Ник Ким - Примархи
Хенрикос задумался, что если его более кибернетические братья положили на алтарь механической силы и стойкости больше, чем просто слабость плоти. Не отказались ли они также и от части своей человечности?
Хенрикос отбросил мысль, но она все же осталась в его подсознании.
Палатки лазарета уступили место меньшим шатрам, которые предоставили тень целым батальонам, но мало спасали от такой ужасной жары. Фляги быстро передавались по кругу, но даже целая цистерна не смогла бы утолить жажду одного солдата, не говоря уже о целых дивизиях. Блюстители дисциплины стояли прямо и непоколебимо, как пример своих обязанностей, но даже эти обычно стойкие офицеры слабели. Хенрикос увидел, как один упал на колени, после чего снова поднялся.
Старый полковник пел, но немногие, кроме ветеранов подхватили грубую песенку.
В общем и целом это было печальное зрелище, а ведь они — только авангард; еще больше солдат из состава главных сил все еще тащились по пустыне.
В конце выровненной песчаной площадки, которую быстро засыпали наносы, показалась командная палатка. Когда Железнорукий подошел к ней, у входа стояли на страже двое изнуренных масонитских преторов.
Хенрикос не потребовал пропустить его и даже не удостоил взгляда солдат, проигнорировав их. Он вошел в палатку и в нос ударил спертый воздух. В углу парусиновой палатки стоял вентилятор, установленный на самый холодный уровень. Работающая на пределе квадратная машина вибрировала и выла.
Пятнадцать человек в офицерской форме, выглядевшие не лучшим образом, вытянулись перед вошедшим сержантом.
Один из них — генерал, судя по богатству униформы и сидящему на его плече ручному ястребу с цилиндром для сообщений, шагнул вперед. Он держал инфопланшет и открыл рот, чтобы заговорить, но Хенрикос заставил его замолчать поднятой рукой. Он умышленно использовал кибернетическую.
— Снимайтесь с лагеря, — сказал он прямо. При такой эмоциональности Железнорукий мог говорить бинарным кодом. — Все.
Заговорил второй офицер с испуганным лицом. Его кираса была снята, а мундир расстегнут. Он явно предпочел бы остаться.
— Но, милорд, у нас только…
Хенрикос счел те три секунды, что он позволил говорить офицеру, как уступку, которую он не повторит.
— Никаких исключений. Легион наступает, а значит и вы. Соберите свои дивизии или же можете обсудить свои возражения с этим. — Он постучал по кобуре с болтером на бедре. — Это приказ Лорда Мануса.
Только главный медикус был непреклонен.
— Если мы выступим сейчас, наши больные и раненые погибнут. — Он осмелился бросить сердитый взгляд через свои очки в проволочной оправе. К счастью для него Хенрикос не воспринял это как вызов его власти.
— Да, погибнут, — сказал Железнорукий, очевидная дрожь сожаления в голосе удивила его.
Офицеры сели, или точнее рухнули. Хенрикос взял инфопланшет и одним взглядом изучил информацию.
Затем он вышел.
Перед ним раскинулась пустыня, подобно позолоченному океану, отшлифованному солнцем.
На вершине серповидного холма Феррус Манус изучал предстоящий маршрут. Вместе с ним была группа офицеров, в то время как ряды легионеров ждали внизу.
Примарх взглянул на географический гололит, проецированный с планшета в руке Сантара. Он изучил широкие дюны, базальтовые пещеры и бесконечные песчаные равнины в зеленом монохроме, после чего повернулся к пустыне.
— На горизонте ничего… — пророкотал он, но затем прищурился, словно различив то, что только он, благодаря хваленому генетическому происхождению мог увидеть. — Но в воздухе есть помутнение, возмущение…
— Вероятный теплообмен, милорд, — сказал Рууман, всматриваясь в выжженную долину бионическими глазами. Гироскопические фокусирующие кольца стрекотали и щелкали, фасеточные апертуры клацали снова и снова в различных конфигурациях, когда новые спектры накладывались на его зрение. — Который предполагает наличие аванпоста или бастиона.
— Я тоже вижу, — сказал Десаан, анализируя обстановку через визор. — Вероятно, аванпост каким-то образом замаскирован.
Сантар рассмотрел долину через магнокуляры. Она была покрыта скалами цвета кости, отбеленными солнцем. Некоторые выступали из земли как пальцы скелета или группами, напоминая грудную клетку какого-то огромного, но давно умершего хищника. А также символы; ему казалось, что он видит рунические узоры в расположении скал.
— Он должен быть там, — сказал Феррус, прервав мысли Первого капитана.
Пылевой вихрь медленно кружился по дну долины. Сантар посчитал, что увидел крошечные звездные вспышки в клубящемся облаке и неестественные тени, которые не могли быть вызваны солнцем. Он моргнул и все исчезло, но пылевой вихрь сгустился.
Сантар выключил гололит и отдал планшет одному из немногих действующих сервиторов, а магнокуляры вернул Шадраку Медузону.
— Даже если мы поспешим, наше продвижение по долине будет медленным, — сказал он, оценивая все тактические варианты. — Но обход вокруг впадины займет еще больше времени.
Рууман провел быстрое вычисление своей бионикой.
— Четыре целых восемь десятых километра от места спуска, Первый капитан.
Сантар кивнул Железнотелому, но обратился к примарху.
— Возвышенность дает больше преимущества, но вынудит нас двигаться колонной. В долине наши части смогут рассредоточиться, но будут дольше времени находиться под воздействием врага. В ней есть что-то невидимое для меня… угроза.
Феррус оглянулся через плечо.
— Суеверие уже заразительно, адъютант? — спросил он, словно поделившись знакомой шуткой с Сантаром. Примарх часто делал это.
— Доверьтесь моим инстинктам, примарх.
— За которые я не могу порицать тебя. — Попытка Ферруса примириться не затронула его холодных глаз. Он тоже смотрел на долину, словно уже увидел то, что Сантар описал, но решил проигнорировать. — Меня больше не задержат. Мы пойдем по долине.
— Послать сначала скаутов для разведки? Мы не знаем что там.
— Нет ни одного, — ответил Медузон, держа в опущенной, расслабленной руке болтер. Черты его узкого лица были острыми, как клинок, и когда капитан нахмурился, это впечатление усилилось.
В разговор двух капитанов вмешался голос Биона Хенрикоса. Сержанта вызвали на импровизированный совет для того, чтобы выступать от имени дивизий Армии, поскольку ни один из их офицеров не смог сделать это и при том достаточно быстро для нетерпеливого примарха. Хенрикос был коренастым воином, с развитой мускулатурой, но пластикой мечника. Свидетельством этого был медузанский клинок, пристегнутый к бедру.
— У меня есть предложение, милорд, — сказал он, опустившись на одно колено, но задрав подбородок и выпрямив плечи. Бион получил звание сержанта недавно, и впервые обращался напрямую к своему повелителю и примарху.
— Встань, — сказал Феррус, неодобрительно взглянув на выказывающего почтение сержанта. — Ни один из моих сыновей не должен преклонять колени передо мной, сержант, если только он не просит прощения.
— В рядах Армии есть скауты — доганские истязатели, — сказал Хенрикос, поднявшись.
— Мы потратим впустую время, — вмешался Десаан.
Хенрикос повернулся к нему.
— Люди имеют важное значение здесь.
Десаан неодобрительно посмотрел на единственный бионический имплантат сержанта.
— Да, этот камень на наших благородных шеях тянет нас в болото. Они не нужны. Доверяй железу, не плоти.
— По-твоему я не доверяю? — Хенрикос старательно сохранял свой тон нейтральным.
Если бы глаза Десаана могли прищуриться, они бы это сделали.
— В тебе слишком много плоти, Бион, слабости, которая затуманивает твои мысли.
Хенрикос ощетинился в ответ на очевидное пренебрежение. Он сжал челюсть.
— Могу заверить тебя, брат-капитан, я отчетливо вижу.
Громкий смех, жесткий и полный буйного веселья снял напряженность, как молот, раскалывающий наковальню.
— Вот это дух, мои сыновья, — прорычал примарх, — но придержите свой пыл для врагов. Нет смысла затуплять клинки друг о друга или мой адъютант посрамит вас обоих перед братьями легионерами, не правда ли?
Выговор был строгий, но лишенный настоящего гнева.
Медузон примирительно шагнул вперед, пока дальнейшие резкие слова между офицерами не вызвали новую перемену настроения примарха. Взгляд капитана смягчился и теперь мог только колоть, а не пронзать.
— Мы можем подождать армейские дивизии и объединиться с ними здесь. Вероятно, доганцы будут в авангарде.
Хенрикос кивнул, соглашаясь.
— Это воодушевит их и даст им цель, — сказал он, не обращая внимания на неодобрительное выражение лица Десаана.
— А какова наша цель? — спросил Феррус Манус. В вопросе примарха звучала резкость. — Задержек было достаточно. Больше никакого ожидания, — раздраженно рявкнул он. Долгий, глубокий выдох покинул его сжатые губы.
