Андрей Ливадный - Черная Пустошь
Митрофан сел на стул и вдруг принялся раскачиваться, монотонно барабаня пальцами по столу, что-то напряженно обдумывая.
— Ну, хоть какую-то зацепку дайте! Ведь не просто так ко мне явились?
Апостол кивнул.
— Слух прошел, что ты выступил посредником в крупной сделке между Ковчегом и техносиндикатом. Речь о поставке крупных партий оружия, верно?
— Ну, допустим, — без особого энтузиазма признал Митрофан.
— По нашим сведениям, всего ты взялся провести пять больших караванов от Слободы до тамбура. Но провел только два. Почему?
— Да технос треклятый! — Митрофан вновь разнервничался. Встав, он подошел к встроенному в стену шкафу, достал оттуда початую бутылку водки, три стопки, но, перехватив взгляд Саида, отрицательно покачавшего головой, с тяжелым вздохом поставил все обратно. — Раньше как было? — Торговец страдальчески покосился на бутылку. — Через заросли металлокустарников можно было спокойно путешествовать. Никто и не узнает заранее, где караван пройдет. Нанимаешь мнемотехника, он берет под временный контроль ближайшего крупного механоида и попросту гонит его в нужном направлении, заставляя прокладывать широкую просеку. Я так десятки раз поступал! А теперь все засеками проклятых скоргов перегорожено, ни один механоид не проломит! И заросли автонов видоизменились, стали похожи на огромные металлические деревья, оплетенные нитями серебристой паутины. Да что я вам рассказываю, сами небось видели!
— Ты выпей, — разрешил Апостол. — Только не усердствуй.
Митрофан благодарно посмотрел на него, схватил вожделенную бутылку, вернулся к своему стулу, сел, приложился прямо к горлышку и, шумно выдохнув, продолжил:
— Оставалось еще несколько старых троп, вот по ним и пришлось груз переправлять. Первую партию доставил, а со второй проблема вышла — какая-то местечковая банда, совершенно озверев от лишений, решилась напасть…
— Вот с этого места поподробнее. Ты сам сопровождал груз?
— Естественно. Разве кому доверишь?
— Ну и как выпутался?
— А сам до сих пор не знаю! — Митрофан икнул. — Зона помогла!
— Ты по существу давай. Не отклоняйся от мысли. О чудесах поговорим на досуге.
— Охрану они из засады положили. — От мрачных воспоминаний на лицо Митрофана набежала тень. Видно, психика торговца серьезно пошатнулась с той поры, как технос начал завоевание Пустоши, слишком быстро и сильно алкоголь ударил ему в голову. — Бежать мне было некуда. — Глаза Митрофана налились кровью, подбородок мелко задрожал. — Два армейских вездехода разве устоят под огнем десятка армганов? Помирать я тогда собрался, почуял, конец настал! — Митрофан вдруг подался вперед, грохнув кулаком по столу. — Но обломались налетчики! Всех моих парней поджарило, — вдруг пьяно запричитал он, — лежат, горелым мясом воняют, с автонов на них уже серебристая дрянь капает, глядишь, вот-вот сталтехами вставать начнут, а у меня ноги отнялись, словно парализовало.
Апостол встал, зачерпнул кружкой воды из бака, плеснул Митрофану в лицо.
— Как выжил, спрашиваю! — неожиданно рявкнул он.
Митрофан осел.
Через минуту, придя в чувство после внезапно начавшейся истерики, он глухо заговорил, продолжая прерванный рассказ:
— Сталкер меня спас. Сначала, когда те, из засады, стали к тропе спускаться, первый из них вдруг словно споткнулся — башку ему снайперским выстрелом разнесло, остальные оцепенели, замешкались, так по ним тут же очередью из «карташа». — Торговец поежился. — Только ошметья кровавые по сторонам полетели. Из крупнокалиберного «ИПК» да в толпу… такое увидишь, потом неделю спать не будешь…
— Не отвлекайся! — буркнул Саид.
— Да я и говорю: только трое уцелели, бросились назад, в заросли, ну я над бортом приподнялся…
— Так у тебя же ноги отнялись? — напомнил Апостол.
— Прошло все! Клин клином вышибают! — выкрутился Митрофан. — Бежать не могу, а привстать — привстал. Гляжу: тень вдогонку метнулась. Не поймешь, человек ли? Худой, быстрый, на сталтеха похож, какие-то лохмотья на нем, а «ИПК» тяжеленный несет, будто игрушку, еще и ножом в другой руке поигрывает. В общем, жутко мне опять стало. Как тех троих он догнал, врать не стану — не видел. Минуты две прошло — возвращается.
— Опиши его. И подробнее! — потребовал Апостол.
— Худой. Экипировки нет совсем, даже дыхательной маски. Лицо осунувшееся, глаза ввалились, рукава одежды оторваны, кожа загорелая такая, только загар ненормальный, пепельного цвета.
— Ранения у него были? — уточнил Саид.
— В том бою его даже не поцарапало. А вот старые были, — закивал Митрофан. — Строчкой, через грудь, словно от очереди. Еще на бедре пара серебристых шрамов, да на лице пятно проказы по щеке, мимо глаза, к виску. Я, как такое увидел, совсем растерялся. Думаю — точно, сталтех. Сейчас меня добьет и пойдет дальше по своим делам.
— А он?
— Он дверцу вездехода открыл, сумрачно так на меня посмотрел, потом залез внутрь, «ИПК» между сиденьями положил, расслабился, как будто обмяк, словно пружина у него внутри ослабла, а затем глухо говорит: «Поехали, отец, место плохое».
— Что дальше было?
— Странный он. За всю дорогу только пару фраз проронил, и то как в забытьи. Сказал: «Есть хочу. Желудок сводит». Ну, у меня тут же от сердца отлегло, думаю, раз про еду заговорил, значит, точно не сталтех. Сюда мы без происшествий добрались, я его на радостях накормил, комнату дал, так он пару суток провалялся, просыпался только, чтобы поесть. Потом ничего, оклемался немного.
— Как его местные встретили?
Митрофан махнул рукой.
— Бычьё. Конечно, с расспросами полезли, а он молчит себе. Вообще неразговорчивый. Из него слово только клещами вытянешь. А у нас нелюдимых не любят. Ну, сами посудите, кто разберет, что у него на уме? Только Аскету на мнение других наплевать. На третий день, как только отоспался, вышел в общий зал, сидел, никого не цеплял, да сталкеры сами к нему полезли, вот он пару морд и своротил. Тоже — молча. С тех пор к нему вообще никто без дела не подходит.
— Аскет, значит?… — Апостол глубоко задумался. — А что между собой сталкеры говорят?
— Да разное, — ответил Митрофан. — Никто ведь не знает, откуда он вообще в Пустоши появился. Есть тут у меня один мнемотехник недоделанный, так он утверждает, будто бы главный метаболический имплант Аскета работает в форсированном режиме, оттого тот и худющий, как призрак, сколько его ни корми.
— А каких-то клейм, татуировок никто не замечал? — спросил Саид.
— Я видел, — кивнул торговец. — Относительно татуировок врать не стану, а вот на поверхности его имплантов клейма Ордена стоят. Это точно.
Саид с Апостолом переглянулись.
— Где он сейчас?
Митрофан ждал и боялся прозвучавшего вопроса.
— Ну, Аскет — он вообще странный. Когда захочет, уходит, когда в голову взбредет, возвращается.
— Зачем уходит? Куда?
— Ходит за артефактами. А вот куда, не знаю. Он одиночка. Напарников с собой никогда не берет, хотя некоторые сталкеры набивались к нему в компаньоны, возвращается всегда с добычей, но на любые вопросы отвечает односложно или вообще отмалчивается.
Апостол кивнул.
— Митрофан, а теперь подумай и скажи: куда ушел Аскет. Я тебя предупредил, засчитываются только честные ответы.
Торговец вновь заерзал на стуле. Он уже понял, что Аскет именно тот сталкер, которого ищут адепты Ордена. Он им нужен. Причем живым. Но как им сообщить, что несколько часов назад послал Аскета практически на верную гибель, да еще вслед ему отправил троих боевиков Ковчега?
— Ну?! — Апостол был неумолим.
— Он пошел к Выгребной Слободе.
— Зачем?
— Ищет безопасную тропу. Мне еще три каравана нужно до тамбура провести!
— Ясно. — Апостол встал. — Еще что-то можешь добавить? — угрожающе спросил он.
Митрофан сжался.
— За ним трое боевиков Ковчега идут по следу. Тропу помечают.
Саид вдруг хищно оскалился.
— Это уже их проблемы, — произнес он, герметизируя шлем.
— А я? — Митрофан инстинктивно вскочил.
— Сиди уж, как сидел, водку хлебай. — Тяжелая рука Апостола легла ему на плечо. — С егерями мы сами разберемся. Если правду сказал, всё старое забудем.
— А если он того… Погибнет вдруг?! Он же совсем безбашенный! Сам идти вызвался! Между городищами решил пробраться!
— Его уже технос однажды пытался убить, — неожиданно произнес Апостол, убирая руку с плеча торговца и герметизируя шлем. — Не вышло, — глухо прозвучал его голос, воспроизведенный через аудиосистему. — Ты, главное, пасть на замок закрой и не вздумай сболтнуть кому-то о нашем разговоре.
— Постой, Апостол, а караваны?! — вдруг опомнился Митрофан.
— Вот тут уж сам выкручивайся, как хочешь, — обернувшись уже на пороге, ответил сталкер. — Аскет к тебе не вернется, факт.
