Юрий Валин - Окраина. «Штрафники»
Андрей тщательно затушил окурок, щелчком отправил за кадку искусственного мини-кипариса. Встал и, не оглядываясь, отправился вниз. Работа есть работа. А оглядываться необязательно. Тем более за спиной никого нет и быть не может. Никакие криминалы в прятки с тобой играть не будут. Нужно было бы, так уже прирезали бы. Только нет здесь никого.
Как раз проходил у входа, как напомнила о себе рация. Капитан сказал, что у них ничего нового. Андрей согласился — нового у него тоже не наблюдалось. Страх дурацкий, так и он уже не новость. Впрочем, насчет страха докладывать незачем — менты и сами-то…
Черт, неужели они там, в «Газели», тоже очкуют? Может, это психическое? Этакая заразная долгоиграющая паника? С нормальной паникой Андрей был неплохо знаком. Но здесь с чего бы трястись? У группы в машине оружие. Дело известное: «АК» отнюдь не всесильный магический жезл, но, когда сжимаешь машинку с полным магазином, однозначно легче становится.
Андрей шел вниз, в зал для боулинга. Вообще-то, следовало оттуда начинать. Подземелья-подвалы, опять же выход к коллекторам. Зона повышенной опасности. Там, правда, не то что мышь, даже блоха не проскочит. Новое оборудование, полная компьютеризация, чистота и порядок.
В боулинге свет над дорожками был выключен, но и так споткнуться трудновато. Только вот… Андрей стоял под самым светильником и испытывал изнуряющую уверенность, что сейчас свет погаснет. Ладно бы старый «Боспор» — там бы и ощупью выбрался. А здесь зацепись за любое кресло — колену хана. В темноте вообще не выползешь.
Фонарик же есть!
Андрей удивился приступу накатившего ужаса. Ведь чуть не побежал сломя голову. Что там такое Шурик Шурикович говорил про проверенные нервишки и душевное здоровье? Лоханулись в госпитале. Ведь предчувствовал совершенно точно — вырубят свет и врежут перекрестным, из двух стволов. В одном углу даже шевельнулась тень, смутная, правда, но кто-то определенно вскидывал оружие.
— Не, лечиться я больше не хочу, — вполголоса сказал Андрей пустынным дорожкам и вытянувшимся по стойке «смирно» кеглям. — Я сейчас пройдусь до конца, потом сяду и включу телевизор. Ящик вроде не оговаривался, а следовательно, не запрещался. А утром Таньке позвоню. Дочь умная. У них там, на телевидении, про геопатогенные зоны и случаи массового умопомрачения все назубок знают. Они сами в «Останкино» сплошь шизанутые.
«Боспор» молчал. Ждал чего-то скучно и терпеливо. Даже затхлостью и пылью откуда-то потянуло. С системой воздухочистки что-то?
Андрей хмыкнул. Что там с вентиляцией может случиться, если ее еще два дня назад в экономичный режим перевели? Страхи страхами, а денежки руководство мультиплекса считать умеет. И пора определиться — или криминала бояться, или геопатогенных зон, или лично-индивидуального соскальзывания в старческий маразм. Вон, уже страхи пошлые навалились — охотятся на тебя. Угу, ниндзя-черепашки-чебурашки с бесшумными «винторезами» наперевес. Кому ты нужен, инвалид?
Тьфу, вечерние таблетки забыл сожрать. С этим нелепым брожением по мультиплексным потемкам ночь может совсем нехорошей оказаться. Опыт имелся — стоило пренебречь дежурным приемом препаратов, колено начинало так свински себя вести, что… Пару раз Андрей до утра дотерпеть не мог — вызывал «неотложку». Когда ежедневно жрешь таблетки по расписанию, не геопатогенных зон нужно опасаться, а запамятовать о приеме спасительной дряни.
Андрей полез за чехлом от полевой аптечки, в котором хранил лечебную химию, но тут ожила рация. Ого, уже 23.30. Очередной сеанс связи.
— Хьюстон, станция «Боспор» продолжает полет нормально. Происшествий нет.
— Шутите, Андрей Сергеевич? Вы там не на «допинге», случайно? Нам здесь как-то тягостно. Юморить вроде не в масть.
— Что так?
— Погода, видно. Опять дождь со снегом зарядил. Вы точно не употребляли?
— Да с какой стати? Полагаете, я здесь бар разграбил? Доверять людям нужно, капитан.
— Я доверяю, — «Тоон» металлически вздохнула. — Просто у нас здесь мысли всякие разные возникают. Меланхолические. Принять бы для умиротворения души капель пятьдесят.
— Вы вокруг «Газели» погуляйте, взбодритесь. Я сейчас до комнаты охраны дотащусь, кофе выпью. Здесь кофеварка здоровенная — на взвод хватит. Как у вас с кофе? Может, пришлете бойца? Или все заходите. Все равно тишина стоит.
— Именно, что тишина. И вообще, у нас инструкция.
— Ну, тогда до связи.
Комната охраны была, собственно, не комнатой, а тремя смежными помещениями. Раздевалка, собственно дежурное помещение, с двумя десятками мониторов наблюдения, и комната отдыха. Андрей налил кофе, кряхтя опустился на черный псевдокожаный диван. Кофе был так себе, колено настойчиво напоминало о себе жарким подергиванием. Ладно, ладно — следующую кружку закусим пилюлями. Андрей положил перед собой чехол «второй помощи». Промедола и трампапама в потертом камуфляже давно не было. Жаль, армейский трампапам умел снимать практически любые проблемы.
Глотнув кофе, Андрей глянул в сторону телевизора. Включить, что ли? Как раз полночные новости. В последнее время есть чему подивиться — то в Австралии гигантские медузы на берег миллионами прут, то еще один вид смертельного гриппа по свету гулять двинулся. Да и местным происшествиям изумишься — вот давеча нудистская демонстрация на Большом Каменном мосту приключилась. Два десятка человек, что-то скандируя, побросали одежду и сиганули с высоты в воду. Четверо так и не вынырнули. Насчет чего протестовали голозадые, понять было трудно, мнения прессы разделились, а компетентные органы хранили таинственное молчание. Только мэр долго и яростно обличал прыгунов, напирая на то, что в виду стен древнего Кремля приличный гражданин должен топиться благопристойно, в полностью одетом виде.
Ну их к черту, эти новости. Андрей поставил кружку и, морщась, осторожно помассировал колено. Собрать сустав врачи собрали, только боль выгнать так и не смогли.
Свет стал тусклым. Андрей с тревогой вскинул голову. Если с электроснабжением что-то серьезное, хлопот до утра хватит. «Аварийку» вызывать, утрясать с полицией неурочный визит энергетиков. То-то капитан со своими вскинется.
Минутку, это что за светильник бледноватый? Он же вроде не такой висел.
Глюк пришел. Не тот, что немецкий композитор, а тот, что с «белочкой» нежно дружит.
Андрей по-прежнему сидел на диване. Только непосредственно этот диван с поддельной кожей ничего общего не имел. Андрей, не веря, пощупал серый дерматин. Очень натуральный. Шутки памяти. Диванчик из тех, что в изобилии производились мебельными комбинатами на закате развитого социализма. В старом «Боспоре» когда-то точно такие стояли.
Беспомощно оглядываясь, Андрей сообразил, что сидит в закутке у кассового зала. Старого кассового зала. Когда-то кассирши здесь чай пили. Вот и стол — одинокая чашка в зеленый цветочек и тусклый металлический электрочайник, той породы, что, выкипев, взрывается, как «РГД»[3] Вешалка, серая тумбочка, пачка чая. Хороший чай, со слоником. «Индийский», значит.
Да что же это такое?!
Андрей подскочил, колено кольнуло болью. Пришлось опереться о крышку стола. Рядом с чашкой лежал знакомый камуфляжный чехол аптечки. Блин, и джинсы черные на ногах остались, и отключенный мобильник в кармане. Свитер с капюшоном, ремень охранницкий на месте, — фонарь съехал по центру и теперь неприлично болтался между ног.
Андрей поправил позорящее вооружение. Галлюцинация. Может, результат таблеток? Ведь не один килограмм уже сожрал. Совсем беда — частично сам-тот, а бред так плотненько вокруг концентрируется. Андрей толкнул блеклую бумажно-деревянную дверь — точно, кассовый зал. Темный и пустой по ночному времени. Слева кабинки касс — вот лежат листы планов мест зрительного зала. Андрей прохромал дальше — в застекленном помещении кассового зала было относительно светло. Видна Бирлюковская: довольно плотно движутся машины, снизу, от платформы, припозднившийся пеший народ проходит. Андрей нашел глазами полицейскую «Газель» — сидят без огней.
Наличие нормального мира слегка успокоило. Может, еще ничего, подлечат. Нам не привыкать. Даже чуть-чуть забавно. Андрей поднял фонарь, направил на табло над кассами. Сеансы — 10, 12.30 и так далее. В малом зале первый начинается в 9.30. Что ныне демонстрирует кинотеатр, неизвестно, — места для плашек с названиями худфильмов, выведенными неизменной синей краской, пусты. Так далеко бред не распространяется. Ну-ка — Андрей перевел луч фонаря на вывеску рядом с входом в администраторскую: «Сегодня вас обслуживают: сменный администратор… кассиры… контролеры… киномеханики…» Пусто. Нет нынче обслуживающей смены, что и неудивительно. Ночь нынче. Бредовая.
Андрей помотал головой, оглянулся. За стеклами продолжалась жизнь. Две девицы безуспешно ловили машину недалеко от «Газели» с группой прикрытия. Левее мигал огнями ночной магазинчик. Все как обычно. Только ничего этого никак не могло быть. Хотя бы потому, что никаких стекол здесь нет. И кассового зала, облицованного грязновато-светлым мрамором, тоже уже нет. Стена здесь у нынешнего «Боспора» замурованная. И вовсе не кассовый зал внутри, а задняя часть кафе с караоке. А рядышком комнаты охраны. Шел бы ты, убогий, да обдумывал, стоит ли кому о таком наваждении рассказывать.
