Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
– Никто тебе не поможет, – усмехнулась та. – Да и не нужны тебе помощники.
– В чем дело? – пролепетала Ксения. – Кто вы такие? Зачем пришли ко мне… так поздно?
Старуха глянула на мужчин, похожих друг на друга застывшим выражением лиц; один был высокий, смуглолицый, черноволосый, второй на две головы ниже, но вдвое шире, с русыми волосами, бородатый и усатый, но тем не менее они действительно походили друг на друга, как братья, особой звероватой статью и походкой, скрытой силой и темными, ничего не выражающими взглядами. Повинуясь жесту старухи, оба бесшумно вышли из номера, закрыли за собой дверь. Старуха осталась стоять посреди комнаты, оглядывая ее убранство, перевела взгляд на Ксению.
– Меня зовут Пелагея, я жрица храма Бога Морока. Знаешь, кто это такой?
– Нет, – прошептала Ксения одними губами, борясь с головокружением.
– Скоро узнаешь. Это великий воинственный Бог, он может дать тебе все: здоровье, силу, богатство, славу, – но и требует за то особого служения. Тебе будет дана великая власть, и ты нам подходишь.
– Почему?
– Потому что тебе восемнадцать лет, ты красивая и сильная и еще девица. – Синеватые сухие губы старухи раздвинулись в усмешке. – Когда-то и я была такой же. Собирайся, нас ждут. Скоро Морок засобирается домой из нашего мира через Ильмень-озеро, и мы должны успеть провести обряд посвящения.
– Но я… не хочу! – растерялась Ксения.
– Ты не понимаешь, красавица. Став жрицей храма, будешь иметь гораздо больше, чем сейчас. Да, кое-чем придется пожертвовать, но эта жертва ни в какое сравнение не идет с тем, что ты получишь.
– Какая жертва… о чем вы говорите? – прошептала Ксения, чувствуя, как на нее надвигается что-то темное и страшное. – Ничего не понимаю…
– Говорю тебе – поспеши, по пути все узнаешь. Этот год лют для нас, жриц, три уже преставились, замена нужна. Кроме тебя, еще двух девах надо сыскать и подготовить к посвящению.
– Я не… – Ксения осеклась.
Зазвонил телефон. Женщины посмотрели на него с разными чувствами: Ксения с надеждой, старуха Пелагея с досадой и недоумением. Девушка потянулась к нему рукой, но жрица храма Морока оттолкнула ее руку, неодобрительно покачала головой.
– Твоему дружку не стоило бы звонить так поздно.
– Откуда вы знаете, что это он? – покраснела Ксения.
– Знаю, – отрезала Пелагея. – Ну, я долго буду тебя ждать?
– Я никуда не пойду, – тихо, но твердо проговорила Ксения, внезапно ощущая ледяной озноб. Показалось, в комнате повеяло зимней стужей. – Уходите немедленно! А то позову охрану. Никакой власти и ваших подарков мне не надо, и жрицей вашего Бога я становиться не собираюсь.
Брови старухи сдвинулись, глаза сверкнули. Ксения почувствовала толчок в голову, едва не упала на пол от нахлынувшей слабости. Присела на кровать, держась за сердце.
– Уходите, прошу вас…
– Нет уж, красавица, или ты пойдешь с нами добровольно, или… – Старуха не договорила, снова пронзительно зазвонил телефон.
Угрюмо глянув на него, жрица сняла трубку, лицо ее напряглось и потемнело.
– Не суйся не в свое дело! – процедила она сквозь зубы. – Твое заступничество еще никому не принесло пользы. Ты знаешь, Закон жертвы – универсальный закон нашей жизни, которая есть топтание в болоте обыденности. Каждая ступень эволюции Вселенной достигается жертвой, за каждое деяние надо платить.
Что ответил Пелагее неизвестный абонент, Ксения не услышала. Лицо старухи исказила злобная гримаса.
– Ты все равно не успеешь, волхв, а мы найдем себе учеников, не здесь, так в другом месте. Россия велика. Неужели не устал бороться с неизбежностью творить так называемое «добро»? Нет никакого добра в мире, нет никакого зла [5], но те силы, которые создают одно, творят и другое. Если ты этого до сих пор не понял, мне тебя жаль.
Старуха бросила трубку на телефон, и тот стал оседать, расплываться лужицей черного желе, испаряться, таять.
– Жаль, красавица, что мне не удалось тебя убедить. К сожалению, я не могу силой заставить тебя… – Старуха остановилась, потом добавила: – Но защитник твой не успеет прийти на помощь, он слишком далеко.
– Кто… он?
– Зачем тебе знать? Есть один… колдун, Евстигнеем кличут, да только один в поле не воин, и помощников у него нету. Ну все, девица-красавица, прощай, не встретимся мы боле в этой жизни, может, в следующей только.
– Я не хочу вас видеть… – прошептала Ксения, чувствуя новый приступ слабости, еще сильней прежнего.
– А и не увидишь уже.
Старуха повернулась и вышла из комнаты. Последнее, что успела Ксения охватить гаснущим сознанием, было странное видение: будто потолок над ее головой вдруг превратился в дрожащий слой жидкости, пробежала по нему круговая волна, как от падения камешка, потом с него сорвалась вниз огромная водяная капля и тяжко ударила в лоб девушке. Больше она ничего понять не успела.
Наутро ее нашли мертвой, лежащей на полу посреди комнаты с открытыми глазами, в которых застыло странное выражение недоумения и ужаса.
Друзья и подруги пророчили Ольге Кондаковой карьеру кинозвезды, абсолютно не лукавя при этом: девушка была стройна, красива и умна, однако сама она выбрала другой путь – фотомодели и манекенщицы, впервые в пятнадцать лет попав на показ мод «от кутюр», проходивший в Новгородском театре драмы. С тех пор она мечтала только о карьере топ-модели, тайком от всех начав брать уроки танцев и «благородных манер» в единственной на весь Новгород школе современного бального искусства. Закончив лицей, она пришла к одному из самых известных модельеров города Борису Лисицину и предложила себя в качестве манекенщицы.
Лисицин сразу оценил природные дарования девушки, а также смекнул, какую пользу может из этого извлечь. Именно поэтому он не стал разворачивать процедуру «стандартного знакомства» с явной претенденткой на титул «топ-модель салона» – через ресторан и постель, а сразу ввел ее в коллектив. Через месяц впервые появившись на подиуме нового новгородского культурного центра «Россия», Ольга произвела фурор. Лисицин даже предположить не мог, каков истинный потенциал обаяния его новой модели, хотя и порадовался ее успеху и своей прозорливости.
Он начал появляться с Ольгой «в свете», на приемах и фуршетах, показал ее в Москве известным отечественным кутюрье и потерял голову окончательно, ибо Ольга была не просто девушкой строгих правил, но и вполне понимала, чего от нее хотят и чего она может достичь. Лисицин сделал ей предложение стать его женой (уже третьей по счету) в день рождения Ольги: двадцать первого августа ей исполнялось восемнадцать лет. Ольга не сказала ни да ни нет, обещав подумать над предложением, хотя для себя уже решила, что Лисицин ей не пара и надо искать более подходящий альянс. Пора было переезжать в Москву, где работали такие мастера, как Юдашкин, Зайцев и Марина Вэй.
