Илья Одинец - Импланты
— Значит, ходить за охраной и читать их мысли придется мне?
— В общем-то, да.
— А откуда вы знаете, что мне можно доверять?
— Друг мой, — улыбнулся Голицын, — чтобы это понять, не нужно читать третий слой, достаточно прислушаться ко второму. Ты никогда не станешь предателем. Ты неисправимый мечтатель и идеалист. Такими, как ты, пользуются. Уж извини. А вы и рады стараться. За собственные идеалы.
Тропинин почувствовал, как его щеки начали гореть.
— Третий аргумент, — невозмутимо продолжил Борис Игнатьевич, — я не вечен. Пора подыскивать себе достойную замену.
— Но почему я? Неужели только потому, что поставил себе «читатель»?
— Не только.
Голицын замер, словно прислушивался к чему-то, а потом поднялся и поманил Алекса в кусты.
— Хочешь познакомиться со своим нанимателем?
Тропинин пожал плечами. Кайла чуть ли не ежедневно показывали то в новостях, где тот делал объявления об очередном турне или новом фильме, то в сводках происшествий.
— Я имел в виду, вживую, — улыбнулся Голицын.
— А почему я должен знакомиться с ним из кустов?
— Сам увидишь.
Борис Игнатьевич дернул Алекса за рукав, и тот подчинился. Они заняли наблюдательную позицию между кустами акации. К счастью, растение уже отцвело, а стручки, в которые превратились цветы, совсем не пахли.
Как только Тропинин увидел Кайла, сразу понял, что Голицын правильно сделал, посоветовав скрыться от глаз звезды мировой величины. Мужчина был пьян, к тому же был не один — на его плече висела полуобнаженная девушка. Прелести красотки прикрывала только короткая белая юбка в складку, какие обычно носят теннисистки, а длинные светлые волосы не смогли полностью скрыть пышную грудь.
Алекс смотрел на парочку, не отрываясь.
Кайл — высокий темноволосый красавец, по праву носящий звание «секс-символа всех времен и народов» — был одет в светлые брюки и легкую рубашку. Одной рукой мужчина обнимал девушку за талию, в другой держал недопитую бутылку коньяка. Светловолосая красавица что-то игриво шептала мировой звезде на ухо и хихикала, а Кайл раскатисто смеялся.
Парочка дошла до оранжереи и скрылась внутри.
— Там тоже камеры? — поинтересовался Алекс.
— Нет, — ухмыльнулся Голицын. — Там — нет. Незачем. Насмотрелся? Пойдем дальше.
Борис Игнатьевич рассказывал об устройстве охранной системы особняка, перечислял работников, отвечающих за безопасность звезды мировой величины, объяснял сменность и порядок дежурств, а также основные обязанности служащих поместья, но Алекс слушал важную информацию лишь в пол-уха. У него из головы не шла пышногрудая блондинка. Кайл, как и положено Звезде, мог соблазнить любую красавицу. Еще ни одна супер-модель, актриса или победительница конкурса красоты не смогла отказаться от того, чтобы погостить пару дней в шикарном особняке Кайла.
— Этот браслет всегда носи на руке. Здесь передатчик, чтобы можно было определить твое местонахождения, а также сотовая связь. Список кодовых имен принесу вечером, а твой номер: Белка — 8313.
Тропинин повертел в руках браслет и вопросительно поднял брови.
— Говорят, они блокируют «читатель». А если вы хотите, чтобы я следил за охраной…
— Ничего они не блокируют, — поморщился «граф». — Досужие выдумки. И вода не блокирует, и стальная проволока, и никакие ткани. Девяносто девять целых и девять в периоде процентов населения земли ничего о «читателях» не знают: ни технических характеристик, ни того, как именно они работают, вот и придумывают разные способы, чтобы защитить собственные мысли. А защититься можно только с помощью «античита», такого, как в особняке. И то, в зависимости от радиуса действия.
Алекс браслет на запястье.
— Давай еще об одном договоримся, — Голицын подозрительно посмотрел на Алекса. — В «L&P», как и в других особняках Кайла стоит «античит», действует он в радиусе дома, исключая западное крыло. Никогда, ни при каких обстоятельствах ты не должен читать мысли нанимателя. Понял? Даже первый слой. Никогда.
— Хорошо.
Борис Игнатьевич удовлетворенно кивнул.
— Ну, тогда осмотрись здесь, а я делами займусь. Через час жду тебя в синей столовой. Пора обедать.
СПРОСИШЬ У ГОРНИЧНЫХ.
Тропинин улыбнулся. Он не успел задать вопрос о том, где находится синяя столовая, «граф» опередил «ученика» и ответил мысленно.
Голицын удалился, и Алекс, за неимением планов и определенного направления движения, пошел дальше по дорожке.
Территория поместья была просто огромной, и чтобы обойти ее понадобился бы не один день. Когда Тропинину надоела однообразная смена клумб с розами, летними георгинами, ирисами, лилиями и всевозможными орхидными, он перешел на бег. Дорожка из брусчатки плавно перетекла в грунтовую, обогнула озеро и раздвоилась: левая половина уводила в прогулочный парк, а вторая вела обратно к поместью. Алекс выбрал вторую.
Еще издали молодой человек увидел, как из оранжереи тенью выскользнула блондинка и побежала в сторону поместья. Кайл наверняка все еще находился среди цветов. Тропинин, отчасти повинуясь любопытству, а отчасти стараясь убить время, которое осталось до обеда, направился к оранжерее.
По пути он заметил несколько камер, оживших при его приближении, и внутренне содрогнулся от осознания того, что теперь за каждым его шагом будут следить. Оказывается, находиться под наблюдением не такое уж приятное дело. Сложно не сойти с ума, когда каждое твое движение видят и записывают. У Алекса моментально возникло внутреннее напряжение, словно он готовился в любой момент сорваться с места и установить мировой рекорд по бегу на короткие дистанции.
«И какой дурак добровольно установил здесь всю эту аппаратуру? Здесь же негде спрятаться, негде уединиться!»
«Дурак» тем временем действительно находился в оранжерее — Алекс услышал, как звезда выругался, споткнувшись о садовый инвентарь. Тропинин спрятался за деревом. Точнее сказать, помня о камерах, Алекс сделал вид, будто просто решил постоять в тени толстого старого вяза, опершись спиной о ствол. Он находился достаточно далеко, чтобы Кайл не заметил его, даже если его взгляд случайно скользнет в сторону вяза, но достаточно близко, чтобы почувствовать запах виски.
Видимо, сегодня у секс-символа не было съемок. Мужчина вышел из оранжереи и сел прямо на траву. Посидел с минуту и лег на спину, положив руки за голову.
Алекс прищурился. Ему стало любопытно, о чем думает Кайл: вспоминает произошедшее в оранжерее пятью минутами раньше, мечтает о новой порции виски или повторяет роль?
Настроиться на мысли звезды получилось не сразу, а когда получилось, Алекс разочаровано вздохнул — Кайл читал стихотворение. Наверняка из новой роли, потому что никто и никогда не подумал бы, что «секс-символ всех времен и народов» любит поэзию.
…Я ПОЦЕЛУЮ НЕЖНО УШИ ТВОИ И ГУБЫ,
И ОКЕАН БЕЗБРЕЖНОЙ СТРАСТИ МЕНЯ ПОГУБИТ.
ЛОКОН ТВОЙ БЕЛОКУРЫЙ В ПАМЯТЬ СЕБЕ ОСТАВЛЮ…
АЛЕКС!
Тропинин дернулся от неожиданности, обернулся и получил сильный удар в челюсть.
Голицын не зря служил в охране, драться он умел, даже несмотря на кажущуюся слабость и щуплость тела. Кулак оказался точен и сокрушителен.
Алекс схватился за разбитую губу.
— Никогда! Никогда не слушай его мысли! Понял?!
Борис Игнатьевич был в бешенстве. Тропинин даже отступил от «графа». Он не подозревал, что в тощей груди могут кипеть подобные страсти. Ноздри Голицына раздулись, губы раздвинулись в некотором подобии оскала, глаза прищурились и горели огнем. Алекс подумал, будь во взгляде материальная сила, он давно превратился бы в пепел.
— Простите.
Алекс сознавал свою вину. Он нарушил обещание, да к тому же читать мысли нанимателя действительно нехорошо.
— Никогда, Алекс. Ты понимаешь значение этого слова? Никогда не читай его мысли. Это неправильно. А ты должен научиться отличать правильное от неправильного, хорошее от плохого, иначе тебе никогда не достичь своей цели. Еще один промах, и ты потеряешь работу.
Тропинин опустил глаза. Ему стало стыдно. Но не оттого, что он прочел дурацкое стихотворение, которое про себя бормотал звезда мировой величины, но оттого, что нарушил собственное обещание и в какой-то мере подвел, разочаровал «графа».
Борис Игнатьевич добровольно согласился стать его учителем, пообещал научить тому, чему он никогда не научился бы в «Школе подготовки охраны», а он, вместо того, чтобы уважительно следовать наставлениям Голицына, легко и просто, не думая о последствиях, нарушил первое же свое обещание.
— Простите, Борис Игнатьевич. Это больше не повторится.
Голицын не ответил. Вместо этого подошел к Алексу и дотронулся рукой до его подбородка.
— Надеюсь, мое кольцо не оставит шрама. Приведи себя в порядок и приходи в синюю столовую. Стол уже накрыт.
