Максим Замшев - Избранный
Геваро быстро застучал по клавиатуре и уставился в монитор. Потом он позвал Антуана и велел ему что-то прочитать. Заметка из давней газеты… В ней говорилось, что некто Жорж Леруа выкупил в Париже квартиру, в которой когда-то жил русский эмигрант Нестор Михненко, известный, как батька Махно. Жорж Леруа заявил, что намерен открыть музей-квартиру знаменитого анархиста. Однако через день после покупки квартиры там произошел страшный пожар. Сам Жорж Леруа спасся благодаря счастливому стечению обстоятельств и оперативности французских полицейских.
– Вы думаете, это важно? Зачем ему понадобился этот Михненко и его квартира? И я не вижу, чем это может нам помочь раскрыть убийство.
– Я помню этот поджог. Да, именно поджог. Я работал тогда в том округе и вел дело. Нашлись свидетели, подтвердившие, что видели, как к дому подъехал грузовик. Якобы для проведения наружных работ рабочие установили лестницу, поднялись и бросили что-то в квартиру. А через пять минут пожар уже полыхал вовсю. Я проверил: машины никто к этому дому не направлял. Доложил наверх. Да только меня не послушали. И свидетели, как назло, стали от своих показаний отказываться. А Леруа так вообще исчез куда-то. – Геваро замер, словно представлял заново те события. – И теперь объявился, старый знакомец! Только не спросишь у него ни о чем… Видишь, не в первый раз его прикончить хотели, не в первый… А ты твердишь «не за что», «некому», «неисключительный»…
– Как в кино все. Русские эмигранты. Пропавшие люди. Поджог. Убийство. А что я комиссару Легрену доложу?
– А ты ему пока не докладывай. Он уже дома поди в телек пялится, потрвейн потягивает. Нагрузил подчиненных, а сам отдыхать. Поехали-ка съездим на улицу Булар! Поглядим на месте что к чему.
– Но мы не можем! Квартира опечатана. Там дежурят.
– Ладно. Разберемся. А кто дежурит?
– Сегодня Клодин, а завтра ее должен менять Винсент.
– Замечательно. Я только возьму с собой кое-что.
Геваро достал из кармана ключ, открыл шкафчик, висевший в углу его кабинета, и достал пачку сигарет.
– Вы же, кажется, не курите, месье?
– Ради такого дела покурю, – загадочно улыбнулся Геваро.
Из дневника отшельникаОднажды мне довелось услышать случайно от одного очаровательного юного создания, что у нас за деньги можно купить все: дачу, машину, любовь. Я помню, как тогда все закипело во мне. Чем она лучше падшей женщины, эта респектабельная девица из хорошей семьи? Тогда я еще не знал, что она ни в чем не виновата. Эта силы зла полностью поглотили ее детскую натуру, и она, ничего не подозревая, пела скромную партию в дьявольском хоре. Женщины – самая легкая добыча дьявола. Их отношения с мужчинами всегда имеют в основе расчет. Кто-то мечтает обрести мужа, надежный тыл или, как они говорят, «плечо», и, если объект не отвечает этим представлениям, никакая любовь не остановит их общий – мужчины и женщины – крах; кто-то сознательно выбирает престижного любовника, дабы блеснуть им в обществе; кто-то примитивно удовлетворяет свою похоть; кто-то не без прямоты и своеобразной честности торгует телом. Вариаций много. На всем сияющие одежды. Я думаю, что жены декабристов ехали в Сибирь только потому, что им хотелось подвига, хотелось посмертной славы, хотелось Истории. Любящих бескорыстно женщин очень мало. Они ближе всего Господу и на их долю выпадают самые тяжелые испытания. Дети даются женщинам чаще всего во искупление. Любовь к Детям – святая любовь. Расчет в ней немыслим. Дети – путь женщин на небо, путь искупления…
8
Город с высоты всегда выглядит не таким, каким видишь его ежедневно. Неровные его ландшафты, крыши, провалы между домами. Но есть удивительное удовольствие, непостижимое уму, в том, чтобы смотреть на него, вспоминая свою молодость, влюбленность, представлять себя идущим внизу среди машин, клумб, прохожих, церквей. Но сейчас он смотрел на город просто для того, чтобы успокоиться. Весь день он держал себя в руках, входил в курс редакционных дел, куда-то звонил, но сейчас нервы уже не выдерживали. Слишком резкий поворот произошел в его жизни. Он давно знал, что на него возложена миссия, с того самого дня, когда встретился с Неждановым. Сегодня все говорило о том, что решительный час настал. Дожидаясь этого дня, он просил Господа, чтобы тот дал ему силы. Но как ему понять, что надо делать? Все приметы сошлись единственно верным образом. По крайне мере, ему так виделось. А вдруг он ошибся? Как он должен действовать, чтобы запустить тот самый механизм, о котором все они говорили только шепотом? Нежданов предупреждал его о звонке, но сегодня в редакцию много раз звонили, правда, в основном прежнему хозяину кабинета.
Он отошел от окна и стал мерить шагами пространство. Звонок прозвучал резко и неприятно, заставив его вздрогнуть. В трубке никто ничего не говорил, только звучала музыка. Это был каприс Паганини. Музыка закончилась, и голос диктора объявил:
– Для вас прозвучали произведения Николо Паганини в исполнении Пьера Консанжа.
«Консанж, Консанж! Дальше гудки! Что это может значить?» Он кинулся к компьютеру, набрал в поисковой системе имя Консанж. Информации хоть отбавляй. Музыкант много концертировал, часто давал интервью, имел организованный клуб поклонников в Париже. Все не то. Надо искать единственно нужное. Другого выхода нет. Нежданов учил: после нового назначения тебе будет звонок – если ты его разгадаешь, твоя миссия выполнена. После этого должен все забыть. Новый главный редактор газеты «Свет» Александр Беляков начал одним за одним открывать сайты с упоминанием имени скрипача Пьера Консанжа. Ничего. А что если?.. Он закрыл страницу Интернета и стал просматривать папки предыдущего главного редактора. В одной из них он нашел сообщение, скопированное из электронной почты. Оно пришло из парижского корпункта, и в нем содержалось именно то, что искал Беляков. Он аж подпрыгнул от радости, готов был захохотать в полный голос, если бы ситуация не требовала от него незамедлительных действий.
Солнце безразлично заглядывало в окно, поглаживало плоский светящийся монитор, вглядывалась в седого человека, впившегося глазами в комбинации букв, и выползало обратно, в розовый остывающий воздух. Солнце всегда знает все и ничего не таит от нас.
9
– Почему же? – неожиданно сама для себя и для Климова ответила девушка. Вероника улыбнулась так, что тонкая алая кожа разгладилась, истончилась от этой улыбки. Алексей мог ответить ей тем взглядом, что выработан у всех мужчин для таких случаев, но в этот момент к столику уверенно приближалась Марина. Алексей поднялся навстречу своей возлюбленной, обнял, поцеловал в мочку уха, помог ей сесть, привычно стал отвешивать комплимент за комплиментом, выбирая из всего арсенала те, которыми Марина будет особенно довольна. Для первых минут свидания это необходимо.
– Какая у тебя сегодня спина! К такому изгибу каждый бы мечтал прикоснуться!
Марина расцветала, придвигалась к нему, целовала всем ртом, оставляя на его губах следы помады.
– Что там у тебя в редакции?
– А что у меня в редакции?
– Ты же сам мне по телефону сказал, что тебя срочно вызвали на работу. Давай колись… А то я рассержусь и заподозрю тебя в чем-нибудь. – Марина легонько постучала пальцами по столу – жест, выражавший крайнее нетерпение.
– У тебя такая фамилия красивая и знаменитая – Нежданова. А ты все недовольна чем-то, на словах меня ловишь. Нет, чтобы попробовать меня усладить, показать заботу… Твоя однофамилица так чудесно пела, а ты…
Марина изумилась и широко раскрыла глаза, что сразу придало ей вид пошлый и глупый. «Он чего мне, спеть предлагает? Ну и ну!» Десятки слов протеста созревало в ее голове, оставалось выбрать самые ядовитые и обидные, чтобы поразить ими неучтивого кавалера наповал.
– Что будете заказывать? Может быть, попробуете наши фирменные напитки? – Вероника снова появилась около них. Оно четко выполняла правила. Новый человек за столом, новый поход официантки. Никто не должен уйти без заказа.
Марина внезапно просветлела, оживилась и уткнулась в меню, попросив официантку подойти через несколько минут. Месть была отложена на потом. К выбору блюд Марина относилась с невероятным вниманием, считала себя гурманкой и не давала спуска никому, кто пытался оспорить ее понимание этого вопроса. «К чему портить себе аппетит? Этот законченный эгоист все равно ничего не поймет. Я расправлюсь с ним по-другому. Сейчас я закажу всего побольше, специально. Ведь он терпеть не может смотреть, как я ем! Так вот пусть сегодня посмотрит! Ох, как мне хочется позлить его! Спеть я, видите ли, должна».
Пока подруга изучала ассортимент, Алексей, поняв, что ему дана передышка, как бы между делом сообщил:
– Ты должна быть горда. Твой любовник будет работать у самого Брынзова. – Слово «любовник» он выделил особо, как будто не про себя говорил.
