Дмитрий Казаков - Демоны Вальхаллы
– Святая Дева, – пробормотал сидящий рядом с Вильямом Арагонес и перекрестился.
Один из домов исчез в ослепительной вспышке и тут же запись окончилась.
– Это записано на Тгитонии-Пять, – кашлянув, сказал майор, – нашей колонии… бывшей. Оттуда сумел уйти только один когабль, он то и пгивез эту запись и еще кое-какие данные. Тепегь смотгим, что наши специалисты геконстгуиговали…
Защелкал пульт, на экране возник черно-белый рисунок виденной недавно ящерицы. На зубастой морде застыло недоуменное выражение, а передние лапы были угрожающе вскинуты.
– Итак, тгитонианец – так мы их условно назвали, – сообщил дед. – По стгоению тела видно, что в гупопашной они не будут иметь пгеимущества, – изображение крутилось и поворачивалось, показывая чужого с самых разных ракурсов. – Что касается их огужия…
Вильям честно слушал, но через пару минут перестал чего-либо понимать. Фразы вроде "позитронный накопитель" и "инверсионно-полевая среда" звучали для него столь же бессмысленно, как нечленораздельные завывания бурятского шамана, вздумавшего заклинать духов.
От того места, где расположился рядовой Гаррисон, здоровенный чернокожий легионер родом откуда-то с верховьев Конго, донеслось равномерное и довольно громкое похрапывание.
Ли сидел бесстрастный, точно статуя китайского бога, скорее всего думал о своем. Арагонес таращил глаза, но судя по недоумению в них, тоже мало чего понимал.
– Пгошу вопгосы, – сказал майор, выключая проектор.
– Разрешите, сэр? – маленький китаец ожил и поднял руку.
– Да, гядовой.
– А не выйдет ли так, сэр, что наше оружие, рассчитанное на людей, окажется неэффективным против тритонианцев?
– Э… да, – майор почесал щеку, глаза его забегали. – Нет оснований так полагать. Пуля – она всегда пуля и убивает любое живое существо, а в том, что наш пготивник живой, сомнений нет.
Шутка оживления не вызвала, разве что рядовой Гаррисон перестал храпеть.
– Еще вопгосы? – поинтересовался старый офицер. – Нет? Ну хогошо. Газойтись!
Легионеры дружно вскочили, провожая преподавателя.
– Кажется мне, – сказал Арагонес, когда тот скрылся в коридоре, – что за умными фразами они прячут только то, что ничего об этих тритонианцах не знают.
– Сунь-цзы сказал, – негромко проговорил Ли, – кто до сражения побеждает предварительным расчетом – у того шансов много. У нас, судя по тому, что о противнике ничего ни известно, шансов на успех нет вообще.
И покачав головой, бывший полицейский двинулся к двери.
– А кто такой этот Сунь-цзы? – шепотом поинтересовался Арагонес, уважительно глядя ему в спину.
– А я откуда знаю? – Вильям развел руками. – Какой-нибудь великий китайский полководец. Или философ. У них одного от другого не отличишь!
Металлический гриб боевого симулятора, торчащий на вершине бархана, застрекотал, подобно набитому кузнечиками лугу, воздух наполнился мелодичным свистом.
Вильям бухнулся в песок, отполз в небольшую ложбину. На собственном опыте убедился, что учебные пули из резины оставляют огромные, в кулак, синяки.
– Третье отделение – обходить слева! – сержант Фрезер ухитрялся рычать даже через наушники.
Вильям пополз вбок. Впереди дергались рубчатые подошвы ботинок Гаррисона, сбоку пропахивал борозду в дюне Огнен, легионер откуда-то из восточной Европы. Пули свистели над головой – симулятор не жалел боеприпасов.
– Вот чертова хреновина, – пробормотал Вильям, ощущая, как набившийся под бронежилет и обмундирование песок натирает кожу. – Гранатой бы ее…
Знакомство с гранатами прошло для новобранцев не очень удачно – одному парню оторвало руку, еще двоих отправили в больницу с контузиями.
– Третье отделение – огонь! – команда заставила Вильяма подскочить.
"Кобра" в руках шевельнулась, пули рванулись туда, где красная точка прицельного лазера совместилась со стальным грибом симулятора. Тот повернулся, полоса вздымающихся над песком фонтанчиков пошла прямо на Вильяма. Падая, бывший архивист увидел, как на гребне бархана появилась фигура с вытянутой трубой ракетомета на плече.
Третье отделение выполнило задачу – отвлекло огонь на себя.
Громко, так, что на мгновение заложило уши, крикнул что-то Огнен. Крик оборвался судорожным хрипом и тут же в эфир ворвался пышущий злобой голос сержанта.
– Что у вас там происходит, срань Господня? Что с Ашкрабичем? Рядовой Снарк, доложить!
– Не могу знать, сэр! Сейчас посмотрю!
Вильям поднялся, спешно подбежал к Огнену. Тот лежал на спине, раскинув руки, а вместо лица у него была кровавая каша.
– Э… он ранен, сэр… – Вильям заученным движением задрал сослуживцу рукав, приложил палец к запястью, – нет, мертв, сэр…
– То есть как – мертв? – изумился Фрезер. – Оставаться на месте! Сейчас я буду!
Ощущая, как судорога сжимает сердце, Вильям стащил с головы шлем. Горячий ветер словно терка прошелся по макушке, слизнул пот с затылка. За спиной послышались шаги, затем принадлежащий Гаррисону бас произнес:
– Он что, умер, клянусь крокодильей задницей?
– Да, – ответил Вильям, утирая лицо. – Мертвее, чем королева Виктория.
– Упокой Святая Дева его душу! – подошел Арагонес. – Как такое могло случиться?
– Видят духи, пуля угодила в щиток перед лицом, – Ли, как обычно, готов был ответить на любой вопрос. – Разбила его, а какой-нибудь осколок через глаз проник в мозг.
– Разве это возможно? – нахмурился Гаррисон. – Стекло ведь бронированное! Оно должно выдерживать удар настоящей пули!
– Кто знает, сколько эти шлемы валялись на складе, прежде чем их выдали нам? – с горечью сказал Вильям. – Любой из них может оказаться бракованным, клянусь четверкой!
– Это уж точно, – Арагонес перекрестился. Кое-кто последовал его примеру.
Спустя пять минут через гребень дюны с сердитым урчанием перевалил небольшой крытый вездеход. Выпрыгнувший из него Фрезер в мгновение протиснулся через собравшуюся вокруг тела толпу.
Сержант опустился рядом с Огненом на корточки, ловко расстегнул бронежилет, приник ухом к груди. Когда поднялся, лицо его было мрачным, а глаза метали молнии.
– Срань Господня, – проговорил он. – Вот уж чего не бывает хуже – терять солдат до начала боя. А вы чего встали? Вас еще ждет обратная дорога! Или вы забыли, что до базы двадцать километров. А ну – бегом, марш!
Вильям водрузил шлем на место, поставил винтовку на предохранитель и повесил на плечо. На душе было погано, как в брошенном жилище.
Сержант-наставник Фрезер выглядел довольным, как петух, отогнавший соперника от куриц.
– Слушайте меня, засранцы, – орал он, прохаживаясь вдоль строя, новобранцы в котором безуспешно пытались выглядеть бодрыми в четыре часа утра, – сегодня для вас торжественный день! Тот, кто покажет себя отличным парнем – останется в Легионе, а бабы и слабаки, – последовал гневный взгляд в сторону Вильяма, – вернутся туда, где им и место – в центры правосудия!
С того дня, как бывший сотрудник архива из Ливерпуля появился на базе "Инферно-1", прошел месяц. За это время он похудел, научился стрелять, рыть окопы в песке и бегать по изнуряющей жаре, навесив на себя десяток килограмм всякой ерунды. Лицо его покрыл загар, брюхо вечно грыз голод, а в мышцах прочно обосновались судороги.
Мозоли на ладонях успели затвердеть, а воспоминания о спокойной жизни – поблекнуть.
– Ну что, срань Господня, – закончил речь сержант, – вы готовы всыпать этим засранцам?
– Так точно, сэр! – в одну глотку рявкнули легионеры.
– Тогда получайте оружие, и да поможет вам Бог, – и Фрезер перекрестился.
Пока у оружейного склада выстраивалась очередь, с взлетно-посадочной площадки долетел равномерный гул. Там прогревали двигатели десантных флайеров, в тесных чревах которых легионерам предстояло трястись до места выброски.
Полевые учения предусматривали десант.
Позавчера выдавали новое обмундирование. К всеобщему удивлению, оно оказалось ярко-зеленым, с желтыми и алыми пятнами. С природными условиями на Тритонии легионеров ознакомить не сочли нужным, но тут даже до Гаррисона дошло, что воевать предстоит в джунглях.
Не сказать, что это сильно подняло боевой дух.
– Говорит капитан Николаидис! Погрузка – в четыре тридцать! – прошуршало в наушниках, едва Вильям надел шлем. – Командирам отделений обеспечить порядок!
Командиров назначили вчера по результатам общего тестирования. Неудивительно, что среди них оказался Ли.
– Стройся! – в бронежилете, разгрузке, с привешенными к поясу подсумками китаец выглядел толстым, как малорослый медведь, вот только лицо его, бесстрастное и узкоглазое, ничем не напоминало добродушную медвежью морду.
