Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Петербург
Мягко, но быстро уйдя по диагонали влево и вперед, я одновременно так же мягко взялся за ствол автомата. После чего потянул его, закручивая так, чтоб палец «Ратника» соскользнул со спускового крючка. Получилось. Ну и всё. Теперь, когда АК-12 перестал быть верным другом невежливого «Ратника», я вполне могу использовать автомат, как мне заблагорассудится, – например, в качестве средства для удушения противника.
Со стороны это выглядело, наверное, немного странно, непохоже на классические сцены из боевиков. Просто один мужик эдакой кошачьей тенью молниеносно обошел вокруг другого мужика с автоматом, в результате чего АК-12 сменил хозяина, и вот уже мужик номер один душит этим самым автоматом камуфлированного «Ратника», одновременно прикрываясь его телом от нацеленных на него арбалетов и винтовок.
– Ребята, давайте жить дружно, – как можно более миролюбивым голосом произнес я, одновременно усиливая давление на горло «Ратника», так как тот вздумал дернуться.
– Ну да, – очнулся от шока Толян. – Мы ж это… С миром пришли, ага. Нам с вами биться без надобности.
И вдруг, разглядев что-то знакомое под широким козырьком массивного кавалерийского шлема, надетого на голову одного из «ратниковых» бойцов, заорал:
– Федька! Это ж ты, а? Рожу-то железной шапкой прикрыл, родная мамка не узнает!
– Таллий? – неуверенно произнес тот, кого я мысленно окрестил «Кавалеристом». – Ты, что ли? А чо грязный такой, будто из могилы выполз?
– Дык я из нее и выполз! – радостно заорал Толян, вылезая из катера. – Вернее, меня вот этот парень спас, Снар. Боец обалденный, мы с ним и Оператора грохнули с его шайкой, и кучу осмов в капусту покрошили.
Я мысленно пожал плечами. Ну, мы так мы, ну кучу – так кучу. По крайней мере, процентов десять правды в словах напарника было. Ну и ладно. У других зачастую и того нет.
– Ну, если он такой молодец, пусть нашего командира отпустит, – решительно заявил кирасир с арбалетом. – А то не успел сойти на берег, и сразу давай крутизну показывать. Нехорошо.
– Нехорошо обзываться и оружием в мирных людей тыкать, – сказал я, ослабляя давление на горло «Ратника». – Ну, мы договорились, мир-дружба-жвачка?
В это время наверху несколько раз глухо бумкнуло, раздался жуткий крик боли.
– Нормально все, – прохрипел «Ратник». – На тебе ж не написано, кто ты, а белоглазые в последнее время навострились маскироваться под людей.
– Лады, – сказал я, отпуская пленника и возвращая ему автомат – правда, с отомкнутым магазином. Я многое в жизни видел и по глазам вполне смогу понять, собирается ли человек, примыкающий магазин к оружию, стрелять в меня.
«Ратник» не собирался, хотя был явно раздосадован происшествием.
– Лихо ты меня, – сказал он, глядя вверх, словно пытаясь разглядеть сквозь нависший берег, что творится внутри кирпичного укрепления. – У нас сейчас с людьми не очень, бойцы нормальные нужны до зарезу. Присоединяйся к нам. Поможешь раздавить людов, народ тебя не забудет, отблагодарит достойно…
Он говорил что-то еще, но до меня вдруг стали как-то плохо доходить его слова. Нет, я понимал смысл сказанного, но в то же время мне показалось, что внутри моей головы раздался чей-то тихий, смутно знакомый голос. Слов было не разобрать, но этот слабый, едва заметный фон наложился на последние слова «Ратника» и помешал понять их смысл. Но я на всякий случай кивнул.
– Ладно, договорились. Помогите мотоцикл вытащить. Он полностью бронированный, плюс там боеприпасы кое-какие, могут пригодиться.
«Ратник» кивнул, хлопнул меня по плечу.
– Вот это дело. Меня Титаниумом звать.
– Класс, – кивнул я. – У вас поп химиком, что ли, был по совместительству?
– Да нет, мода такая была раньше, детям имена давать по названиям металлов, – скривился «Ратник». – Кого по-нашенски, кого по-латыни обзывали. В общем, для своих я Тимофей, без всяких там заковыристостей. Федьку вон тоже в детстве Феррумом окрестили. А этих двух теперь Генкой и Колькой кличут.
– «Серебро» и «Никель»? – предположил я, помогая крепким парням вызволить колесо мотоцикла, застрявшее в палубе.
– Ага, Аргентум и он самый, – осклабился «Кавалерист». – Эх, хороша у тебя машина, Снар, а особенно пулеметы.
– Хороши, – согласился я, прислушиваясь к себе – не раздастся ли вновь в моей голове тихий голос? Но пока ничего похожего не было. Может, показалось? – Просто замечательны, только патронов нет.
– С этим мы чего-нибудь придумаем, – кивнул «Ратник» по имени Тимофей. – Есть у нас от этой болезни средство.
* * *Их осталось всего-то чуть больше полусотни, бойцов, защищающих Кронверк, – так теперь они называли крепость, созданную ими на месте Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ранее Петропавловская крепость и Музей составляли единое целое. Случалось, мутанты в окрестностях принимались паскудить, сбиваясь в стаи и убивая мирных жителей, чьи деревеньки ютились возле Крепости, словно медвежата возле взрослой и опасной медведицы. Тогда из Петропавловки выходил хорошо вооруженный гарнизон бойцов, и плотоядным мутантам приходилось несладко.
Меньший гарнизон размещался в Музее, из окон-бойниц которого было удобно прикрывать отряды воинов. А с тыла не особо защищенный Музей, в свою очередь, прикрывали пушки Крепости…
Все рухнуло в одну ненастную ночь. Ливень хлестал по разрушенному городу, в котором на удивление отлично сохранились и Петропавловка, и Музей, будто сама природа берегла великие памятники истории России. Завывания ветра и струи падающей воды заглушили все посторонние звуки.
А под утро в Крепости началась резня.
Никто не знал, откуда появились нападающие с неестественно белыми глазами – может, вылезли из тайных подвалов, а может, под покровом ночи взобрались на не особенно высокие стены. Но это уже было неважно.
– Люд…ыы… – только и успел выкрикнуть комендант крепости, когда его горло захлестнула петля, сплетенная из человечьих волос. С той поры выжившие так и прозвали белоглазых – люды.
А выживших-то в Крепости осталось немного. Десятка два уцелевших смогли покинуть ее, переплыть Кронверкский пролив и добраться до Музея. Остальные погибли страшной смертью, и их отрубленные головы, выставленные на стене Крепости, долго еще гнили на потеху воронам и мелким рукокрылам.
Музей укрепляли спешно, выведя наружу, за хлипкую стену, громоздкую и габаритную технику, что многие годы так и стояла на широком музейном дворе под открытым небом. И укрепили достойно. Люды несколько раз пытались штурмовать Кронверк, но обломились неслабо, потеряв при этом сотни две бойцов. Дело в том, что в артиллерийском музее с пушками и другим вооружением было даже получше, чем в самой Крепости.
