Анатолий Дроздов - Самец взъерошенный
Звук повторился. Часовая прищурилась. Светильник, пылавший на стене, слепил глаза. Центурион приказала выставить его и поддерживать огонь, дабы ала, спешащая к бургу, не заплутала в ночи. Гонец, ускакавший вчера, везла але приказ: спешить, невзирая на время суток. Об одном только не подумала центурион: огонь на стене лишает часовых зоркости. Глаза, ослепленные ярким пламенем, не видят в ночи.
Часовая отошла от светильника и выглянула между зубцов. Она не подумала, что вот так, на фоне пылающего светильника, представляет собой отличную мишень. Ее просчетом немедленно воспользовались. Стрела, прилетевшая из темноты, пробила воину горло. Она захрипела и упала на дорожку. Звякнула лорика, соприкоснувшись с камнем, затем прозвенел соскочивший с головы убитой шлем, но эти звуки уже никого не встревожили. Взобравшись по наброшенным на зубцы арканам, внутрь прыгали сармы. Часовых в башнях вырезали вмиг. Вскоре заскрипели, открываясь, ворота, и внутрь бурга, вопя и размахивая топориками, ворвалась орда. К тому времени, когда солнце показалось из-за гряды холмов, все было кончено. В живых из защитников крепости не осталось никого.
Тарготао въехала в бург с первыми лучами. Хищно раздувая ноздри, оглядела заваленный телами двор, распахнутые двери складов, откуда воины тащили, просыпая и расплескивая, сосуды с зерном и вином, усмехнулась, видя, как обдирают доспехи с убитых рома. После чего жестом подозвала ближайшую сотницу.
– Убрать! – велела, указывая на трупы. – Двор подмести, двери закрыть. Воинов спрятать!
– Зачем, о великая? – удивилась сотница.
– Затем, что явятся муши! – рявкнула Тарготао. – Увидят – и убегут обратно. Нам нужны они или зерно?
«Зерно – тоже!» – хотела сказать сотница, но, наткнувшись на бешеный взгляд желтых глаз, униженно склонилась. Спустя короткое время двор и стены бурга были очищены от трупов и мусора. И это дало плоды. План Тарготао сработал. Солнце еще карабкалось к башням бурга, как орда уже скакала прочь. Груженные добычей кони шли медленно. Мешки с зерном, сосудами с вином и уксусом висели по сторонам потных крупов. Поперек спин четырех лошадей лежал самый ценный груз. Ремни, пропущенные под животами коней, крепко схватывали мушей по рукам и ногам. Под животы пришлых подложены мешки с шерстью. Если этого не сделать – муши заболеют и умрут. После дневки мушей пересадят на крупы, привяжут к всадницам. Сейчас опасно: станут вырываться и упадут вместе с сармой на землю. Сломают шеи… Пусть пока привыкают, что стали пленниками. Полдня с мешком на голове этому очень способствует.
К полудню кони устали, и Тарготао объявила привал. Воин из личной охраны поднесла ей кусок конины, отбитый седлом. Предводительница отхватила зубами кусок и прожевала, морщась от удовольствия. После чего велела позвать старшую сотницу. Та явилась почти сразу.
– Поведешь орду! – велела Тарготао.
– А ты, о великая? – удивилась сотница.
– Возьму десяток воинов, мушей и пойду другим путем.
– Это опасно, великая!
– Нисколько! – усмехнулась предводительница. – Рома двинутся за большой ордой. Им неинтересен след десятка коней. В погоне за большой добычей пренебрегают малой. Я хочу доставить мушей в Балгас живыми. Если рома окружат орду, их придется убить.
– Ты мудра, о великая! – склонилась сотница.
«Знаю!» – хотела сказать Тарготао, но сдержалась. Сотница не догадалась спросить, что случится с ордой, когда ту настигнет ала. Что ж… Пусть беспокоится о предводительнице, а не о себе самой. Тарготао нужно вернуться живой. В Балгасе недовольны ее самовольством. Она увела орду к бургу ромов, не слушая возражений Великой Матери. Та разозлится. Особенно, когда из пятисот воинов орды вернется от силы сотня. Однако четверо молодых и здоровых мушей заставят умолкнуть даже жрицу. Еще никто из сарм не брал у рома такую добычу. Тарготао подымут на щите! Ее объявят лучшей воительницей степи. Многие роды попросятся под ее руку. Степь любит удачливых…
Маленький отряд двинулся в путь, когда под копытами ушедшей орды еще не осела пыль. Скакали недолго. У ручейка, бегущего от недалеких гор, Тарготао велела остановиться. Ей не терпелось насладиться добычей. Зря, что ли, она вынашивала замысел и так блестяще его осуществила? К тому же у нее Дни…
По ее знаку воины стащили с лошадей мушей, сорвали мешки с их голов. На ярком солнце муши прищурили глаза. Ноги держали их плохо. Оно и понятно. От долгого пребывания в одном положении связанные конечности затекли и набухли кровью. По знаку предводительницы воины развязали пленников. Опасаться нечего – муши не воины. Убежать не смогут: куда деться в открытой степи от конной сармы? Пленники растирали кисти и переминались с ноги на ногу. Тарготао велела их напоить. Муши пили жадно, проливая воду на туники. Сразу видно, не степняки. Те приучены беречь каждую каплю.
Тарготао наблюдала, выбирая. Двух щуплых она забраковала сразу. Ее будущая дочь должны быть сильной. Третий муш был высок и широкоплеч. Тарготао собралась остановить выбор на нем, но тут последний из пленников опустил чашу. Тарготао едва не вскрикнула. В бурге, торопясь уйти, она не разглядела добычу. Зря. Боги послали ей дивного муша! Пленник светловолос и голубоглаз, а румянец на его щеках говорил об отменном здоровье.
По знаку Тарготао воины сорвали с муша тунику – голубоглазый и глазом моргнуть не успел.
– Тца-ца-ца! – застонала Тарготао.
У муша оказалось прекрасное тело. Широкие плечи, узкая талия, стройные ноги, бугры мышц на руках и груди. Невысок, но силен. Какие дети будут от такого красавца! Вся степь обзавидуется. Тарготао провозгласят главой родов! Завистникам придется умолкнуть: их косоглазые ублюдки не сравнятся с ее детьми. Она не повезет этого пленника в Балгас, ни за что не повезет! Спрячет в орде. Будет рожать от него сама. И лучше зарежет, чем отдаст.
Тарготао повелительно указала на землю. Подскочившая Шпако расстелила на траве войлок. Воины подвели голубоглазого и знаками приказали ложиться. Муш попробовал упереться, и Шпако двинула его кулаком в живот. Муш охнул и согнулся.
– Не сметь! – прорычала Тарготао. Этой собаке только дай волю – искалечит любого. Тарготао нужен здоровый муш, а не калека. Она пнула Шпако в зад и оттолкнула в сторону.
– Не бойся! – сказала пленнику, стараясь придать голосу мягкость. – Тебе понравится.
Муш что-то ответил, Тарготао не поняла, но оскалилась и указала на войлок. Муш затравленно оглянулся и сел. Тарготао, нажав на его плечо, опрокинула голубоглазого на спину и, присев, стащила с него набедренную повязку. От открывшегося зрелища у нее стало влажно в промежности. Тарготао торопливо расстегнула пояс с оружием, сбросила сапоги и стянула кожаные штаны. Рубаху с нашитыми на ней железными пластинками снимать не стала – незачем. Придет время, и она насладится всем телом муша, но сейчас достаточно короткого соития. Тот уймет горящий в ее чреслах огонь и покажет воинам, кому принадлежит этот самец.
