Алексей Бергман - Сын безумия
— Не помогают? — забеспокоился отец.
— Нет, — усмехнулся взрослый «ребенок», — как раз наоборот. Одурманивают до головной боли.
— Подберем, — покорно согласился доктор. — Сегодня же вернусь в лабораторию и составлю новый препарат.
Почти не мучаясь с подбором выражений, отец повел беседу так, словно давно проговорил, продумал каждую интонацию, каждую запятую. Как и мама Римма, он был готов к объяснениям. Вот только хмурость Зафса немного сбивала его с толку.
— Сынок, я и мама принадлежим к расам латентных телепатов. Наши ментальные способности дремлют, но мы оба прекрасно отдавали себе отчет, — так уж случалось в наших семьях, — ребенок, рожденный у латентных телепатов, может иметь активные ментальные способности. Увы, Зафс, тебе не повезло, именно тебя природа наградила даром, а точнее, проклятием телепатии…
«Ментал, — без всякого страха и отвращения к самому понятию думал Зафс. — Чего-то подобного можно было ожидать. Все эти „всплески“, острота и быстрота восприятия, интуиция… Секретный код полицейской операции, который я, скорее всего, „подслушал“ у одного из пассажиров… Странно, что этот влиятельный господин не приказал сразу изолировать „шаловливого“ ребенка… Он-то должен был догадаться…»
Присутствие на борту космического корабля активного телепата приравнивалось к форс-мажорной ситуации — лайнер могли снять с рейса, доставить под конвоем на военную базу и подвергнуть каждого пассажира принудительному осмотру. В случае неподчинения любой корабль (особенно боевой) или отдельная личность подлежали немедленному уничтожению. Прецеденты бывали, и не раз. Самую большую опасность менталы представляли именно в космосе. Один активный телепат в состоянии подчинить себе рубку управления боевого корабля, и тогда… Крейсер оборачивал орудия против своих же.
Триста лет назад расы менталов начали претендовать на господствующее положение в галактиках. Посчитав себя следующей, более совершенной ступенью развития, телепаты попробовали подчинить себе нементальные народы вселенной и развязали войну. (Во всяком случае, таковой была официальная версия — человечество вынудили дать отпор агрессивному сообществу «мозголомов».) Беспощадная война длилась почти тридцать лет. Менталов отлавливали и уничтожали по всем галактикам. Каждый космопорт, корабль, административное здание оснастили чувствительными ловушками на менталов, любой человек, реагирующий на «призыв» ловушек, в лучшем случае моментально арестовывался. В худшем — уничтожался на месте. Истерия, потоком изливающаяся из информативных источников, довела людей до безумия. Полицейский, услышавший вой ловушек, не успевал даже подумать, а его рука уже тянулась к бластеру…
Редкий ментал доживал до ареста. Полицейские предпочитали не дожидаться телепатической атаки — приказа повернуть оружие против себя или товарищей — и действовали на опережение…
Страшное было время. Кровавое. Доносительство на друзей, соседей и родственников возводилось в ранг добродетельной бдительности, менталов гнали как законную добычу по всем уголкам галактик.
Но человечество выиграло битву. Менталов загнали в резервации и заставили подчиниться.
Неподчинение грозило только одним — немедленным уничтожением.
— Как я проходил мимо ловушек в портах и администрациях? — опустив голову, спросил Зафс.
— Во время перелетов я увеличивал тебе дозу транквилизаторов, сынок, — невольно ежась, ответил отец.
— Значит, ты знал, что мои способности почти «разбужены»?
— Знал. И в том моя вина. Я растревожил твой мозг экспериментами, затронул какие-то нервные центры и, видимо, активировал их. Прости.
— И что теперь? — Зафс вскинул голову. — Вы обязаны донести, что в вашем доме появился активный ментал.
— Ни за что! — воскликнула мама. — Как ты мог подумать о нас так гадко!
— Не донося, вы становитесь преступниками. Укрывателями, — напомнил Зафс.
— Мы сами прежде всего латентные телепаты, — твердо проговорила мама. — Мы живем в вечном страхе — вот сейчас, завтра или через год наши способности очнутся, и мы превратимся… — Римма не смогла закончить и прерывисто, со всхлипом вздохнула. — Таким парам, как мы, запрещено иметь детей. Примерно один раз в столетие в наших семьях рождаются активные телепаты, брак между двумя латентными менталами увеличивает эту опасность многократно, и в результате…
— В результате появился я, — подытожил Зафс. — Где сейчас мои «активные» родственники?
— Двое погибли, — мрачно ответил отец. — Они оказали сопротивление при аресте и погибли.
— Мой брат не сопротивлялся! — горько выкрикнула мама. — Они убили его просто так! Предохраняясь!
— Не надо, Римма. — Доктор погладил жену по плечу. — Сейчас нам надо быть сильными и думать о Зафсе.
— Что со мной будет? — Картина убийства человека, виновного только в неординарности, больно отозвалась в мальчике.
Родители услышали эту боль, переглянулись, и отец, пряча глаза, ответил:
— Выбор за тобой, сынок. Еще какое-то время я могу медикаментозно подавлять, блокировать твои способности, а потом…
— Как долго? — перебил отца Зафс.
Доктор Варнаа прямо и честно взглянул в глаза сыну и ответил:
— Не знаю. Я не могу тебя заставлять, я имею право только просить, так как ты — исключение. Взрослый человек в теле ребенка.
— Не надо отступлений, папа, — проговорил сын. — Что ты собираешься делать дальше? И почему, когда я проник в мысли соседей, над городом не взвыли ловушки? Насколько я знаю, городские ловушки реагируют как раз на прямое ментальное воздействие.
— Да, они не провоцируют мозг телепата на ответ, как мощные ловушки административных зданий, а регистрируют только прямые ментальные всплески…
Отец отчего-то мялся, никак не мог или не хотел объяснить данный казус, и мама пришла ему на выручку:
— Вероятно, Зафс не отправлял на дом соседей мыслепоиск. Он послужил только как отражатель, да?
И это заискивающее «да» показалось Зафсу уверткой. «Они чего-то недоговаривают, — догадался мальчик. — Ловушка в любом случае должна была отреагировать. Но почему-то пропустила мой „всплеск“. Не зацепилась… Но почему?..»
Родители вели себя странно, и в этом не было сомнений.
— Как нам следует поступить дальше? — Не добившись внятных разъяснений, Зафс пожалел отца и маму.
— Ты должен дождаться двадцатилетия, — безапелляционно сказал доктор Варнаа. — Я приторможу твое ментальное развитие медикаментозно, потом ты, как гражданин, сможешь доказать свою неагрессивность и потребовать переправить тебя в резервацию.
— Восемь лет. Мне терпеть еще почти восемь лет, — задумчиво проговорил мальчик.
Провести годы в тупой серости, отказаться от сверкающего потока мыслей… Какая пытка!
— Резервация лучше жизни в страхе смерти, — едва слышно проговорила мама.
— Тогда сейчас, — выпрямившись, произнес Зафс. — Я устал от транквилизаторов, устал прятать другие способности, пусть меня изолируют сегодня, сейчас или завтра. Я не буду принимать медикаменты. Интеллектуально я взрослый человек с годовалого возраста, и я готов доказать это любой комиссии. Или ты сомневаешься во мне, папа?
— Нет, — покачал головой доктор. — Интеллектуально ты на две головы выше любого профессора из этого университета. Но… — отец встал и заходил по комнате, — у нас с мамой тоже есть некоторые обязательства, мы должны заботиться…
— Не должны, — перебил Зафс. — Вы ничего мне не должны. Не ваша вина, что я родился таким. Даже если твои эксперименты как-то повлияли на мое развитие, я все равно говорю тебе спасибо, папа. Сегодня я впервые жил без воздействия транквилизаторов и впервые в полной мере ощутил, какое чудо — мысли. Не заставляй меня отказываться от этого великолепия.
— На восемь лет, — глядя на сына снизу вверх, проговорил отец. — Ты должен вырасти.
— Вырасти?! — вскипел Зафс. — Как? Вверх на сорок сантиметров и вширь на сорок килограммов?!
— Прошу тебя, сынок, — устало бросил доктор.
— Почему?! Зачем?!
— Мы с мамой хотим иметь еще детей. Если на любой из планет со щадящим режимом регистрации менталов ты придешь на пункт «Общения и помощи» в двадцатилетнем возрасте, тебя, как законопослушного гражданина, не подвергнут принудительному генетическому сканированию. На тех планетах добровольно сдавшийся телепат имеет право на анонимность, дабы не навредить добропорядочным родственникам. Таков закон. Законопослушных граждан не преследуют.
— Вы хотите еще раз… — Онемевшие губы едва шевелились на застывшем лице двенадцатилетнего мальчика. — Еще раз…
— Да, — пусть жестко, но честно ответил отец. — И в этом случае я не буду проводить экспериментов над своим ребенком.
