Сергей Мусаниф - Имперские танцы
– Портье просил передать, что с тобой желают связаться ведущие информационные каналы Империи. Они настаивают на интервью.
– Пошли они к черту.
– Тебе все равно придется это сделать. Оттягивая добровольное интервью, ты дождешься прямого приказа из штаба округа.
– Вот уж фигли. Я в отпуске.
– Если тебе прикажут связаться с прессой, это не будет иметь никакого значения.
– Что мне больше всего в тебе нравится, так это твой неудержимый оптимизм.
– Вот как? А я думала, что тебя привлекает мое роскошное тело.
– Тоже мне, роскошное, – сказал Клозе. – Знаешь, сколько я таких тел видел?
– Где?
– В разных местах.
– Только видел? Больше ты с ними ничего не делал? Раз так, то это начинает меня пугать.
– Иди ко мне, и я тебя еще не так испугаю.
– Дай раздеться. У тебя там довольно мокро.
– К черту!
– Мне переодеться не во что.
– Высохнет.
– А если нет? Как я пойду на работу?
– Разве УИБ не предоставляет своим сотрудникам отгулы по уходу за героями?
– А ты герой?
– Новости посмотри.
– Прямо сейчас пойду и посмотрю.
– Ха! – сказал Клозе, схватил ее за талию и увлек в воду.
ГЛАВА 8
– Я сыт всем этим по горло, сэр, – сказал Юлий. – Император обещал мне отпуск, и я желаю его получить.
– Расслабься, сынок, – сказал Краснов.
– Я расколошматил гравимечом пятьдесят четыре мишени. Я дал восемнадцать интервью разным информационным каналам. Я присутствовал на четырнадцати совещаниях, посвященных вторжению таргов, и на девяти совещаниях по поводу бунта адмирала Клейтона. Я трижды выступал перед парламентом с речами, которые не писал. Я облазил километры подвалов УИБ. Я участвовал в пяти благотворительных ужинах и трех благотворительных обедах. Я ни хрена не понимаю, что происходит. Я хочу в отпуск.
– Я обещал тебе два дня.
– И теперь я должен ждать обещанные два дня в течение трех лет?
– Ты пытаешься устроить мне истерику, сынок?
– Да, сэр.
– Мне нужно напомнить тебе, что ты военный?
– А мне напомнить вам о слове императора, сэр?
– Ты получишь свои два дня.
– Когда?
– Скоро.
– Я не выйду из вашего кабинета, пока не услышу точную дату.
– Ты хочешь пропустить день рождения императора в Лувре?
– Мне плевать. Меня уже тошнит от всех этих церемоний. Я хочу в отпуск.
– Ладно.
– Нет, я настаиваю… Что вы сказали, сэр?
– Я сказал, что ты меня достал. Можешь убираться к чертовой матери.
– Спасибо, сэр. Я уже пошел покупать билет.
– Черта с два. Пассажирские транспорты слишком медленные. И я вовсе не жажду услышать истории о том, что ты не смог купить билет на обратную дорогу, а потому задержался еще на неделю.
– И что вы предлагаете?
– Ты ведь пилот? Я предоставлю тебе курьерский корабль УИБ.
– А это не назовут «превышением служебных полномочий» и «использованием служебного положения в личных целях»?
– Нам наверняка надо отправить на Эдем какую-нибудь почту, – сказал Краснов. – Иди, пакуй чемоданы. Завтра утром шаттл доставит тебя на орбиту.
– Спасибо, сэр.
– Не за что, сынок.
Питер Морган сидел в курительной комнате родовой резиденции Морганов, слушал классическую музыку, одновременно наслаждаясь сигарой и коньяком, и листал новый каталог галереи живописи.
– Ты нашел на стенах своего кабинета кусок свободного пространства?
– Как ты думаешь, вот это впишется в общий стиль?
– Если там есть хотя бы три горящих корабля, то непременно.
– К черту. Это битва при Кларионе. В ней не участвовало ни одного Моргана.
– Досадное упущение. Как мы могли такое допустить?
– Твой предок в это время штурмовал марсианские верфи. Но я думаю, ты навестил своего старого отца не для того, чтобы обсуждать живопись.
– Я не назвал бы это живописью, отец. Это больше похоже на мертвопись.
– Так что ты хотел?
– Я завтра улетаю в отпуск. На Эдем.
– Что у тебя на Эдеме?
– Клозе.
– Кто тебе этот Клозе? Друг?
– Типа того.
– Ты собираешься пролететь половину галактики ради встречи с этим человеком и не можешь назвать его своим другом?
– Да.
– Почему?
– Не знаю. Это все сложно.
– Наверное, тогда это не ради него. Ты случайно не завел себе девицу на Эдеме?
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.
– Значит, завел, – хмыкнул Питер Морган. – Не волнуйся, я не собираюсь тебя осуждать. Ты можешь делать все, что хочешь, до тех пор, пока не женишься.
– А невесту мне будете подбирать вы на пару с Красновым?
– Морганы – слишком влиятельная фамилия, чтобы раздаривать ее направо и налево.
– Дай мне попробовать угадать. Брак – это политика.
– Точно.
– А политика – это командная игра.
– Ты взрослеешь, мальчик. Я женился на твоей матери, потому что на этом союзе настаивал твой дед. И посмотри на итог. Трое детей, и мы счастливы в браке.
– Вам просто повезло. Но я надеюсь, что в ближайшее время мне брак не грозит.
– Глупо было бы заключать союз до окончания войны с таргами.
– Это единственное, за что я благодарен чертовому вторжению. Отец, что вообще тут происходит?
– Ты о чем?
– Последние дни я только и делаю, что вникаю во всякие тонкости, абсолютно ненужные боевому пилоту накануне войны. У меня складывается такое впечатление, что вы с Красновым приготовили мне какую-то работу здесь, на Земле.
– А ты не дурак, раз такое заметил.
– Сомнительный комплимент, отец. Итак, что это за работа?
– Ты ныне стал живым талисманом имперских ВКС, – сказал Питер Морган. – Было бы довольно глупо использовать тебя в качестве обычного пилота, который может погибнуть в любом боевом вылете. У нас в Империи полно пилотов, а живых талисманов – считаные единицы. К тому же я хочу тебе напомнить, что долг любого военного – служить там, куда его назначат.
– Это очень длинное предисловие, отец, – сказал Юлий. – Что за работа?
– В УИБ.
– Черт побери, отец! – взвыл Юлий. – Это уже ни в какие ворота не лезет! Я – пилот, черт бы вас обоих побрал!
– Мне казалось, что ты никогда особенно не любил военную службу.
– Ситуация изменилась. Я по-прежнему не в восторге от военной службы, но теперь в ней появился смысл.
– Вторжение?
– А разве не так? Человечество столкнулось с самой большой угрозой своему существованию с тех пор, как перестало жить на одной планете.
– Служба в УИБ почетна. УИБ работает на благо Империи. От УИБ зачастую зависит даже больше, чем от флота.
– Я не хочу в УИБ.
– Ты и в ВКС не особенно рвался. Привыкнешь.
– И это все, что ты можешь мне сказать?
– Ты – Морган. Морганы сделали свой выбор в тот самый миг, когда поддержали Романова. С тех пор Морганы не выбирают, где им служить на благо Империи.
– Что ж, очевидно, и у демократии были свои преимущества.
– А вот таких слов я от тебя слышать не хочу.
– Мама, я улетаю в отпуск.
– Надолго?
– К сожалению, нет.
– Но ты же вернешься ко дню рождения Виктора?
– К сожалению, нет.
– И ты пропустишь день рождения императора?
– Похоже на то.
– Что у тебя за дела, которые могут быть важнее этого праздника?
– Это не дела. Это отпуск.
– И ты не можешь его отложить?
– Генерал Краснов не позволит.
– Жаль.
– Мне тоже жаль, мама.
– Полетишь на лайнере?
– Нет, на курьере.
– Они такие маленькие… Я не люблю, когда ты летаешь на маленьких кораблях.
– Я пилот, мама.
– Я не любила, когда твой отец летал на маленьких кораблях. Я вообще не люблю маленькие корабли. Это слишком опасно. Одного попадания достаточно, чтобы…
– Война еще не началась, мам. Это обычный гражданский рейс. В меня не будут стрелять.
– Я все равно всегда нервничаю. И еще я сильно переживаю за Гая.
– Не знаю, что тебе сказать по поводу Гая.
– Не говори ничего. Надеюсь, император простит его. Это ведь была просто глупая ошибка…
– Наверное, мама. Очень может быть.
– Император может простить его. Ради твоего отца. И ради тебя. Он может объявить амнистию по случаю своего дня рождения.
– Вряд ли он может объявить амнистию до окончания мятежа.
– Но он все равно простит Гая. Я в это верю.
– Я тоже. – Юлий поспешил уйти. Он никогда не любил врать матери.
Императорская амнистия Гая не пойдет на благо Питеру Моргану. В интересах Питера Моргана Гая надо казнить. Желательно – публично.
– Я улетаю, Пенни.
– Здорово. Значит, ты пропустишь эту скукотищу в Лувре?
– Да.
– Как я тебе завидую! А мне придется терпеть сотню старых перечниц, которые будут знакомить меня со своими сыновьями и внуками.
