Дмитрий Евдокимов - Вояж на Зензеру или беспокойные каникулы
Алекс распахнул двери их временной берлоги и приглашающим жестом предоставил другу право первому войти туда. Андре воспользовался приглашением — вошел и огляделся.
В центре комнаты стоял большой стол овальной формы, но на коротеньких ножках. К нему были придвинуты восемь шикарно выглядевших кожаных кресел. На противоположной от входа стене, между двумя огромными окнами, висел телевизионный экран с диагональю около двух метров.
У левой от входа стены располагались: широкий диван, журнальный столик, еще одно кожаное кресло, тумбочка и плательный шкаф. Правая сторона комнаты являлась зеркальным отображением левой, за исключением двух вещей. Здесь добавлялся небольшой холодильник с прозрачной дверцей, битком забитый охлажденными напитками, и дверь, ведущая в маленький коридорчик с туалетом и душевой комнатой.
Сумки Алекса были сложены на полу в левой части комнаты, Андре — в правой. Здесь же кресло оказалось занято некоей особой женского пола лет двадцати двух-двадцати трех, одетой в черный спортивный костюм и черного же цвета бейсболку с большими белыми буквами «Ти-Эр-Эм». Черные цвета в одежде незнакомки дополнялись черными кроссовками, а разбавлялись белой футболкой, видневшейся в расстегнутом вороте спортивного костюма.
Девушка вальяжно развалилась в кресле, закинув ногу на ногу и соизволила подняться только тогда, когда вошедшие обратили-таки на нее свое внимание — словно старалась дать им возможность осмотреться без помех, а потом уж уделить ей все свое внимание.
— Томми! — Алекс поспешил навстречу гостье, а Андре с удивлением выяснил, что обещанный ему эксперт по столице Зензеры не мужчина, а очень даже привлекательная девушка.
— Томми!
— Алекс!
Брюллов по-приятельски обнялся и расцеловался с девушкой:
— Андре, это — Томми Ручински — моя родственница трудно определимой степени родства и самая красивая девушка этой планеты. Вынуждена одеваться в спортивный костюм, дабы уменьшить количество обмороков среди мужской части населения!
— Кончай паясничать, Алекс, — мрачно отмахнулась Томми, — ты уже придумал, как вызволить Полину?
— О! Узнаю «мисс целеустремленность»! — сразу стал серьезным Брюллов, — мы работаем над этим. Это мой друг Андре Ларин. Будет командовать особой мобильной группой, на которую мы возлагаем очень большие надежды. Будешь его заместителем и советником. Окажешь ему любую помощь, какую бы он ни попросил. Розенблюму дана команда без проволочек оплачивать любые расходы. Все, что вам понадобится для дела, будет предоставляться по первому требованию. Если возникнут какие-нибудь проблемы со снабжением, немедленно связывайтесь со мной. Все, дальше — сами, не маленькие — разберетесь! Я побежал по своим делам!
Закончив свою пламенную речь, Алекс развернулся и, пока девушка не опомнилась достаточно, чтобы еще каким-нибудь образом поддеть его, стремительно покинул комнату, оставив новоиспеченных командира и заместителя «особой мобильной группы» наедине.
Томми перевела взгляд своих серо-голубых глаз с закрывшейся за Алексом двери на Андре. И курсант буквально физически почувствовал, как за несколько секунд его оценили по неизвестной шкале ценностей. Причем результат оказался явно ниже среднего. Кого-то другого такое положение дел могло бы обескуражить или даже обозлить, но только не его, привыкшего находиться в тени своих более рослых друзей.
Конечно же, ему хотелось произвести впечатление на красивую девушку, которую он заприметил еще в каминном зале. Но, во-первых, жизнь уже приучила Андре в деле завоевания женских сердец полагаться не на стремительный штурм, а на долгую осаду, а во-вторых, он взялся за выполнение сложной работы, от результата которой зависела жизнь друга и всей его семьи — следовательно, сейчас ни о каком флирте не могло быть и речи.
Затянувшуюся паузу прервала госпожа Ручински, решившая все-таки выплеснуть на Ларина остатки эмоций, от которых мастерски убежал Брюллов.
— Ты даже представить себе не можешь, — заявила она, бесстрашно глядя курсанту прямо в глаза, ибо рост оппонентов оказался примерно равным, — что я с вами обоими сделаю, если у Полины случится хоть какая-нибудь неприятность!
— Ну, почему же не могу? — Ларин быстро справился с оторопью от неожиданного обвинения и связанными с ним угрозами, а потому, чисто на зло агрессивной помощнице, произнося эту фразу, очень живо представил себе, что именно он бы хотел, чтобы она с ним сделала.
— Даже и не думай! — решительно мотнула головой Томми, по ухмылке ли или по проскользнувшей в голосе особой интонации, безошибочно поняв направление его мысли.
— Как можно, леди! — Андре успокаивающе выставил обе руки ладонями вперед, однако, долю ехидства в голос добавив.
— Как можно что? — подозрительно прищурилась девушка.
— Как можно не думать об этом? — уже открыто улыбнулся курсант и, увидев перед носом сжатый женский кулак, поспешил разрядить ситуацию, — шутка! Извини. На самом деле, мы только что кое-что сделали для вызволения Полины из неволи. И помогли нам в этом сами Клямсдейлы.
— То есть? — недоверчиво нахмурилась Томми, все еще ожидая новых подвохов.
— Они прислали Филиппа с ультиматумом, представляешь?
— И что за ультиматум?
— Да мы и слушать не стали! — Ларин пренебрежительно взмахнул рукой, — Скрутили его — и в подвал! И киборга его тоже скрутили, а охрану обезоружили и отправили восвояси.
— А если…, - видимо, Томми хотела предположить важность сообщения Филиппа для судьбы Полины, но осеклась на полуслове, — как? Как это — киборга скрутили?
— Ну, как, — курсант небрежно пожал плечами, любуясь ее округлившимися глазами, — мы с Алексом вырубили, а ребята из охраны скрутили. Жуткое пренебрежение противником — ведь сами дали Меннингерам ответного заложника! Теперь они не осмелятся вредить вашей Полине, пока не освободят внучка!
— Да, — согласилась Ручински, присаживаясь на подлокотник кресла, — вы все сделали правильно. Первое положительное событие за последние дни.
На несколько минут Томми умолкла, погрузившись в какие-то не очень приятные, судя по нахмуренным бровям и замершему где-то в районе носков собственных кроссовок взгляду, размышления. Так и сидела на подлокотнике, вытянув ноги и засунув руки в карманы спортивной куртки.
Андре выразительно посмотрел на часы. Время стремительно утекало сквозь пальцы. Будь эта планета и этот город хотя бы чуть больше знакомы ему, он бы сосредоточился на обороне резиденции. Оборона считалась его коньком, защищался он всегда хладнокровно, упорно, изобретательно. Изматывал противника на одном участке, усыплял бдительность на другом, а потом обрушивал град выверенных мощных ударов в самом неожиданном месте. И это распространялось на все: хоть на шахматную партию, хоть на рукопашный поединок, хоть на тактические занятия.
Это не означает, что с атакующими действиями у Ларина были какие-то проблемы. Он и здесь был одним из лучших, но, все же, его действиям не хватало той легкости, которая сквозила у него при организации защиты. Эх! Если бы на Зензеру смогли прилететь их с Брюлловым закадычные дружки — Серж Хаузер и Сергей Мосин! Хаузер бы как раз чувствовал себя, как рыба в воде. Он бы с легкостью организовал ситуацию, когда диверсионный отряд вьется вокруг клана Клямсдейл и бесконечно жалит, жалит, жалит, как разъяренная оса. Пока казавшийся вначале таким грозным противник не упадет от изнеможения, так и не выйдя на рубеж главной атаки. А мощь и спокойная уверенность в себе и обостренная интуиция Мосина помогли бы при любом развитии событий. Но ситуация сложилась таким образом, что на Зензеру приехали только Брюллов и Ларин, остальным членам их неразлучной четверки неожиданно не подписали вовремя отпуск. Сейчас об этом можно было сколько угодно жалеть, но исправить уже было невозможно.
Поскольку в условиях полного незнания местных условий было неразумным сватать боссам клана Меннингер незнакомого человека в главнокомандующие, роли распределились сами собой: Брюллов защищается и осуществляет общее командование, Ларин — лишает противника покоя на дальних подступах. По-другому было просто нельзя. Зная не понаслышке о клановом консерватизме, Алекс вполне реально представлял себе ситуацию отказа своих родственничков подчиняться чужаку. И пол беды, если этот отказ будет явным — можно ведь кивать головой, а потом тихо саботировать. Клану сейчас, как воздух, была необходима абсолютная управляемость и сплоченность, поэтому Брюллов, став командующим, вплотную занялся организацией обороны городской резиденции. На долю же Ларина выпало командование «особой мобильной группой», как обозвал ее Алекс. Правильнее было бы назвать просто «диверсионной группой», но в глазах местных обывателей слово «диверсант» до сих пор имело ярко выраженный отрицательный оттенок.
