Александр Афанасьев - Нет пути назад
– Вы тоже поддерживали ирландских сепаратистов, князь!
– Да, но не я и не мы – причина его появления. Причина его появления – вы и ваше людоедское государство. Вы пришли на остров войной и захватили его. Потом вам стал нужен остров, но при этом вам не были нужны люди. Вам просто нужно было место для того, чтобы пасти ваших проклятых овец точно так же, как и монголо-татарам нужно было место, чтобы пасти свои бесчисленные табуны и стада. Тогда вы огородили землю, выгнали с нее людей и бросили умирать. А теперь вы удивляетесь, почему они убивают вас?!
– А как насчет Кавказа, а? Что такое Красная Поляна?[79]
– Кавказ… Мы долгие годы покоряли Кавказ, это верно, сударь. И мы покорили его. Но вовсе не для того, чтобы пасти там овец. На Кавказе нет ничего такого, ради чего стоило бы лить кровь. Только горы. Но мы были вынуждены вступить в войну для того, чтобы обезопасить свои южные границы. Чтобы прекратить набеги. Вы можете копаться в нашей истории сколько угодно, но вы никогда не найдете в ней того, что вы сделали с крестьянами в Ирландии. Что вы сделали с ткачами в Индии[80]. Вы паразиты, сударь. Нация-паразит. Вы приходите и делаете людей рабами, в то время как мы приходим, протягиваем руку тем, кто живет на этой земле, и говорим: пожмите нашу руку и станьте равными нам!
Граф Сноудон резко вскинул голову.
– Да, сударь, нас намного меньше, чем вас, это так. И мы никогда не могли себе позволить заваливать противника трупами, как делали это вы. Но наш остров дал миру больше, чем вся ваша Империя. Наш остров дал миру образец, который сейчас копируют все, образец жизни.
– Что?!
– Не перебивайте, дослушайте до конца. Да, мы ведем войну. Эта война проходит через века, но мы ведем ее, потому что вынуждены ее вести. И эта война, сударь, идет за то, чтобы каждый народ в Европе получил достойное место в великом концерте наций. Чтобы каждый народ познал вкус свободы и жил с гордо поднятой головой в мире с другими народами. Вы, сударь – вы и Германия – разорвали Европу, разорвали Азию, перемололи в пыль десятки народов и поглотили их, не оставив от них и следа. Да, мы воюем против вас, воевали и будем воевать. Вы можете утопить наш флот, вы можете разбить нашу армию, вы можете даже уничтожить нас до последнего человека, как вы мечтаете это сделать, князь. Но наши идеалы бессмертны, и это идеалы свободы. Вы еще увидите их, как люди видят восход солнца, даже если их уже не увижу я. Честь имею.
Я немного помолчал. Потом плюнул на землю.
– Чести вы не имеете, это раз. Второе, я привез вас сюда не для того, чтобы выслушивать ваши лекции о свободе. Не слушай его, ибо он – лжец и отец лжи, что у тебя может общего с ним[81]. Третье, мне нужна правда.
Граф молчал.
– Мне нет дела до того, как и за кем вы здесь шпионили. Но правду вы мне скажете, или я убью вас прямо здесь. Услышу правду – отпущу. Итак, кто конкретно передал вам информацию об операции «Архангел» в Карачи?
Граф выдохнул, хорошо если незаметно. Он никак такого не ожидал.
Операция «Архангел». Неужели ему нужно именно это?
– С чего вы решили, что я имею дело с вашими предателями? – сказал он, чтобы выиграть немного времени.
– С того, что я не вчера родился. Вы вышли на меня в Бухаре, и с этого начались проблемы. Операция «Архангел» провалилась.
– И при чем тут мы?
– При том, что моих людей там встречали. Два сбитых вертолета, более двадцати погибших. Кто-то должен за это ответить.
– Откуда мы могли знать о времени проведения операции? – искренне возмутился граф.
– С того, что вы – здесь.
Неужели ему нужно именно это? И все?
– Вы прибыли в Афганистан для того, чтобы получить информацию о проведении операции от кого-то из наших. Получили ее и поделились с местными из Исламского джихада. Они сбили вертолеты, и мои люди погибли. Все просто.
– Это не так, – решил попробовать граф.
– Это так. И вы мне скажете, кто это был, клянусь честью.
Граф лихорадочно думал: играть или не играть?
– А если я скажу?
– Вы не в том положении, чтобы торговаться.
– Почему же? Как раз в том. Могу сказать. Могу и не сказать…
Где я взял машину? Да очень просто, она там и была. Тот самый «БМВ», который я арендовал, чтобы наблюдать за резиденцией эмира. Если машина там стоит: почему бы ее не использовать, скажите на милость.
Как я понял, что Сноудон там будет? А где ему еще быть, как не там? Там у него логово, и он туда точно придет.
Почему я спрашиваю только про Афганистан? А потому, что все другое я и так знаю. По крайней мере знаю, что состоится переворот, и Гвардия в это вовлечена. А вот про Афганистан я знаю слишком мало. Не знаю, кто конкретно предал. Мог любой. Но кто-то, кто много знает. А так как этот предатель, скорее всего, сдал и «Архангел» тоже, я спрашиваю в этом ключе. Как бы подразумевая своим вопросом, что про Санкт-Петербург я ничего не знаю. И предлагаю ограничиться малым. Скажи про Афганистан – и я уйду.
Сказать? Или промолчать? Все равно афганский канал завязан на амира, сейчас он оборван. Но и сказать…
Дворяне молчат! Дворянина нельзя заставить сказать что-то против своей воли.
И тут он понял, что четвертый пистолет, маленький, миниатюрный NAA32, под относительно мощный для такой игрушки патрон триста двадцать Браунинг[82], все еще в рукаве.
Он не нашел его!
Так… спокойно. Больше слов.
– Гарантии…
– Какие вам нужны гарантии?..
– Честное слово. Честное слово дворянина. Я знаю, вы его не нарушите.
– Да, вероятно, не нарушу. Итак, вот вам мое честное слово дворянина, что если вы скажете мне правду о том, кто именно дал вам информацию об операции «Архангел» и кто давал вам информацию о наших действиях в Афганистане, я позволю вам выехать из России живым. Вас устраивает?
– Да, вполне.
– Итак?
– Капитан второго ранга Каляев, сударь.
Ублюдок…
Чувствуя, что удар достиг своей цели, что противник растерян и выбит из колеи, граф Сноудон понял: пора! Он, кстати, сказал правду – можно сказать правду человеку, которого ты убьешь через несколько секунд. Маленький, но мощный пистолетик, подвешенный на мягкой резиновой подвеске, прыгнул в ладонь, но вместо того, чтобы тявкнуть, безобидно щелкнул. Воронцов поднял свой револьвер и разрядил весь барабан…
Нет, мне положительно нравятся британцы. Все больше и больше.
Уинстон Черчилль, седьмой герцог Мальборо и нобелевский лауреат по литературе, в числе прочего написал книгу «История и развитие англоязычных народов». У нас, в Империи, она вышла под названием «Искусство быть правым» и обязательна для прочтения выпускникам военных училищ и академий, академии Генерального штаба, академии Морского генерального штаба как книга, позволяющая лучше понять сущность нашего главного противника и выработать действенную тактику борьбы с ним. Я эту книгу читал несколько раз.
Искусство британцев в том, что они совершенно органично практикуют двойную мораль и самые подлые, самые непристойные вещи выдают и подают как добродетельные. Взять того же Черчилля – своего отца, запойного алкоголика, свою мать, известную своими похождениями всему Лондону, второй раз вышедшую замуж за любовника на двадцать пять лет младше, нобелевский лауреат представил в своих книгах как образцы добродетели и скромности.
Британцы раньше других поняли один простой закон: неважно, кто ты, неважно, что ты можешь, неважно, что ты уже сделал – важно, что о тебе знают и что о тебе говорят. Именно поэтому британцы, эти пройдохи, алкоголики, разносчики педерастии, с невозмутимым выражением лица творят такие вещи, что чертям в аду наверняка становится тошно. Они знают, что найдется тот, кто на страницах ложь сделает правдой, мерзость – добродетелью, глупость – героизмом.
Еще одна милая черта британцев – они всегда нападают внезапно, без предупреждения и начинают с сильнейшего удара в челюсть, а потом уже добивают упавшего ногами. Но я это знаю: книгу я читал. И неужели вы думаете, что, пока мой визави был в отключке, я не проверил все, что можно было проверить, и не нашел второй пистолет?
Если думаете именно так, плохо обо мне думаете. У русских тоже есть черта – ничего не оставлять на авось. По крайней мере, у русских моряков она точно есть. От «авось» потонул не один корабль и не одна эскадра. Так что я не рискую. Никогда…
Было так больно, что он боялся даже вздохнуть: каждый вздох отзывался мощнейшей волной боли. Боль заняла все чувства, все мысли и кроме боли осталась лишь одна: какой же я идиот… Какой же я идиот…
Несколько пуль – резиновых, конечно – отбросили егермейстера Его Величества на землю. Сквозь пелену боли он видел, как его враг подходит к нему ближе, перезаряжая револьвер. На сей раз, вероятно, не резиновыми.
