Олег Дивов - Бырбырдировщики
– Если пойдут эскадрильей, кому-нибудь авось и повезет, – добавил рассудительный Валерий Павлович. – Только не успеет повезти, раньше их всех посбивают.
– А ваше мнение, Тяглов? – спросил комполка.
Тяпа смотрел в потолок и жевал губу.
– Ну думай, думай, – разрешил командир и перевел взгляд на Клёпу.
– Пятидесяточку?.. – неуверенно предложил Клёпа.
– Без разницы, – буркнул Матвиенко.
– Я их точнее бросаю, – объяснил Клёпа. – Сам не знаю почему, но у меня с ними лучше получается.
– Вы уясните, товарищи, одну простую вещь, – сказал командир. – Есть мнение, что «ночников» там не особо ждут. Момент внезапности на нашей стороне. Но второй раз – близко не подпустят. Одна попытка. Кидать туда мелочь, которую вы шутя в дымовую трубу уложите, – нет смысла. Нам приказано так жахнуть, чтобы – в пыль. Чтобы все внутри размазало по стенам. Там особо важный объект, надо его расхерачить однозначно и непоправимо. Это задание для вас, потому что вы – умные. Вот и думайте.
Пару секунд было тихо. Потом Тяпа оторвал взгляд от потолка и сказал:
– Забьем, товарищ подполковник. Сотку забьем.
– Уверен?
– Ну ведь надо же. Раз надо – значит, надо.
Он посмотрел на Клёпу, тот поймал его взгляд, что-то для себя быстро уяснил – и кивнул.
– Штурман согласен?
– Я постараюсь, – сказал Клёпа. – А если «САБы» прогорят или просто темно покажется – можно включить фары?
Все уставились на него как на полного дебила. А Тяпа – недобро, осуждающе. Повисла напряженная пауза.
– Ну ведь надо попасть! – объяснил Клёпа.
– Тяглов, а Тяглов… – прошипел командир. – Я не понял. Вы чего опять задумали, клоуны несчастные? Зачем ему фары? Куда он ими светить собрался, Матвиенко под хвост?.. На меня смотри! Чего глаза спрятал? Что за детский сад?!
– Да я сам не понял, товарищ подполковник!
– Врешь!
– Я просто ляпнул, товарищ подполковник, – сообщил Клёпа, глядя под ноги. – Глупость какую-то. Виноват.
– Короче, Тяглов. Мне некогда с вами разбираться, но если включишь фары для своего бомбардира хренова – домой не приходи. Уяснил?
– И в мыслях не было, товарищ подполковник. Это он так… Сгоряча. Это же самоубийство – ночью с фарами бомбить.
– Вот именно. Продолжаем. Ведущий?..
– Я свою часть работы сделаю. Если Тяглов говорит, что забьет, – пускай забивает, я его первый расцелую. Но это будет невиданный гол, самый красивый гол в истории.
– Что за манера у вас, Матвиенко, вечно вы пытаетесь заранее оправдаться, – сказал комполка. – Нудите чего-то, мямлите… А потом идете и все равно делаете. И зачем тогда нудите? Я устал уже от вас. То ли дело Тяглов: надо – значит, надо!
Матвиенко пожал плечами. Он был смурной в последнее время.
Когда все вышли из блиндажа, Валерий Павлович толкнул локтем Тяпу и сказал:
– Значит, это ты зашел на мост вдоль реки с фарами? А мы-то все гадали, кто у нас такой психованный! Ну, конечно, ты! Кто же еще.
– Надо было, – процедил Тяпа. – Очень надо. Иначе попасть было невозможно. Вы же не попали, и никто не попал. А у нас вышло.
И показал Клёпе кулак.
– Я не нарочно. Просто вырвалось. Извини…
– Ладно, орлы, колитесь, как забивать будете?
– Да понятно как, – сказал Матвиенко. – Я когда про фары услышал, сразу понял. И спрашивать не о чем. Лично я не спрашивал и ответа не слышал. И если пристанут – а меня там вообще не было, уже домой улетел и ничего не видел. Тяпа, фары тебе не понадобятся, даже не думай – я в свой заход еще «САБов» подвешу… Но знаешь, верно говорит Валерий Павлович: ты псих. Застрянет у тебя бомба промеж копыт – и что дальше?
Тяпа почесал в затылке. И улыбнулся.
– Теперь и до меня дошло. Ну что же, это сильно повышает шансы, – заметил рассудительный Валерий Павлович.
– Вот будь я уверен, что меня этой ночью убьют, я бы поменялся с Тяпой местами, – сказал Матвиенко. – Но я пока не уверен. Просто знаю, что это случится очень скоро, но не хочу. Я еще поживу немного, а потом меня убьют. И Клёпа заберет мой баян – все слышали? Не вздумайте баян пропить. Клёпе надо учиться.
– Во надоел-то… – буркнул Валерий Павлович в сторону.
– Я без тебя играть не буду, – сказал Клёпа. – Так что не умирай, пожалуйста.
– Ты будешь играть в мою память и в мою честь, – заявил Матвиенко. – Если в церковь не воткнешься, как капитан Гастелло.
– Гастелло – герой, – сказал Клёпа.
– Разумеется. А что еще делать, когда горишь синим пламенем, а под тобой немецкая колонна? Тут любой героем станет, у кого кишка не тонка. Бабах – и герой. Ты бы, что ли, не бабахнул? Еще как!
– У меня кишка со свистом, – предупредил Валерий Павлович. – Поэтому убедительно прошу обойтись без подвигов, товарищи пилоты.
– Да ну вас всех, – сказал Тяпа. – Какие подвиги, мы просто забьем – и все дела…
Овсей подсветил цель, засыпал ее ковром мелочи в надежде что-нибудь там внизу повредить, и спокойно отвалил. Немцы засуетились, по небу уже метались лучи прожекторов, выискивая бомбардировщики, – и тут Матвиенко зашел понизу, откуда не ждали, и четко накрыл церковь, как обещал. Кровля разлетелась вдребезги. И тогда с двух тысяч метров переворотом через крыло Тяпа свалился вниз в крутом пикировании. Как верно заметил Валерий Павлович, это сильно повышало шансы. Даже очень сильно. Но и удачи никто не отменял. Если сотка ляжет на перекладину шасси и застрянет, Тяпе останется только сыграть в капитана Гастелло. И между прочим, тогда он не промажет.
На секунду Тяпа попал в луч прожектора и испытал ни с чем не сравнимое чувство прозрачности и беспомощности, словно тебя выставили голым на базарной площади. Он умел летать в луче, но все равно стало худо. По счастью, это была лишь секунда – прожектористы, видно, сами обалдели и не успели довернуть за падающим самолетиком.
Фары не понадобились – внизу чудесно горели «САБы» и еще много чего горело тоже.
Потом Клёпа сбросил бомбу, та ни за что не зацепилась и пошла в дырку как миленькая. Тяпа, скрипя зубами от натуги, выводил самолет из пике, когда внутри церкви жахнуло: через оконные проемы вышибло наружу огненные клочья. Клёпе это зрелище очень понравилось, а Тяпе было недосуг: в него стреляли, а он выкручивался и уворачивался.
Пришлось здорово повертеться, Тяпа привез тридцать восемь пробоин, но все безобидные. Матвиенко набрал пятнадцать, Овсей аж целых три. Матвиенко расцеловал Тяпу первым, дальше его целовали и обнимали чуть не всем полком, командир приказал готовить наградной лист. А когда восторги поутихли, было выпито положенное и сверх положенного, и еще самогоночки вдогоночку, замполит отвел Тяпу в сторону и долго пытал: зачем нужны при бомбежке фары и когда был первый раз. Потому что Клёпа известный тюха и сам ничего оригинального выдумать не может, зато отчаян и правдив: если ляпнул, значит, было. Тяпа все отрицал. Не хотелось на гауптвахту – ему бы влепили очень много суток по совокупности, а летать-то когда?
С рассветом наши двинули вперед по всему фронту. Вечером к Тяпе подошел капитан Ворон и спросил:
– А ты уверен, что попал?..
Тяпа обиделся.
– Ну-ну, – сказал Ворон.
Тяпа после вчерашнего был немного хмурый и разозлился.
– Дайте машину с фотоаппаратом, я сгоняю к церкви и привезу доказательства, – предложил он.
– Не сходи с ума, – сказал Ворон, – лучше опиши мне, что ты видел.
– Ничего не видел, – ответил Тяпа, – только сполохи какие-то, вы спросите Клепикова, он наблюдал.
– Да уже спросил два раза, пока ты дрых, – сказал Ворон, – и еще спрошу.
Спустя какой-то час у входа в землянку Ворона обнаружилась не одна дохлая ворона, как обычно, а две. Капитан в который раз потребовал себе караульного, а комполка мстительно посоветовал обходиться средствами Особого отдела. Еще полночи капитан потратил на то, чтобы найти своего денщика, который просто убежал и спрятался, а когда поймал его – орал на весь полк.
Дальше началась очень плотная работа, и всем стало не до глупостей. А еще через несколько дней Ворон как бы случайно встретил Тяпу и бросил ему: все нормально, ты попал. Но Тяпа чувствовал: что-то с церковью пошло наперекосяк. Это ведь не выброска диверсанта, когда подтверждения результата можно ждать хоть до морковкина заговенья. Если в церкви пряталась некая важная штука, то после знакомства с соткой штука должна была испариться. Распасться на молекулы. Там ничего не могло уцелеть внутри. Зачем тогда капитан дергался?..
Наступление развивалось стремительно, церковь осталась далеко в тылу, но Тяпа не забыл о ней. Будь возможность, он бы туда по-быстрому слетал и посмотрел, в чем дело.
Теперь возможность появилась.
Точнее, острая жизненная необходимость.
Жизненней не придумаешь.
* * *– Там можно сесть на главную улицу села и подкатить прямо к церкви, – говорил Тяпа. – Я бы так и сделал. Да там больше и некуда садиться… Потом развернуть машину – и спокойно шуровать в подвале сколько влезет, хоть полночи.
