Некомбатант 2 (СИ) - Лысак Сергей Васильевич
Вот так и закончилась, толком не начавшись, попытка англичан наложить свою загребущую лапу на бизнес моего папеньки, и сделать Юрия Давыдова своим агентом, бегающим на коротком поводке. Во всяком случае, больше ничего подобного не случилось, и на связь со мной никто от английской разведки не вышел. То ли подумали, что толку от меня ноль и стали действовать в другом направлении, то ли вообще отказались от этой сомнительной затеи. Может быть жандармы что-то и нарыли, но делиться со мной добытыми сведениями не торопились. Дела об исчезновении трех англичан и об ограблении «финансистов» так и остались нераскрытыми. Хоть полковник Бенкендорф и поглядывал на меня очень странно, но ничего не сказал. А с французской разведкой мы жили душа в душу. В Париж регулярно уходила различная информация (хоть и не особо секретная), и обе стороны оставались очень довольны друг другом.
Вот в такой «дружеской» атмосфере и пролетели два года, в течение которых мы постарались подготовиться к столкновению с «просвещенной» Европой, насколько это возможно. И здесь был важен один момент. Я уже не мыслил себя без своей новой родины, которой мне стала Российская Империя этого мира. И приложу все силы для ее процветания. Вплоть до того, что нарушу одно из незыблемых правил разведчика-нелегала моего прежнего мира, заброшенного в тыл противника в качестве «спящего» агента, каковым я сейчас по сути и являюсь. Это правило гласит: «Будь незаметным». В смысле — не лезь на самый верх пирамиды власти, где ты будешь под самым пристальным наблюдением. Но если история э т о й России тоже пойдет наперекосяк, и мое вмешательство в ход Крымской войны не приведет к нужному результату, или того хуже, еще более усугубит ситуацию, то мне не останется ничего другого, как занять российский престол. Ничего не поделаешь, придется рисковать. Поскольку, прожив более двух лет в этом мире, окончательно убедился, что здесь никакая другая фигура, кроме императора, не способна заставить шевелиться закостеневшую чиновничью свору и вконец охамевшую аристократию. И я не допущу, чтобы э т а Россия прошла тот же кровавый путь, как и моя прежняя. Но это так, на самый крайний случай... Дай бог, чтобы до этого не дошло...
В ходе круговерти шпионских страстей случились еще два важных события. Одно приятное. Жандармское начальство все же оценило мои успехи на ниве шпионажа, и мне был пожалован орден «Святого Станислава» третьей степени. Правда, вручили его уже чуть ли не спустя год после возвращения из Франции, и Юрий Давыдов в императорском указе о награждении шел как бы «прицепом» за своим папенькой, которому тоже был пожалован «Станислав». От чего папенька охренел, когда узнал. Наградили нас, естественно, вовсе не за шпионаж, а за «усердие в делах, на благо отечества направленных», но все равно приятно. Тем более, официальный повод для награждения имелся. Продукция наших заводов была очень востребована. И теперь я, как награжденный орденом, имею личное дворянство, что дает значительные преимущества в сословном российском обществе.
Зато второе событие мне очень не понравилось, и я понял, насколько опасным может быть излишнее рвение в прогрессорстве. Из Франции пришла информация, что первые французские броненосные плавучие батареи уже заложены, и к началу Крымской войны вполне могут вступить в строй. Толчком послужили мои идеи об улучшении машин и котлов, высказанные в тулонском арсенале. Хоть ничего конкретного я и не предлагал, одни «гадания на кофейной гуще», но французским корабелам и машиностроителям этого хватило, чтобы найти правильный путь. И самое плохое, что эти плавучие батареи будут достаточно автономны благодаря более совершенным машинам, поэтому смогут совершать морские переходы самостоятельно, а не на буксире. Став таким образом предшественниками казематных броненосцев. Конечно, с кучей имевшихся и в моем мире недостатков, но все же. Бронированная «дура», неуязвимая для ядер дульнозарядных пушек, и способная идти со скоростью хода порядка шести узлов независимо от ветра длительное время, создаст массу проблем нашему Черноморскому Флоту и черноморским портам. Утешает пока только то, что во Франции этот проект восприняли далеко неоднозначно, и согласились на него в качестве эксперимента. Про Англию и речи нет. Там такое «непотребство» высмеяли, и посоветовали французам заняться чем-нибудь полезным. Но мне-то хорошо известно, к чему все идет. И притормозить французов уже не получится. Напрогрессорствовал на свою голову...
Глава 2
Синдбад Мореход поневоле
И вот снова я отправляюсь в морское путешествие. Наш пакетбот «Лебедь» выходит в Финский залив и берет курс на запад. Позади остался Кронштадт, где уже заканчивается постройка первого в этом мире ледокола «Илья Муромец». Когда на Балтике появится англо-французский флот, его будет, кому встретить. Знают о возможности «конверсии» ледокола в броненосец всего несколько человек. К сожалению, я не могу находиться в двух местах одновременно. Поэтому пришлось приоткрыть завесу тайны надежным людям, сказав о в о з м о ж н о м появлении вражеского флота в Финском заливе в ближайшем будущем. Надеюсь, что они не подведут. Ну а мой путь лежит вокруг Европы в Черное море. «Лебедь» загружен углем и припасами по максимуму, чтобы постараться дойти до Одессы без бункеровок. Далеко не во всех средиземноморских портах сейчас можно найти уголь нужного качества и в нужном количестве. Поэтому углем загружен и носовой трюм помимо угольных ям. Будем таскать уголек оттуда по мере израсходования. Что, конечно, здорово уменьшает количество принятого груза, но рисковать нельзя. На паруса у меня надежды нет. В отличие от сегодняшних морских офицеров, которые флот без них не мыслят. А машину считают грязным, шумным, ненадежным, и не особо нужным баловством. И таких сейчас подавляющее большинство. Поэтому, когда начался набор команды на «Лебедь», всплыли неожиданные сложности. Но если с рядовым составом из матросов, машинистов и кочегаров особых проблем не было, все решило хорошее жалованье, то вот поиск офицеров оказался не таким простым делом, каким представлялось в начале. Подход, аналогичный созданию нашей ЧВК во главе с отставным ротмистром Игнатовым, на который я понадеялся, здесь не сработал.
Энтузиастов парового флота вроде Бутакова мне не попалось. Вернее, они были, но в небольшом количестве, и находились в данный момент на военной службе. И уходить в отставку ради «работы на дядю» не собирались. Даже за хорошее жалованье. Штатские капитаны, штурмана и механики, которые работали на коммерческих пароходах, и проживали в Петербурге и окрестностях, тоже не горели желанием бросать «домашнее плавание» в Балтике, чтобы переться вокруг Европы через Бискай в Черное море. Да еще на пароходе новой конструкции целиком из железа с гребными винтами, а не с колесами. Который неизвестно, как себя поведет во время шторма. Обвинять их в ретроградстве было глупо, поскольку ничего другого они просто не знали. Но мне-то от этого не легче. Отставные строевые офицеры военного флота, с которыми удалось побеседовать, крайне скептически отнеслись к самой идее цельнометаллического парохода с весьма упрощенным парусным вооружением, предрекая ему разрушение корпуса при сильном волнении. Определенный резон в их словах был. Для меня в свое время это оказалось неожиданностью, но факт высокой общей прочности деревянных корпусов кораблей этого времени действительно имел место. Причиной являлся очень большой диапазон упругой деформации у дерева, чего не было у железа. И что вызывало резкое неприятие нового материала в судостроении у высокого морского начальства. Доходило до абсурда, когда английское Адмиралтейство разрешало перевозить почту и ценные грузы только на деревянных кораблях. Вот и я нарвался на ретроградов, которые очень долгое время носили золотые эполеты, и флот иначе, как деревянным и парусным, не представляли. Поэтому пришлось изменить подход к поиску нужных людей, сделав ставку на тех, кому либо все «по барабану», либо деваться некуда. И это принесло свои плоды. На должности младших помощников капитана и младших механиков взяли молодых пацанов, недавно закончивших мореходные классы, и еще нигде толком не работавших. Поэтому они были рады получить офицерскую должность на новом большом пароходе, собирающемся идти в Черное море. Старшего механика — поручика Корпуса инженер-механиков Тарасова удалось сманить из Морского училища, который перешел туда преподавателем с военного флота, но не ужился с начальством, и все равно собирался подавать в отставку. Старшего помощника капитана, или старшего офицера согласно должности в военном флоте, «сняли с печки». В буквальном смысле. Отставной штабс-капитан Корпуса флотских штурманов Обручев доживал свой век в деревне под Петербургом, и даже не думал когда-нибудь снова ступить на палубу военного корабля. Военный корабль я ему предложить не мог (пока), а вот коммерческий пароход — пожалуйста. Старый моряк с радостью согласился. Особенно после того, как узнал размер жалованья. То есть с большим скрипом, но команду «Лебедя» все же укомплектовали. Кроме капитана. А вот здесь вылезла настоящая засада. О наличии которой я знал, но не думал, что обойти ее будет так трудно.
