Алексей Волков - Разрушитель
Кстати, интересно, частники это или государство? Наличие охраны говорило в пользу последнего, только ведь бизнесмены-олигархи тоже вполне могут нанять не то что милицию, хоть всю бывшую дивизию товарища Дзержинского. Если удастся деньги из банка получить или хранить их перед тем, как в анекдотах, дома.
В любом случае, хоть какие-то меры предпринимались. Вне зависимости от побудительных причин. Я же не против частной инициативы. Главное – не противостоять всему остальному государству и приносить хоть какую-то пользу.
К сожалению, дороги наши с колонной расходились. Неведомые борцы с катастрофой явно не собирались рисковать и размещать кадры в огромном мегаполисе. Хоть что-то сделали не через мягкое место.
Я еще раз сверился с картой, дождался нужного поворота и двинулся дальше самостоятельно.
Дорога неторопливо изгибалась, петляла, и первое время ехать пришлось не столько в сторону от Москвы, сколько фактически к ней. С какого-то достаточно высокого холма я краем глаза отметил такое, что поневоле остановил машину.
Над горизонтом стлался дым. Он поднимался из одной точки, но по удаленности точка та вполне вероятно имела немалую протяженность.
День выдался чудесный. Тепло, на небе ни облачка, в воздухе – ни ветерка, и лишь далекое свидетельство пожара портило картину.
Пальцы сами привычно извлекли сигарету. Я вышел из машины, привычно огляделся по сторонам в поисках возможной опасности, закурил.
На глобальное бедствие дым все же не походил. На пожар нефтехранилища – тоже. Тогда цвет был бы черным, густым, тут же явно полыхало что-то попроще – дома, лес, что-то в том же роде.
Бинокля я не имел. Разглядеть подробности не мог. И не помог бы тут бинокль. Разве что подъехать поближе. Лишь ясно – беспорядки явно нешуточные.
Как ни прислушивался, звуков не долетало. Автоматная пальба не столь громка, а до орудийного грома дела еще не дошли. Артиллерии требуются достойные цели, палить по воробьям, сиречь по отдельным гражданам, весьма накладно и бессмысленно. Громить же город явно ни к чему.
Фиг его разберет, идет там бой или обычный погром. Как вариант – просто пожар, разрастающийся из-за нехватки воды. Равно и пены с прочими добавками.
Попытки прикинуть, где же горит, успехом не увенчались. Необязательно в самой Москве, с тем же успехом – в каком-нибудь из ближних поселков.
Ладно. Может, у Валерки какая-нибудь информация есть? Если их таинственный центр – действительно серьезное учреждение, обязана быть. Им же новый мир строить, а для этого не мешает знать, что в старом деется.
Докуренный «бычок» полетел на обочину. Я в последний раз огляделся, убедился в отсутствии присутствия хотя бы живой души или мертвого тела и полез за руль.
Какое-то время ехалось спокойно. Лишь на очередной развилке, куда выходила одна из московских дорог, застыл усиленный милицейский пост, даже не с одним бэтээром – с двумя, а рядом с ним – добрый десяток задержанных машин носами прочь от столицы.
Мне тоже был сделан соответствующий жест, и я притулил «Ниву» чуть в сторонке.
– Прапорщик Гуляев! – тренированно отдал честь подошедший блюститель порядка.
Следом за ним притопал солдатик-автоматчик. Лицо солдатика было напряженным, а руки лежали на оружии. Еще хорошо, пока не целился.
– Чем могу? – Я привычно протянул документы.
Бровь прапора чуть вздернулась, мол, тоже мне, выискался, но корочки и бумаги он взял, скользнул по паспорту, сравнил фотографию, затем попалось ветеранское удостоверение.
– Куда путь держим? – привычно протянул милиционер.
– К сыну. Он должен быть тут, неподалеку от Москвы. В столицу заезжать не собираюсь.
– Нечего сейчас делать в столице, – обрубил прапорщик. – Только на неприятности нарываться. Видите, как деру дают?
Он махнул рукой в сторону застывших автомобилей. Большей частью – дорогих иномарок. Некоторые водители вышли, следом выбрались и пассажиры. Женщины, дети, мужики… Их старательно проверяли постовые.
– Чего это они?
Удостоверение явно сработало и на этот раз. Свидетельство моей былой принадлежности к братству людей в форме. Пусть это было давненько, но все-таки минимум наполовину я изначально был своим.
– Беспорядки, – вздохнул прапорщик. – Толком понять трудно, но ситуация явно пока вышла из-под контроля. Повсюду толпы, имеются человеческие жертвы. Чего хотят – пока тоже неясно. Местами столкновение переросло в настоящие бои.
– Порядка, наверное, хотят. И еды, – предположил я. – По нынешним-то временам.
Гуляев кивнул, соглашаясь. Не то чтобы он оправдывал взбунтовавшуюся часть горожан, однако хотя бы отчасти понимал их. Как не понять?
– Эх, найти бы того, кто Катастрофу устроил! – мечтательно протянул прапорщик. – Да в самое пекло заварушки кинуть! Жаль, не добраться. Наверняка где-то за бугром сидит!
– За бугром в точности то же самое. Какой им смысл самим себе подлянку делать? Лучше всего далекой Африке или Афгану. Там Катастрофа наверняка осталась практически незамеченной.
– Это точно, – неожиданно согласился милиционер. – Чем примитивнее, тем безопаснее.
Я протянул сигареты, и прапорщик благодарно взял одну. Солдатик позади давно расслабился, лишь порою излишне нервно оглядывался в сторону далекой столицы.
– Их-то зачем держите? – Я говорил как человек, априори находящийся вне подозрений. Вдруг решат покопаться в машине?
– Мало ли… Может, как раз заводилы и бегут, – пожал плечами прапор. – Хотя вряд ли. Сдается, как раз этих и били. Или им померещилось, что их побьют. Но велено никого дальше не пропускать. Сами понимаете, пойдут слухи, сплетни, потом еще хреновее будет. Словно нам одной Москвы мало!
– Вдали ситуация не та. Нет столь явного разделения. Кого бить – решительно непонятно. Революции в России всегда начинаются со столиц. Семнадцатый год, перестройка, девяносто третий, сейчас…
– Думаешь, революция? – уловил мысль прапорщик.
– Откуда я знаю? Но где проезжал, все относительно спокойно. Разве что опять братки появились. Шалят по-крупному. Как же без отморозков? Ваш брат понадобится – не найдешь.
– Говорят, чрезвычайное положение введут, – многозначительно приподнял глаза вверх собеседник. – Тогда посмотрим, чья правда, бандитов или наша?
– Давно пора. На то и власть, чтобы не бороться, а предотвращать.
– Это точно, – вновь согласился прапорщик.
Со стороны Москвы неслась еще одна машина, следом за ней – другая, и ей уже преграждали путь.
– Я поехал? – Вопрос прозвучал полуутвердительно.
Милиционер замялся. Он видел во мне своего человека, тем не менее есть такая вещь – субординация.
– Подождите, – наконец изрек прапорщик и прямо с моими документами направился туда, где рядом с бронетранспортером стоял явный начальник поста.
Весь доклад занял от силы минуту. Начальник покосился в мою сторону и кивнул. У него хватало забот помимо моей скромной персоны. Тем более, мой путь проходил мимо столицы и не из нее.
– Счастливого пути! – Прапорщик вернул бумаги и взял под козырек. – И будьте осторожнее. Местами шалят. Старайтесь не останавливаться.
– Вам тоже удачи!
Вдали уже виднелись очередные машины, и служба постовых явно не обещала быть на сегодня легкой.
Все относительно. Находящимся сейчас в Москве приходится намного хуже.
Четырнадцать дней до времени ЧЗа всю мою довольно богатую событиями жизнь попадать в камеру мне не доводилось. В полном соответствии со словами классика, я чтил Уголовный кодекс. В старые годы – полностью, в последующие – насколько это возможно. Неуплату налогов в расчет не беру. Нет смысла платить государству, которое готово обобрать тебя как липку, а затем использовать полученное на прихоти многочисленных депутатов или на продвижение заведомо вредных программ. Армию развалили, образование – тоже, а остальное пусть оплачивают чиновники. Раз уж они насилуют мою страну и народ, не считаясь с мнением населения.
Что же до некоторых случаев – так справедливость гораздо выше установленных правительством законов. Власть принимает правила для защиты от простых людей, но мне ли покорно воспринимать навязанное?
Но тут господь миловал – вплоть до сегодняшнего дня. Ему тоже явно не по душе был присосавшийся к власти жадный и невесть что возомнивший о себе продажный сброд.
Не считая нескольких армейских залетов на губу, можно сказать, мне везло. Вплоть до сегодняшнего дня.
Еще бы знать причину столь резкой перемены судьбы!
Я старался соблюдать внешнее спокойствие, а сам лихорадочно размышлял – что стало известно властям? Даже обидно залететь накануне событий!
Везли меня не в милицию. И не в крохотную местную тюрьму, игравшую роль пересылочной – на большее наш городок не тянул. Хоть это хорошо. Как-то не слишком хотелось оказаться вместе с уголовной братией. О нравах в камерах я знаком больше понаслышке, вернее – из фильмов, но этого достаточно, дабы не иметь ни малейшего желания изведать «прелести» мест заключения. Драки, унижения… Нет уж, увольте!
