Игорь Поль - Ностальгия
– Сэр, пройдемте со мной, – возвращает меня к действительности голос копа.
Мы садимся в припаркованный за деревьями полицейский джип. Через матовые тонированные стекла отсветы пламени пробиваются какими-то мутными багровыми разводами. А может, это у меня крыша едет. Лейтенант раскрывает электронный планшет. Снимает шлем. На вид он довольно молод – лет двадцать пять – двадцать шесть.
– Скажите, когда в последний раз вы были в своем офисе? – деловито спрашивает он.
– Вчера днем, около четырех часов.
– Вы всегда покидаете офис в это время?
– Когда как. Иногда позже, иногда раньше. – Я отвечаю механически, не думая. Голос становится глухим, словно мне не хватает воздуха. Внезапно вспоминаю про Фреда.
– Офицер, в складе был охранник. Он жив?
– Жив, сейчас его тоже допрашивают, – равнодушно отвечает лейтенант, что-то черкая световым пером. – Продолжим, если не возражаете. Когда вы покидали офис и склад, не заметили ничего необычного? Никаких припаркованных неподалеку автомобилей, брошенных предметов, незнакомых людей?
Я чувствую, что ему нет до меня никакого дела. Он просто выполняет необходимые формальности. Протоколы, свидетели, осмотр места происшествия… Обычная полицейская тягомотина. Мне от нее ни жарко ни холодно.
– Нет, все было как обычно.
– Ваше имущество застраховано?
– Да, от пожара, кражи и стихийного бедствия.
– Ваши финансовые дела в порядке?
– Офицер!! – вскидываюсь я. – Вы что, не видите, что мои финансовые дела горят ясным пламенем?!
– Отвечайте на вопрос. Просто «да» или «нет». Если не знаете ответа, так и говорите – «затрудняюсь ответить». Ваши показания фиксируются. – Лейтенант говорит, не меняя интонации. С оттенком легкой досады. Типа: «У меня столько работы, а тут ты еще выеживаешься».
– Мои финансовые дела в порядке, – сдаюсь я.
– Ваш охранник, который дежурил сегодня, давно работает у вас?
– Больше пяти лет.
– Он не употреблял на службе наркотики, алкоголь, расслабляющие препараты?
– Нет… Не знаю… Нет, скорее всего…
– Нет или не знаете?
– Затрудняюсь ответить, – вспоминаю я казенную формулировку. – Я за ним такого не замечал.
– Он получал жалованье исправно?
– Да.
– Между вами не было неприязненных отношений?
– Зараза! Офицер, хватит меня третировать! – взрываюсь я. – Фред не такой идиот, чтобы сжечь свое место работы, как бы он ко мне ни относился!
– «Да» или «нет»?
– НЕТ!!!
– Успокойтесь. Я просто выполняю свою работу. Что находилось внутри склада?
– Запасные части к сельхозоборудованию. К сеялкам, комбайнам, дренажным роботам.
– Никаких горючих и легковоспламенимых материалов?
– Нет.
– Откуда поступило оборудование?
– От моих постоянных поставщиков. Три оптовые компании.
– Среди ваших поставщиков были компании, расположенные в Латинской зоне?
– Нет. Это представители инопланетных компаний.
– Знаете ли вы кого-нибудь, кто мог бы испытывать к вам чувство мести?
– Нет.
Лейтенант терзает меня еще минут двадцать. Я отвечаю на целую кучу бессмысленных вопросов. Ставлю свою подпись на протоколе и прикладываю к сканеру запястье.
– Лейтенант, – устало интересуюсь я, – может, все же просветите меня – что тут произошло?
– Взрыв на автозаправке по соседству с вашим складом. Пятый в городе за сегодня. Подозреваем диверсию, – отвечает коп, складывая планшет. Говорит куда-то в сторону: – Марк, передай пожарным, я закончил. В ближайшие несколько дней настоятельно рекомендую не выключать свой коммуникатор и находиться в пределах города. Вы можете понадобиться следствию, – говорит на прощание лейтенант.
Равнодушно киваю. Как будто я не знаю, что выключенный коммуникатор – ненадежный способ избавиться от лишних глаз и ушей. В мое запястье имплантирован «стукач» – крохотный биоэлектронный контрольный чип, сигналы которого ежедневно регистрируют миллионы наземных датчиков и целая сеть следящих спутников. Программа распространения «стукачей» началась три года назад, и ее целью была борьба с терроризмом и преступностью. Помню, сколько шума наделало тогда постановление полномочного представителя Императора на Шеридане о правомерности использования показаний регистрирующих устройств в качестве доказательства виновности. Глупо, но даже в такой момент, как сейчас, меня посещает неожиданная мысль о том, что на деньги, потраченные Имперской администрацией на организацию системы тотального контроля, можно было без лишних хлопот решить проблему радикально – просто провести войсковую операцию и перебить половину Латинской зоны к чертям собачьим. Или нанести по Тринидаду удар звеном орбитальных бомберов. Или накормить всех голодающих и просто бездельников лет на десять вперед. Что кому больше нравится.
Тем временем ночь сюрпризов продолжается. Следующим номером программы выступает щуплый офицер-пожарник, весь покрытый хрустящей зеркальной пленкой. В своей огнеупорной робе, яркими бликами отражающей огни пожара, пожарник переливается, словно уличная реклама синтетического пива «Шпунт».
– Капитан-инспектор Фарид, – представляется он. – Сэр, я должен задать вам несколько вопросов.
– Валяйте, капитан, – равнодушно отвечаю я, глазея по сторонам.
Пока мы общались с полицейским, количество спецмашин вокруг увеличилось в несколько раз. И они все продолжали прибывать. Моргание разноцветных маячков давно превратило окрестности в подобие дискотеки под открытым небом. «Скорая помощь», пожарные, полиция, какая-то спецтехника. Даже одна бронемашина Национальной гвардии. Сверху явственно раздавался свист турбин невидимого пока вертолета. И все это хлопало дверцами, приезжало, отъезжало, выплескивало пену, выдвигало из себя какое-то сложное оборудование, подвывало сиренами и сияло прожекторами.
Пожарный ведет меня к передвижному штабу – красному автобусу, увешанному антеннами и прожекторами. По дороге мы пропускаем нескольких медиков, которые сноровисто тащат закутанные в белое тела с торчащими из-под простыней трубками реаниматоров. Обугленные остатки того, что когда-то называлось ногами, выбиваются из-под белого и покачиваются в такт неровных шагов санитаров. Тут же, неподалеку, вдоль кипарисов со сбитыми и переломанными ветвями, я вижу длинный ряд скрюченных фигур с кое-как наброшенными поверх них пластиковыми чехлами. «Прямо как на войне», – думаю я. Вот так же после боя нас выкладывали рядами в ожидании вертушки. Только вместо чехлов нас накрывали зелеными непромокаемыми пончо.
– Откуда столько трупов, капитан? – интересуюсь я.
Капитан оглядывается на ходу:
– В момент взрыва на заправке находились два автобуса. С пассажирами. Точное число пока неизвестно.
– Вот зараза… – только и могу сказать я. Происходящее упорно не умещается в моих заторможенных мозгах.
– Там была заправщица. Марта. Она вечером дежурила. Симпатичная такая деваха, – зачем-то говорю я.
Капитан только пожимает плечами. И так все ясно. Рваные куски обшивки автобусов валяются тут и там. От здания самой заправки не осталось и следа. Только вонючий дым и кольцо переливающихся маячков вокруг него. Во всяком случае, отсюда я ничего другого не вижу.
Мы усаживаемся за крохотным выдвижным столиком в углу забитого аппаратурой салона. Капитан расстегивает свой космический наряд и тяжело наваливается локтями на скользкий пластик.
– Не буду ходить вокруг да около, сэр, – начинает он, закуривая. Я отрицательно качаю головой в ответ на протянутую пачку. – Понимаю, что ваше имущество уничтожено, и понимаю, каково вам сейчас…
Мне импонирует сочувствие незнакомого человека. Пусть даже такое казенное. Особенно после беседы с корректным роботом-полицейским. Но все равно я не слишком вежливо прерываю его:
– Капитан, да уж говорите как есть. Не надо предисловий. Я уже оценил вашу деликатность.
Офицер замолкает. Внимательно смотрит на меня своими бездонными в полутьме глазами.
– Дело в том, что ваш склад был заполнен с нарушением всех мыслимых норм безопасности. И это зафиксировано пожарной бригадой и системами тушения. Это довольно серьезное нарушение, и вам грозит крупный штраф.
– Понятно, – устало киваю я.
– Но это не главное. Граница вашего строения на два метра пересекла зону безопасности заправки. Не знаю, как вам это удалось, но вы не могли получить разрешение на строительство в этой зоне. На вас спустят всех собак. Хорошо еще, что ваш сотрудник не пострадал. В момент взрыва он находился в дальнем конце склада и выбрался через разрушенную оболочку раньше, чем до него добрался огонь. Вам грозит уголовное наказание за незаконное строительство, нарушение правил безопасности, могущее повлечь человеческие жертвы, и за подлог. Ваш участок по документам на два метра короче.
– Весело, – киваю я.
Хотя какое уж там, к херам собачьим, веселье. Я прекрасно помню, как пятнадцать лет назад дал в лапу чиновнику мэрии. Мой ангар никак не желал помещаться в границах арендованного муниципального участка. И добрый человек за не слишком высокую сумму подправил в базе данных результаты съемки. Как говорили в Корпусе – «за балдеж надо платить». Дорого бы я дал, чтобы мои старые поговорки оставались просто фольклором. А не тем, чем они являются на самом деле – проверенными жизнью и оплаченными потом и кровью непреложными солдатскими истинами, облеченными в форму веселых хохм.
