Энтони Рейнольдс - Темное сердце
Бел Ашаред еще раз впечатал бронированный лоб в лицо Мардука. В черепе оглушенного Несущего Слово вспыхнула боль. Она струилась по тонким трещинам, впиваясь в виски, но он все равно криво ухмыльнулся.
– Лжешь, – произнес Бел Ашаред. – Никто из моих воинов не стал бы тебя учить.
– Быть может, я нашел учителя не из вашей роты, – сказал Мардук. Из его ноздрей сочились ручейки крови. – У него больше силы, чем вы можете надеяться когда-либо получить.
Бел Ашаред с отвращением оттолкнул Мардука, и тот распростерся на полу.
– Ультрадесантник убил сержанта Дралзира, – произнес Буриас. – Теперь тот отомщен. Разве важно, как наступила смерть?
Капитан бросил взгляд на Буриаса и наставил на него палец.
– Больше ни слова, новициат. Когда мы закончим задание, я рассмотрю твое участие в этом святотатстве.
Буриас почтительно поклонился и попятился прочь.
Бел Ашаред осторожно обошел труп. Плоть быстро разлагалась, разжижаясь и сползая с искривленных костей.
Мардук вставал. Его лицо было скользким от собственной крови. Бел Ашаред поднял кандидата на ноги и ударил перчаткой по лицу, раздробив зубы и сломав нос. Сила удара опять свалила Мардука.
– Стать единым целым с силами эмпиреев – слава и честь, – произнес Бел Ашаред. – Это священный союз. Принудить к нему неверующего - омерзительно! Оскорбление! Святотатство. Таков вердикт самого Кор Фаэрона.
– Вердикты могут быть ошибочны, – отозвался Мардук, сплюнув кровь и осколки зубов. – Псы Императора скоро в этом убедятся. Ведь и вы когда-то поклонялись Императору как богу.
– Легион узрел безрассудность своей прежней жизни, – сказал Бел Ашаред.
– И так произойдет вновь, – ответил Мардук.
– Довольно! – взревел Бел Ашаред. – Как ты это сделал? Говори!
– Ты никогда так не сможешь, – презрительно ухмыльнулся Мардук. – Ты жалок. Тебе так хочется попасть в Гал Ворбак. Этого никогда не будет. Ты так не желаешь открыться Живущим Вовне. Нехватка знаний, неопределенность – все это тебя пугает.
Среди прочих собравшихся Несущие Слово воцарилась абсолютная тишина. Бел Ашаред расхохотался, едва веря услышанному.
– У меня нет на это времени, – сказал он. – Я не позволю так унизить себя. Держите его.
Двое его воинов шагнули вперед и грубо схватили Мардука. Бел Ашаред отстегнул топор. Оружие было соединено с источником питания доспеха при помощи изолированных кабелей. Навершие было выполнено в виде злобно глядящей адской твари. Клинок-полумесяц с гудением ожил.
– Своими поступками ты приговорил себя, кандидат, – произнес Бел Ашаред. – Встань на колени и прими свою участь.
Мардук плюнул капитану на ноги.
– Понимание собственной ограниченности ослепило тебя злобой, Бел Ашаред, – сказал он. – Мне тебя жаль. Ты проклят и знаешь, что ограничен, но не можешь с этим смириться. Ты обречен на вечную посредственность, и это пожирает тебя, словно раковая опухоль.
– На колени, – прорычал капитан.
Мардука заставили опустить на колени. Лезвие топора Бел Ашареда потрескивало, распространяя резкую вонь озона.
– Я надеялся избежать этого, – произнес Мардук, подняв на своего назначенного наставника яростный взгляд и злобно прищурив глаза. Изумрудно-зеленые визоры Бел Ашареда, утопленные в мрачном шлеме Мк-VI, угрюмо глядели на него сверху вниз. – Однако ты не оставляешь мне выбора.
– Ты сам навлек это на себя, – сказал Бел Ашаред. – Для тебя настало время плыть в Море Душ и обрести вечное проклятие.
– Нет, – отозвался Мардук. – Оно настало для тебя.
Тени свились в клубок, зная, что должно произойти.
Dhar’khor’del’mesh Arak’sho’del’mesh Drak’shal’more’del’mesh.
Голос вонзился в сознание Мардука, словно игла. Ноздри опять начали кровоточить, глаза почернели.
– Dhar’khor’del’mesh Arak’sho’del’mesh Drak’shal’more’del’mesh, – продекламировал он. От этих слов у него изо рта пошла кровь.
Потаенные руны, вырезанные внутри доспеха Бел Ашареда, вспыхнули. Не-реальность внезапно и резко исказилась, и его вывернуло наизнанку.
Кор Фаэрон поджал почерневшие губы.
– И ты смог это сделать без наставлений? – спросил он.
– Да, – ответил Мардук, все еще стоя на коленях. – Меня направляла сама Изначальная Истина.
Кор Фаэрон отвернулся, глядя на Калт через обзорный портал. Неуютное покалывание в теле Мардука слегка унялось.
Мардук ожидал, когда Кор Фаэрон заговорит. Он понимал, что здесь и сейчас решается его судьба.
– Бел Ашаред был хорошим солдатом, – наконец произнес Кор Фаэрон. – Но он был ограничен, в отличие от тебя.
На лице Мардука проступила тень улыбки.
– Так вы будете меня учить? – спросил он.
Кор Фаэрон снова повернулся к кандидату. Энергия нетерпеливо плясала по его коже, озаряя ее изнутри.
– Ярулек хорошо о тебе отзывался, – пробормотал он. – Он говорит, что ты зарекомендовал себя во время Очищения.
– Я делал то, что мне приказывали, – ответил Мардук. Он поднес руку к горлу, к переплетению шрамов, которые обвивались вокруг шеи, словно ожерелье. – Я выполнял свой долг.
– И что же ты ощущал, убивая сородичей?
– Они не были мне сородичами.
– Они были из XVII-го, и в их жилах, как и в твоих, текла кровь Лоргара, – произнес Кор Фаэрон, но Мардук чувствовал, что его ответ понравился Темному Кардиналу.
– Они были родом не с Колхиды, – ответил Мардук. – Они не были мне родней. Убивать их было… приятно.
– Почему? – спросил Кор Фаэрон, хищно подавшись вперед. Его глаза мерцали.
– Их смерти были важны. В них был смысл. Жертвоприношение несло с собой силу.
– А-а. Снова «сила».
– Разве я неправ, господин? – спросил Мардук.
– Прав. Даже самые примитивные культуры инстинктивно чувствуют, что в смерти есть сила. Ребенка поразила лихорадка? Его родители приносят в жертву домашнее животное и просят своего бога об исцелении. Как бы люди ни называли своих жадных до крови божеств, они приносят жертвы Изначальной Истине, – в голосе Кор Фаэрона появились пылкие нотки, как будто он произносил перед Легионом одну из своих проникновенных проповедей. – Однако есть вещи, которые требуют крупных жертв, чего-то более существенного. Голод и чума терзают твои города? К стенам подступают враги, чьи сердца переполнены жаждой убийств? В этом случае жертвоприношения простого жвачного животного мало. Понимание этого заложено в самой человеческой душе. Нам не нужны слова, мы и так знаем, что в одних смертях от природы больше смысла, чем в других. Смерть человека сильнее смерти зверя. И как люди выше зверей, так и Легионес Астартес выше людей. Как следствие, их жертвоприношение более значительно.
Кор Фаэрон обернулся.
– И посредством силы, которая высвобождается такой жертвой, можно достичь гораздо большего.
Взгляд Мардука переместился к Калту по ту сторону обзорных экранов станции.
– Чего же можно достичь гибелью планеты? – вслух задумался Мардук.
– И впрямь.
– А смертью примарха? – прошептал Мардук. – Я вижу истину. Они станут следующим шагом.
– Да, – произнес Кор Фаэрон, – станут. Феррус Манус будет не последним.
Взвыла сирена, и Мардук увидел, как тонкие губы Кор Фаэрона расходятся в неприятной кривой улыбке. В его глазах было лихорадочное и голодное выражение.
– Телепортационный след, – сказал один из темных магосов, сгорбившийся над консолью. – Нас взяли на абордаж.
– Жиллиман, – прошипел Кор Фаэрон. – Наконец-то.
– Он здесь? – вымолвил Мардук. – Вы знали, что он придет?
Вокруг Кор Фаэрона сгустилось грязное свечение. Мардук услышал бормотание тварей эмпиреев – шепот и крики, заполнявшие все динамики, вокс-каналы и консоли станции.
Тьма окутала Кор Фаэрона, казалось, он увеличился в росте:
– Настало мое время, – произнес он, поднимаясь над полом. Из его глаз и рта сочился темный пар, на расставленных костлявых пальцах плясала нечестивая энергия. Исходящие от Темного Кардинала потоки варпа захлестнули Мардука, будто приливная волна.
– Сегодня великий день, сыновья мои, – сказал Кор Фаэрон, повысив голос, чтобы его было слышно поверх инфернальной какофонии. – Сегодня мы узрим, как примарх падет на колени. Он явится к нам, словно мотылек на огонь, не осознающий, что это пламя принесет ему гибель.
Мардук попытался встать, но ощутил на плече руку, которая его удерживала. Крепкая хватка принадлежала Сороту Чуру. У того в руке был нож. Атам.
– Мой господин, – произнес Чур. – Что с кандидатом?
Кор Фаэрон напоминал ангела тьмы, окруженного ореолом ужаса. Он посмотрел на Мардука сверху вниз. На его лице не было сострадания, лишь злобная алчность и нетерпение. Глаза полностью изменились, они приобрели бездонную черноту провалов меж звезд.
