Александр Бирюков - Человек-саламандра
– Хороший день, – сказал Флай.
– Утро, – ответил незнакомец с каким-то странным акцентом и еще более странной интонацией, так что не ясно, поправил он или ответил на приветствие.
Фары приближались, таинственно мерцая в тишине, как манящие огни на болоте…
Вообще-то Лена никогда не была на болоте, никогда не видела блуждающих огней, но почему-то именно так и подумала об автомобиле с такими странными фарами.
Ей стало очень любопытно… Хотя и страшно, не меньше, чем только что. Возможно, даже больше.
Автомобиль мчался так, словно хотел выиграть гонку, словно за ним гналась целая армия чертей, словно снаряд, в конце концов!
Но при этом скорость его, реально, была не так чтобы очень. В Москве машины пролетают мимо подчас куда быстрее…
А главное, мотор работал почти беззвучно. Слышался какой-то рокот, сипение, частое-частое дыхание, словно хлопали крылья.
Лена в отчаянии принялась голосовать. Помахала рукой. Получилось крайне приблизительно.
Автомобиль промчался мимо, ударив плотной горячей волной воздуха. Лену даже развернуло слегка. Но…
Вот зажглись красные глаза стоп-сигналов.
Притормозил.
Возвращается.
И опять это странное ощущение, что огни мерцают. Будто в жарком мареве или это огоньки свечей.
Машина поравнялась с ней.
«Иностранная!» – подумала Лена.
Машина была действительно странной. Она походила на приземистый гоночный автомобиль в ретростиле.
Ее передняя часть напоминала граненый наконечник стрелы или узкий боевой топорик – чекан. Лена видела такой в оружейной палате. Крылья – тоже хищно заострены спереди. Но крупные похожие на консервные банки фары торчали из крыльев на ножках, как глазки краба.
Так бывает только на старых машинах.
Ветровое стекло прямое – не изогнутое, но сильно наклонено. На колесах блеснули частые толстые спицы.
Скошенная дверь отодвинулась вперед, и из салона пахнуло теплом и запахом кожи.
Лена наклонилась, проклиная свои сетчатые чулки и дикий начес на голове. Что он о ней подумает…
В автомобиле сидел молодой человек, одетый в клетчатый костюм, галстук и кепку с большим козырьком. Это делало его похожим на доктора Ватсона в исполнении Виталия Соломина. Вот только в профиль этот человек походил на другого актера, а именно на красавца Ричарда Чемберлена. Всё в этом красивом лице ушло в породу.
«Интурист», – решила Лена.
– Мне бы в Москву… – сказала Лена.
– Садитесь, – сказал он, не разжимая губ.
Он немного повернул к ней свой профиль и сделался еще больше похож на Ричарда Чемберлена.
– Вы меня подвезете? – осторожно переспросила она.
– Да, – сказал незнакомец, не разжимая губ.
«Чревовещатель!» – догадалась Лена.
Всё же она была очень начитанной девушкой.
Садиться в машину мучительно не хотелось.
Как-то особенно сильно захотелось домой.
– Только у меня нет денег! – сказала она, рассчитывая, что этот сейчас скажет что-то типа «Ну, нет» и укатит.
– Это не нужно, – сказал чревовещатель.
Ничего не оставалось, как сесть в машину. Но это было похоже на приключение. Кроме того, человек в машине не выглядел опасным. Скорее интересным.
«Что ему деньги?» – сообразила Лена.
Если незнакомец интурист, а так, скорее всего, и было, то что ему деньги? Вон какая машина у него.
И Лена взгромоздилась на низкое сиденье, на удивление мягкое. Пощупав кожаную подушку, она поняла, что это не обычное сиденье, а набитое, возможно, пухом. Вот в этом пухе-то она и потонула.
Дверь закрылась за ней, как только водитель повернул что-то на панели.
Сделалось немедленно тепло.
Здесь, в салоне, было даже скорее жарко.
Машина тронулась очень резко. Лену вдавило в мягкую спинку сиденья.
– А что случилось? – спросила Лена, раз уж этот интурист понимает и так хорошо говорит по-русски. – На дороге была большая авария?
– Нет, – ответил тот. – Мне ничего об этом не известно.
«Странно», – подумала Лена. Ничего умнее она не смогла подумать.
– А чего же нету машин? – поинтересовалась она.
– Машин вообще мало, – философски заметил незнакомец.
Лена угрелась в салоне. Мягкое сиденье, бесшумный двигатель, тихонько рокочущий и пыхтящий где-то позади, покачивание на ровной дороге… Лена сама и не заметила, как задремала.
Проваливаясь в пуховые бездны царства Морфея, она успела пробормотать: «Разбудите меня, пожалуйста, когда приедем».
Что ответил ее спаситель, она не помнила уже.
Однако сон ей приснился престранный.
Этот сон можно было бы назвать кошмаром, если бы она чего-то испугалась и если бы даже сквозь сон не чувствовала бы, как ей хорошо и уютно ехать в этом странном автомобиле с этим странным попутчиком.
Сон немного повторял реальность, но и отличался очень.
Начиналось всё в том же месте, в сходных обстоятельствах, но дальше неслось вскачь.
Лена оказывается на ночном шоссе, и ее подбирает автомобиль. Странный автомобиль из ниоткуда.
Во сне она была уверена в том, что ее везут куда-то в неведомые дали. То ли ее похищают и увозят за границу, чтобы сделать из нее шпионку, то ли это вообще другая планета…
Но щемящее чувство перемены в жизни, новизны и приключения было очень сильным.
Ее попутчик был таким же и не таким. То есть это был Чемберлен, но в роли какого-то негодяя. Вроде барона Треча из «Проданного смеха».
И от этого тоже было не просто тревожно, но и интересно. Она почему-то знала, негодяй этот, увозящий ее куда-то, в своих злых помыслах изощрился до такой степени, что результатом его действий будет только благо для нее.
Она должна была обрести что-то важное в жизни. Возможно, самое важное.
И еще ей предстояла очень интересная и опасная работа. Да, из нее, скорее всего, будут делать шпионку. Но она обманет всех и будет шпионить не для кого-то… Не для какого-то Треча, а для наших…
Трудно было пока разобрать, кто такие эти наши, но интерес в том и был, чтобы разобраться.
В общем, дела предстояли великие, и Лена знала, что из всех злоключений выйдет победительницей, просто потому, что это похоже на кино, а по закону жанра, в таких фильмах главный герой, или героиня, всегда всех побеждает.
Вот таким настроением – тревоги, опасности и тайного победительного ликования – был исполнен сон вначале.
Ее привезли в город, который целиком, казалось, был сотворен из стальных арок мостов, кирпичных углов, выпирающих отовсюду, шпилей с флюгерами в виде флагов, что пели жалобно ржавыми петлями.
Сон… Лена часто видела сны. Иногда запоминала их почти полностью, иногда фрагментами. Чаще помнила только, что снилось что-то, а что конкретно – забывала. Но могла поклясться, если бы было нужно, что столь достоверного сна ей еще смотреть не доводилось.
Город мелькал за окном, проносясь мимо.
Ночь, луна, тьма.
Окна, окна, окна…
Город был смутно знаком, но и не мог быть знаком.
Лена вдруг будто бы видела знакомую витрину, но тут же одергивала себя, потому что не могло быть никаких знакомых витрин в незнакомом городе.
При попытке всмотреться всё смазывалось, сливалось, ускользало и уносилось назад.
И было что-то новогоднее в этом ночном городе.
Непонятно что, потому что ни огней, ни снега, ни елок.
Только окна и окошки…
И если этот город походил на иллюстрацию к сказке, то сказка должна быть страшненькая.
Но город кончился вдруг, и они выехали на мост.
Лена почему-то знала, что это мост через залив или пролив какой-то.
На более точный ответ у нее не хватало подготовки «краткого шпионского курса».
И рядом было еще много мостов. Они тянулись черными арками, нитями и жилами по-над морем, свинцово мерцающим в лунном свете.
А вдоль береговой линии громоздился город. Черный, зубчатый, как лес, – город мостов и шпилей, черных переулков и желтых огней.
Автомобиль, на котором ее везли, остановился на мосту. Запомнились фонари на ажурных клепаных фермах. А рядом, широкой дугой приближаясь к самому настилу этого моста, тянулся другой. Он шел из тьмы узких трущоб, почти касался автострады в том месте, где Треч остановил свой автомобиль, и уходил вдаль над свинцово поблескивающим в лунном свете морем.
Лена поразилась экзотическому пейзажу.
Однако подумала, не теряя здравомыслия: «Зачем же строить такие кривые, поворачивающие то вправо, то влево на ровном-то месте мосты?»
Откуда-то Лене показалось, что из багажника машины появились два человека в долгополых сюртуках и черных широкополых шляпах с мягкими полями.
Они притащили трап, вроде тех, какие подают к причалившим катерам.
Трап перекинут с одного моста на другой, и люди в черных шляпах стали по бокам от него как часовые, сохраняя, однако, полусогнутые позы, будто всё еще тащили трап.
Потом появился еще один господин, невероятно тучный, в накидке, в такой же шляпе и с тростью.
