Василий Сахаров - Мечник
— Но как же… — профессор был растерян, и посмотрел на пса.
— Спасайтесь, Сенчин! Не время думать за животных. Торопитесь! — человек в обгоревшей одежде торопливо покинул комнату.
Двуногий заметался, стал скидывать в сумку вещи, бумаги, диски, а потом, как-то резко сел у стены, обхватил голову руками, и произнес:
— Пропади все пропадом.
В таком положении, он просидел несколько минут. Сквозь приоткрытую щель, в помещение стал проникать едкий черный дым, и от него, профессор очнулся. Задыхаясь, он встал, с трудом подошел к клетке, взглянул на щенка, который в последнее время сильно подрос и нарастил мышечную массу, посмотрел ему прямо в глаза, и ударил по привинченной к стене синей кнопке, которая открывала клетку. Он-я осторожно вышел, обнюхал руку человека, запомнил его запах, облизал ладонь, и выбежал в коридор. Рядом была комната с близкими, но она была закрыта стальной дверью, кнопок не было, и для него, открыть ее было невозможно.
— Нас не спасти! Беги! Наверх! На волю! — донеслось до него послание матери и, повинуясь ей, он рванулся по коридору.
Кругом были Двуногие. Они бегали в дыму, ломали лабораторное оборудование, суетились, тыкались в стены, дрались за резиновые маски, падали, а он бежал к выходу на поверхность. Он-я чуял, где свобода. Для этого ему не нужны были глаза и нюх, и в этот момент, он-я их попросту отключил. Миновав три уровня, молодой пес выскочил на последний. Здесь, будущий вожак услышал вой других собак, которые не были такими как он-я, но были близки ему по виду, и являлись побочным продуктом экспериментов профессора Сенчина.
Пес прислушался и не уловил от них телепатических сигналов, хотел продолжить свой бег, но ноги сами понесли его к клеткам, где находились другие собаки. Их было много, около сотни. Собаки сидели в стандартных клетках, и в каждой было не менее пяти особей. Он-я пробежался вдоль стены, останавливался подле каждой клетки, вставал на задние лапы, и правой ударял по синей кнопке. Дверцы клеток открывались, псы вылетали в коридор, и набрасывались на Двуногих. Люди падали на пол, их рвали на куски, убивали без всякой жалости, и когда он-я открыл последнюю клетку, то на том уровне, где находились собаки, кроме них, в живых не оставалось никого.
Он-я пробежался по всему уровню и обнаружил дверь, которая вела на аварийную лестницу. Вожак знал, что по ней можно было выбраться наверх. Он-я позвал остальных собак, и они ему подчинились. Несколько самых массивных псов, ударили своими телами в стальную переборку, и ржавый металл не выдержал напряга. Сгнивший запор с треском лопнул, и дверь распахнулась настежь.
Десятки боевых псов помчались наверх, а позади, набирал обороты пожар. Тяга шла вверх, горячий воздух, даже сквозь шерсть пробирал собак, морщил и стягивал их кожу, а потому, они торопились покинуть свой дом и выбраться на поверхность. Кто-то из псов не выдерживал жара, падал вниз, кто-то слабел и, наглотавшись дыма, ложился у стенки, и умирал. Их становилось все меньше, но они хотели жить и упрямо бежали только вперед. Последнее препятствие, заложенный обычным красным кирпичом проход. Снова мощные тела ударяют по преграде, кирпич крошится, разламывается, и тьму аварийного выхода, пронзают яркие солнечные лучи.
Один за другим, ползком, псы выбираются на свежий воздух, и оказываются на развалинах. Он-я рассылает всем телепатический сигнал «Осторожно, не все Двуногие мертвы», и овчарки осторожно крадутся по земле. Молодой пес, уже ставший вожаком, двигается впереди своей стаи, и вот, слышится голос людей, которые смогли выбраться из подземелья на лифте.
Вожак поднимает голову и сквозь весеннюю траву, видит семерых Двуногих. Один из них Майлс. Его окружают шестеро в зеленой одежде и с оружием в руках. Майлс топает ногами и кричит:
— Как собаки вырвались наружу!? Почему никто кроме нас не выбрался!? Где этот идиот Сенчин!? Что мне теперь доложить на «Закат» и как выйти с ними на связь!? Почему вы молчите!?
Люди в зеленом не отвечают ему. Они настороженно оглядывают местность, и он-я, отдает остальным псам приказ на атаку Двуногих. Все выбравшиеся наружу боевые псы, а их осталось меньше половины, длинными прыжками мчатся на врагов. Люди в зеленом открывают огонь, но поздно, мутанты уже рядом, лапы ударяют в грудь, а клыки рвут горло ненавистного врага. Куски мяса и клочья одежды разлетаются в стороны, кругом кровь, а он-я, повалив наземь Майлса, впивается ему в глотку и разрывает яремную вену человека. Так молодой вожак впервые попробовал кровь своего врага.
С тех пор минуло сорок зим, и пес был жив и полон сил. Он стал Лидером, его племя крепло и росло, и он видел своих пра-пра-правнуков, которые были с ним рядом, и могли держать с ним постоянную связь. Именно через них отдавались все приказы новому народу, и именно они являлись проводниками его воли среди племени. Все было хорошо в его жизни, и только одно не давало ему спокойствия. Он-я был одинок, и не было во всем его племени, сейчас собравшимся подле развалин Адыка, второго такого разумного, как он сам. Только с людьми, Лидер чувствовал себя на равных, бывало, что общался с безоружными путниками, забредающими в его владения, но это приносило только временное облегчение, и такого единения, как со своими близкими, у него не было более ни с кем и никогда.
Картинки-образы в моей голове погасли, все вернулось в норму, но контакт между нашими сознаниями еще не был прерван. Я получил посыл Лидера, и он был прост. Вожак хотел знать, зачем я пришел к нему с оружием в руках, и зачем захватил его в плен.
Необходим был ответ, и я сделал то же самое, что и он, представил в своей голове кусочки событий, и пес, разбирая их на составляющие, получал ответ. Так, между нами состоялось общение, которое сам для себя я запомнил как разговор:
— Зачем ты пришел к нам с оружием, человек? — спросил Лидер.
— Был слух, что здесь проживают странные собаки, которые уничтожают людей, идущих к берегам Каспийского моря. Я хотел посмотреть на вас.
— Мы убиваем только тех, кто приходит к нам с огненными стрелами, а мирных не трогаем.
— Люди об этом не знают, так как путники без оружия, прошедшие твои земли, к нам никогда не добирались. Наверное, погибали от других дорожных опасностей.
— Мой народ здесь не причем.
— Согласен.
— Что ты сделаешь со мной, человек?
— Еще не решил. Буду думать, и многое зависит от тебя. Если ты обеспечишь нам безопасный проход к населенным землям, и твои родичи пропустят нас, то отпустим тебя, а если не договоримся, придется убить, и попробовать прорваться самостоятельно.
— Мой труп — это ваша смерть.
— Все может быть, но и просто так тебя отпускать, без всяких гарантий, смысла тоже нет.
— Животные не обманывают.
— Да, но ты не животное, а разумное существо.
— Это признание меня как равного?
— Да, я признаю тебя равным себе.
На мгновение пес задумался, и общение продолжилось:
— Если ты меня отпустишь, то я отблагодарю тебя, и проведу к подземному бункеру, где хранится много интересного.
— Я не жадный, и если отпущу, то без всяких дополнительных условий и наград. Коль получится нам с тобой договориться, то все будет просто, мы уходим, а ты свободен.
— А если я попрошу тебя о помощи, ты поможешь мне?
— Что ты хочешь, Лидер?
— Там, — в моей голове возник образ заросших кустарником развалин, — находится подземная база, на которой я родился и рос. Там все еще остаются кости моих близких. Я хочу увидеть их.
— Зачем?
— У вас, у людей, есть поверье, что души непогребенных мертвецов, не дают покоя живым. Я тоскую по близким, которые умерли под землей. Они были такими же разумными, как и я, и может быть, если их тела будут сожжены, моя тоска отступит.
— Не ожидал такого от пса, пусть даже и разумного.
— Это я у людей нахватался, больше ведь все равно, полноценно общаться не с кем.
— А почему сам не спустишься под землю?
— Аварийная лестница во время пожара обвалилась, а в шахту лифта я проникнуть не смог. Да и если бы смог, все равно, ничего бы не вышло, у меня нет рук, а лапы не предназначены для того, чтобы ими по канатам перебирать. Если ты мне поможешь, мы выпустим вас, а если нет, то смерти я не боюсь, пожил достаточно, и все что хотел, от этой жизни получил.
— Мне надо подумать и посоветоваться с другими людьми.
— Но ты такой же Лидер, как и я, а значит, решения твои самостоятельны.
— Это так, но люди говорят, что один ум хорошо, а два лучше.
— Как долго мне ответа ждать?
— Тридцать минут. Ты знаешь сколько это?
— Знаю, — в последнем образе-эмоции, мне почудилась легкая насмешка, и телепатический контакт между нами прервался.
Делать нечего, слово мое сказано, время обозначено, и требовалось принять решение. Собрал на совет Игнача и Лиду. Рассказал им все как есть и, как ни странно, они сразу поверили в то, что вожак разумное существо. Совещались мы недолго и в отведенные полчаса уложились. Мнения разделились, Белая была за то, чтобы согласиться с условиями Лидера, а Игнач сомневался и надеялся на то, что удастся связаться по рации с каким-то из населенных пунктов на пути прохождения его отряда, и вызвать подмогу. Выслушав доводы сержантов, и взвесив все «pro» и «contro», я высказал свое решение:
