Дмитрий Дашко - Стажер
– Ясно когда – пока вы в отключке валялись. Не думайте, что одним сканированием обошлись, было комплексное медицинское исследование. Сняли все ваши параметры жизнедеятельности и в компьютер заложили. Тут на каждого из нас своя биокарточка есть.
Галунзе повернулся ко мне:
– Да ты не переживай, Павлов. Наука развивается, яйцеголовые шуршат, как электровеники. Не сегодня, так завтра что-то придумают. Что скажешь, сержант?
– Ничего, – еле шевеля губами, прошептал я. – Безвыходных положений не бывает.
– Ну да, – подтвердил прапорщик. – Выход всегда есть. Как у жратвы: либо через рот, либо через жопу. В АТРИ чаще всего второй вариант.
После обеда нам разрешили побыть в комнате до следующего утра: пережить шок, привести мысли в порядок. Галунзе покинул нас, сказав, что займется мной и Лехой по особой программе и обязательно возьмет «в ежовые рукавицы».
– Ужин с шести до восьми, – предупредил он.
Я сидел на койке и нервно крутил в руках сигарету. Никогда раньше не курил, а тут вдруг надумал. Леха, у которого я стрельнул пачку дорогого курева, купленного еще на Большой земле, сочувственно молчал.
Но тут в комнату бесцеремонно ввалился долговязый черноволосый парень чуть постарше нас. У него был большой рот, делавший его похожим на лягушку. В руках парень держал бутылку водки.
– Привет, зеленые! – осклабившись, сказал он. – Будем знакомиться. Старший сержант Марченко, позывной – Марчелло. Череповецкие или, на худой конец, вологодские есть?
Услышав, что нет, он ни капельки не расстроился:
– Ладно, может, еще и пришлют зему. Побазарим?
Он без спроса уселся на мою кровать, развалился, вытянув длинные, как у журавля, ноги в светло-коричневых казенных тапочках. Бутылку поставил на стол.
Парнем Марчелло оказался словоохотливым:
– Сигареткой не поделитесь? Я как в коридор вышел, носом покрутил – чую, табачком хорошим потянуло. Здорово, думаю. У нас с этим делом неважно. В лучшем случае выдадут болгарский «Дукат», от него горло дерет. А обычно «Розочку» вьетнамскую. С девяностых еще на складе валяется, никому на… короче, совсем не нужная. Ваще непонятно, что эти узкоглазые вместо табака напихали, наверное, бамбук нарубленный. Кислятина, брр! – Он поморщился.
Леха придвинул ему початую пачку. Марчелло взял сигарету, прикурил и, затянувшись, заговорил:
– Не ссыте, пацаны. Жить можно везде, особенно если ты шаристый боец, а, как стать таким, я научу. – Он перевел взгляд на водку и сказал: – Стаканы доставайте. Я, в конце концов, в гости пришел или как?
В качестве закуски использовали тушенку. Марчелло покрутил жестяную банку в руках:
– Ишь ты, по госту сделано. Хоть и верится с трудом, но всяко лучше здешней убоинки. У вас много с собой? Может, продадите? Заплачу по сто пятьдесят за каждую.
Я порылся в вещмешке, вынул оттуда пару банок:
– Держи.
– Сколько с меня?
– Нисколько. Подарок. Ты же нас водкой угощаешь.
Марчелло усмехнулся:
– Спасибо. Дернем за знакомство.
Мы выпили, закусили.
Гость снова заговорил. Похоже, он мог трепаться непрерывно, но нам его словесный понос еще не приелся, и мы слушали с удовольствием, благо рассказчиком Марчелло был первостатейным. Он открыл нам глаза на многое, в частности, рассказал о стороне, не затронутой в учебном фильме.
– Как думаете, что представляет главный интерес в АТРИ? – самодовольно улыбаясь, спросил большеротый.
– Уран, – предположил я, вспомнив о копях.
– Уран – это так, – отмахнулся Марченко. – Не про нашу душу. Цацки – вот истинное сокровище АТРИ и нигде, поверьте – нигде, ничего такого вы не найдете.
– Что за цацки? – не понял я.
Леха тоже не мог взять в толк, о чем говорит Марченко. В нашем представлении это всякие никчемные вещи, безделушки. Ну, может, какие-нибудь украшения и прочие дорогие, но практически бесполезные предметы.
– Цацки?! – Марчелло мечтательно задрал подбородок. – Цацки, братаны, это все: и смех, и слезы, и любовь. Будут цацки – будут и бабки, а без бабла в АТРИ делать нечего. Здесь все этим промышляют, только в открытую не говорят. На словах объяснить сложно, не поверите, надо бы вам пример показать.
Марченко потрогал бутылку, отметил:
– Теплая! Непорядок. Вот и повод для демонстрации.
– А мы ее в холодильник засунем. – Леха потянулся к «ЗИЛу». – В морозилку.
– Отставить, – приказал Марченко. – Ждите, буду через минуту.
Он вышел к себе и вернулся с предметом, очень похожим на яйцо, только оно было как будто из стекла, а внутри «играла» цветомузыка – переливающиеся из синего в зеленое всполохи. Дал нам по очереди подержать, пояснил:
– Это леденец. Довольно распространенная цацка, а потому недорогая – цена ей три рубля ведро и то в базарный день. Но дешево не значит плохо. Леденец – штука полезная. Сейчас я покажу вам принцип работы атрийского переносного холодильника. Можно?
Не дожидаясь ответа, он вытряхнул мой вещмешок, засунул в него бутылку водки с наглухо завернутой пробкой и леденец, потом взглянул на КИП:
– Через пять минут проверим результаты.
Результаты нас впечатлили. Чем бы ни было это «яйцо», но водку оно охладило до нужной температуры.
– И это, братаны, лишь маленькая часть здешних сокровищ, – довольно улыбаясь, сказал Марчелло. – Есть, к примеру, перышко. Кинул такое в рюкзак, и можно смело переть в нем полтонны. А паутинка – это, братаны, все равно что шапка-невидимка. Короче, я вам тут до вечера буду перечислять.
– Да этим цацкам цены нет! – восхищенно сказал я.
– Цена, братан, на все есть, – поправил меня Марченко. – Только загнать их не так просто. Скажем, перышко на Большой земле туеву хучу баксов стоит, но тут ты его толкнешь в десятки раз дешевле. Дороже у тебя никто не купит. И то – места знать надо. Есть такие, где тебе башлять не станут. Раскусят, что ты новичок, грохнут, цацки заберут и всех делов. Поэтому мой вам совет – если найдете хабар, сдайте мне. Я заплачу, не обижу.
– Мы подумаем, – кивнул я. – А где вы берете эти цацки?
– Долгая тема, – посерьезнел Марчелло. – Одно скажу – иной раз жопа кверху мехом вывернется, покуда ты это перышко или погремушку достанешь. А то можно и коньки отбросить. Здесь с этим запросто. Ладно, пацаны, башку не забивайте. Вы бы лучше погоняла себе придумали, а то другие перекрестят, надоест отмазываться.
– Зачем погоняла? – спросил я. – Что тут, зона что ли?
– В точку! – поднял большой палец правой руки Марченко. – Так и есть. Пусть аномальная, но зона. А погоняла нужны всем. Случись с тобой или, скажем, с прапорщиком Галунзе беда, когда счет на секунды идет, ты что в эфир кидать будешь? Спасите, помогите, с товарищем прапорщиком Галунзе неприятность случилась… Да тут половина даже не вспомнит его фамилию. А если дашь объяву, что с Гидроперитом ЧП, все сразу поймут. И время, опять же, сэкономишь. Ну так что насчет кликух?
– У меня фамилия Денисов, в школе Дэном звали, – задумчиво произнес Леха.
– Дэн – нормально, – одобрил Марченко. – Он посмотрел на меня: – А ты кем будешь?
– Я Артем, а буду… – я задумался. – Арчи!
– Тоже ничего, – согласился собеседник. – Дэн и Арчи. Звучит. Комбрига нашего зовут Батей, с прапорщиком тоже разобрались. Соседа моего по комнате Компотом кличут. Он до компота из сухофруктов сам не свой. Потом и про остальных узнаете.
Гость зевнул.
– Засиделся я у вас, пора и баиньки. Пока, пацаны! Держите хвост пистолетом. Завтра вам Галунзе покажет гидроперитную мать.
Марченко ушел, оставив на столе недопитую бутылку, однако леденец забрал с собой.
– Нормальный мужик вроде, – сказал я, когда мы с Лехой остались вдвоем. – Без понтов. Пришел, все рассказал.
– Нормальный, – откликнулся Леха, убирая бутылку в холодильник. – Только одно «но»… Ты помнишь, сколько он за тушенку предлагал?
– Помню. Полторы сотни за банку.
– Угу, – кивнул Леха. – Полторы. А ко мне до него другие мужики подваливали и предлагали пять сотен. Как думаешь, если мы ему хабар сдавать начнем, во сколько раз он нас наколет?
Глава 3
Спал я на удивление хорошо. Видимо, дал о себе знать стресс, а сон, как известно, лучшее от него лекарство. После водки.
Но пить мне уже не хотелось.
Утро началось с физзарядки под проливным дождем. Было еще двое новеньких – Филя и Кокос. Они прибыли с Большой земли на неделю раньше и тоже оказались в учебном центре. Надо сказать, там было немноголюдно: пополнения прибывали нечасто. Кроме нас стажировку проходили еще несколько офицеров из внутренних войск, но у них была особая программа, на занятиях мы не пересекались.
Росту Филя был богатырского, темные волосы зачесывал назад, отращивал пижонистые усики, ходил пружинисто и легко. Мощная грудная клетка выдавала в нем любителя потаскать в свободное время железо. Не удивлюсь, если он был большим любителем покрасоваться, попозировать перед зеркалом. Культуризм – еще та зараза, способная из нормального человека сделать самовлюбленного нарцисса.
