы – будь здоров. Предплечья толще, чем у Гривы.
– Прошлым августом здесь убили многих, – сказал хозяин. – Желтые резали индусов, индусы – черных и латиносов, а латиносы резали всех подряд.
– А белые? – спросил Грива.
– А белые в этом квартале только моя семья и твои соотечественники в консульстве. Они отбились, а мы прятались здесь, пока все не закончилось. Тут можно прятаться долго… Столько, сколько нужно.
– Мне долго не нужно, – сказал Грива. – Меня зовут Артём. А вас?
– Майкл, – ответил бородач. – Это здешние меня так зовут. А по закону мое имя – Моше. А мама зовет меня Мишей. Вот как у меня много имен! – Хозяин засмеялся.
– Ваша мать здесь?
– Нет. Уехала домой. К вам, в Россию. Давно это было. Когда только начался «ифрит». Меня тоже забрала. Так что я, можно сказать, ваш соотечественник. Я шесть лет в России жил. В Керчи. Но я потом вернулся. У отца здесь бизнес, а братьев у меня нет, помогать некому. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет.
Выговор у Миши был южный, а не столичный. Но по-русски он говорил очень хорошо.
Грива опустился на кожаный «антикварный» диванчик, вытянул ноги. Неспешная речь хозяина оказала на Артёма странное воздействие: мир за стенами подвала перестал ощущаться реальностью. Наверное, потому, что картинка шла на стандартный галоэкран, такой же, как дома у Гривы. По которому Артём привык смотреть не проекции с видеокамер, а развлекательные фильмы. Тем не менее наметанный глаз «полевика» отследил характерную световую рябь неподалеку от клубного модуля, на котором они полчаса назад подъехали к посольству. Такая рябь возникала при активизации камуфляжного режима боевого «комби».
– А к маме я часто езжу, – продолжал Миша. – И сын у меня тоже в России. В магистратуре. Севастопольский университет, знаете? (Грива кивнул.) Хочет ваше подданство оформить. Может, и правильно…
Грива не вслушивался в то, что он говорит. И потому не обратил внимания, что его собеседник перестал говорить ему «ты». Артём пытался спрогнозировать действия противника.
Ясно, что координатор операции допустил ошибку. Преждевременно ввел в игру группу зачистки. А надо было сначала задействовать «полевиков». Охрана в консульстве поставлена отвратительно. И уровень подготовки – такой же. Пара «полевиков» вошла бы внутрь с легкостью. И без лишнего шума. Зачем ломать лбом стену, если можно вскрыть дверь отмычкой?
Геликоптеры были уничтожены с воздуха. Их сожгли коллапсными ракетами. Притом, что наверху наверняка висит спутник. Следовательно, у геликоптеров была стопроцентная маскировка от любого воздушного объекта. Спутник отследит РЛС любого «крыла» и смодулирует картинку, на которой будет только чистое небо.
Геликоптеры сожгли. Это факт. Но остались наземные группы. По крайней мере одна точно осталась. Двое орлов в засаде у посольства. А сколько групп в городе?
Что ни говори, а этот Майкл-Михаил со своим убежищем подвернулся очень вовремя. Стандартными средствами его подвальчик не просканировать. И даже само его существование поверхностным осмотром не выявить. Будь Грива на месте координатора операции, он плюнул бы на электронику и подключил к делу хорошую собачку. Образцы запаха Гривы у них есть, так что собачка быстренько привела бы ребяток к цели. Положим, собачку он бы отвел…
Но ее всё равно не будет. Даже такой мастер управления, как Хокусай, о собачке и не подумает. Другая система мышления…
– «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел“…»
– Простите, что? – переспросил Артём. Погрузившись в собственные мысли, он потерял нить разговора.
– «И сказал Господь: „Вопль против Сдома и Аморы велик, и грех их очень тяжел, – речитативом произнес собеседник Гривы, мерно покачивая головой. – Сойду и посмотрю: если они поступают так, как доносят до Меня крики, – тогда конец; а если нет, то буду знать“».
